Алина Лесная - Охота на оборотня

Хотите, с тетей ведуньей, а хотите — сами, как раньше.

Маленькая забавная человечка с полосатой кошкой на руках вприпрыжку бежала по улице, а Вилль все продолжал привычно улыбаться ей вслед. Это ведь несложно — пошутить, развеселить кого-нибудь, доставить хоть несколько мгновений искренней радости. Если каждый станет делиться с другими хотя бы малой толикой своего света, то, собрав все искры вместе, можно вылепить целый солнечный шар — совсем неплохо для недолгой человеческой жизни. А для ребенка запас света важнее во сто крат, ведь от этого зависит, каким он вступит на свою взрослую Дорогу Жизни, и кто пойдет рядом с ним.

Он заслужил Северинг — город хрупких недолговечных людей, сначала презираемых за слабость, затем горячо ненавидимых за бессмысленную жестокость и законы „вражьего логова“, а теперь ставших своими…

— Города людей беспокойные, как муравейники, и шумные, как осиные гнезда. Мы не станем вмешиваться в их дела, — хором повторяли старшие аватары, и мальчик кивал головой — он знал, что родители ему не солгут.

— Ненависть, Вилль, как огонь, как пожар… Она дотла выжигает душу, оставляя на ее месте лишь черную золу да пепел, — говорил Берен Грайт, тогда еще вовсе не градоправитель, а просто единственный знакомый человек.

— Радуйтесь, капитан Винтерфелл, вы собственноручно отправили зверька из тучки обратно на небо! — весело мурлыкала знахарка-оборотень, маленькое забавное создание, которому Двуликая Богиня зачем-то подкинула кольцо аватар.

„Кольцо передумает, наверное, — размышлял Вилль. — Но хотя бы она… настоящая…“ Он внезапно четко осознал, куда хочет пойти, где ему сейчас действительно будут рады. Вскочил с алессиного полена и решительно сжал в кулаке деревянный амулет. Возле самых его ног заклубилось смолянистое облачко. Симеон превращался постепенно, сначала из дымных завитков соткался длинный пушистый хвост, затем черное тело и, наконец, голова с намертво зажатой в зубах куриной ножкой. Зов хозяина сработал молниеносно, и остальная часть птицы осталась на столе травницы.

— Хозя-аин, — жалостливо заныл домовой, — не делай так больше! Все самое вкуссное потеря-ал!

— Тебе по природе вообще есть не положено! Тем более, столько…

Эх ты! — эльф невольно пошатнулся, когда черный кот, разделавшись с ножкой, запрыгнул на свое законное место — широкое хозяйское плечо.

— Ахх, хозяин, какой ты хитрый да ловкий, — льстиво запел подхалим и обвил хвостом шею Стража. — Как хорошо ушел, красиво…

— Да ну тебя, Симка! Пойдем к Эртану, надо же его поздравить? А что может быть чуднее, чем дриадоорки, или, — Вилль замялся, — оркодриады?

— Эльфооборотни! — услужливо подсказал Симеон.

Вилль строго посмотрел на кота.

— Ты это брось! Нашлась вторая Марта!

Он еще немного похмурился для приличия, совестя не в меру болтливого духа, а затем подхватил памятное полено и решительно зашагал к дому приятеля. Когда Вилль лечился, Эртан попытался было его проведать, но натолкнулся на непреодолимую стену в виде маленькой знахарки. Посмотрев сначала на широкую клыкастую улыбку орка, а затем — на здоровенный бочонок пива, трепетно прижатый к его груди, вредная Алесса сдвинула брови и вытянула указательный палец в сторону двери… Больше Эртан решил не рисковать. Вилль, еще слабый после ранения, тогда дремал, и про неудачный визит друга узнал от ябеды Симеона. Эльф, конечно, здорово рассердился на знахарку и не разговаривал с ней целый час… „Вилль, у тебя горло заболело? Давай полечу!“ — наивно тараща голубые глаза, предложила ему девушка. От воспитательных мер пришлось отказаться…

Теперь он даже был рад некогда проявленному своеволию знахарки — встреча будет приятней вдвойне. Дом орка — это дом орка, Ксандра всегда рада друзьям мужа и не гонит их вон. А дом пивовара — это дом пивовара, и за его дверями ждет море восхитительного пенного напитка… А после отваров дом пивовара — это… ммм!!!

С каждым шагом юный Страж веселел все больше. Встречный ветерок трепал его волосы и уносил с собой еще недавние мрачные мысли.

Маленькая Радда умудрилась сделать то, чего не смогли ни знахаркины постоянные оскорбления, ни обида градоправителя. Так бывает, когда занозишь незаметно палец и удивляешься, отчего же больно? Заноза-то махонькая, невидная совсем, да колючая. Капитану стражи было искренне жаль загубленные человеческие жизни. Но не с детства знакомую девушку с русыми косицами и корзиной пирожков, которая тоже ему верила. Заноза вылетела вместе с северным ветром, и от нее осталась лишь крохотная ранка, которую можно попросту не замечать, пока не нарвет.

Вилль прошел мимо городского Храма и увидел статуей замершего на пороге Теофана — тот задумчиво разглядывал синее небо. Заметив юношу, жрец приветливо и немного снисходительно улыбнулся, и снова уставился вверх. Вилль тоже заинтересовался неведомыми небесными объектами — ничего, только ясное солнышко да легкое облачко над лесом. „Небось, решил, что и тучка по его святой воле развеялась! — внезапно зло подумал эльф. — Теперь знаков божественных ждет!“ Вилль зашагал прочь, так и не поздоровавшись со жрецом.

Гостеприимный дом пивовара встретил его незапертой дверью. Эльф, пару раз стукнув для приличия, заглянул и остолбенел: в некогда чистенькой и уютной комнате царил настоящий бедлам. На полу валялись стаканы, подушки, игрушки, какие-то тряпки. На столе курганом нерадивой хозяйке красовались грязные простыни, а под потолком висели нанизанные на веревку маленькие рубашки и носочки. В углу комнаты стояли две детские кроватки. Ребенок, лежавший в маленькой и плетеной из тоненьких ивовых веток, крепко спал, не обращая никакого внимания на шум. Другой малыш стоял, держась за дубовые прутья своей колыбели, и воинственно рычал. Эртан с кружкой в руках скакал вокруг нее, приговаривая:

— Это корровка молоко прринесла, попрробуй!

— Крровка… — ребенок на мгновение озадачился, но тут же запротестовал. — Пива!

— Бардак! — выдохнул Вилль, обводя взглядом захламленное помещение.

— Аррвилль!

— Рр-ого! — округлил глаза малыш: таких дядей он еще не видел. И тут же потянул к эльфу ручки.

— Дрруг, ты ей понрравился!

— Это — она?! — ахнул Вилль и обалдело уставился на девочку.

Он медленно подошел к кроватке и принялся внимательно разглядывать странное дитя. Коричневатая кожа, волосы всех оттенков осенней листвы и черные внимательные глазки явно достались девочке от мамы-дриады, впрочем, как и миловидное личико. Щечки, словно наливные яблочки с материнского дерева Ксандры. Но сурово насупленные брови и клыки выдавали орочий нрав. И явно папочкина стать! Малышка уже в полторы недели могла подниматься в кроватке, цепляясь за прутья — орки вообще очень быстро развиваются и крепнут.