Варвара Клюева - Магия обреченных

А бедный Кармал наивно полагает, что судьба послала девочку ему – чтобы изменить этот мир. Велико же будет его разочарование, когда он поймет, что магических способностей у Хайны не больше, чем у любого обыкновенного ребенка-нагорна! Ничего, переживет. Главное, что Хайна закончит свои дни в холе и неге, столь необходимых смертельно больному ребенку.

В том, что Лана будет любить и баловать девочку до последнего вздоха, Алмель не сомневалась. Стоило этим сиротинушкам увидеть друг друга, и они уже ничего больше не замечали. Льнули друг к другу, точно две виноградные лозы. В доме, где все дышало памятью об Аине, Хайна мгновенно ожила и защебетала как пташка. Аина, Аина, Аина… А уж Лану хлебом не корми, дай только поговорить о горячо любимой дочери. Алмель довольно скоро почувствовала себя лишней. Она собиралась было обсудить с ведуньей практические вопросы, воспитание и содержание Хайны, но ей не дали даже приступить к разговору. Когда уходила, найденыши сидели в обнимку и оплакивали смерть Аины.

Ничего, о делах можно поговорить в другой раз. Алмель надеялась, что теперь станет в доме Ланы частой гостьей. Тем более что и ведунья, и Хайна приглашали ее наперебой. Кармал, конечно, будет недоволен. При всей своей неортодоксальности он все-таки вырос во дворце, и представление о том, что наложница должна сидеть взаперти, укоренилось в нем с детства. Но Алмель не сомневалась, что ей удастся его уговорить. До тех пор пока Кармал не знает о том, что Хайна – обыкновенный ребенок, он сделает все, чтобы исполнить любое желание девочки. А открывать повелителю правду Алмель не собиралась. Придет время – сам догадается.

Они подъехали к стене, окружавшей дворцовый сад. Спутник и телохранитель Алмели помог ей взобраться на спину лошади, а оттуда – на гребень стены. Алмель спрыгнула на землю и огляделась. Да, все правильно, это ее часть сада – специально отгороженный уголок. Здесь ей почти не угрожала опасность столкнуться с другими обитателями дворца. Разве что с садовником или его помощником, но к вечеру они обычно заканчивали работу.

Так и есть – в саду ни души. Алмель без приключений добралась до своих покоев, где ее поджидала служанка, доверенная Кармала. Девушке поручили прикрывать отсутствие наложницы, чтобы никто не догадался об отлучке Алмели из гарема. Служанка, надо думать, была до смерти рада поручению. И не только потому, что владыка почтил ее особым доверием, но также из-за роскошных яств, которые она должна была исправно поглощать, чтобы на дворцовой кухне не начались пересуды. Ни к чему, чтобы по дворцу пошел слух о нездоровье или возможной беременности любимой наложницы. И то и другое вызвало бы на женской половине нездоровый ажиотаж.

– Ты вернулась, моя госпожа! Какое счастье! Надеюсь, путешествие прошло удачно?

– Вполне. Рада видеть тебя, Тилина. Хотя твое упрямство, надо признать, меня огорчает. Если помнишь, я просила не называть меня госпожой. Будь добра, возьми шкатулку с фигурками для флеша, поймай кого-нибудь из личных слуг владыки и накажи срочно передать повелителю. Но сначала загляни на кухню, попроси, чтобы прислали горячей воды. И побольше.

Однако вымыться Алмель не успела. Кармал ворвался в ее опочивальню раньше, чем появились девушки с водой.

– Повелитель! – ахнула Алмель. – Тебе не следовало сюда приходить. Твоя беспечность…

Закончить фразу ей не дали. Владыка схватил возлюбленную в охапку, оторвал от пола и накрыл губы ртом. Но, вопреки опасениям Алмели, срывать с нее одежду не стал. После долгого поцелуя поставил на ноги, схватил за плечи и возбужденно заговорил:

– Ну же, дорогая, ты видела ее? Как она? Похожа на описание?

– Какое описание? – Алмель, ожидавшая совсем других вопросов, опешила. После долгого отсутствия, после стольких трудов по устройству девочки она надеялась, что Кармал справится о ее успехах и самочувствии.

А владыку, похоже, раздосадовало недоумение наложницы.

– Что значит какое описание? Ты же не хочешь сказать, что позабыла легенду?

– А, вот ты о чем! Не знаю. Волосы у нее точно белые. Глаза прозрачные. Но о росте и статности судить, как ты понимаешь, рано. Девочке всего восемь лет. И она очень щупленькая от постоянного недоедания.

– А нос? А губы?

– Честно говоря, я не помню точно, как их описывает легенда, мой господин. Да и какое это имеет значение?

Кармал бросил на наложницу полный негодования взгляд – словно она призналась, что забыла, как выглядит он сам. Но потом, видимо, решил не раздражаться и рассмеялся – несколько принужденно.

– Тебе, верно, здорово досталось, душа моя? Потерпи меня еще немного, а потом будешь отдыхать сколько пожелаешь. Но сначала позволь мне послать в Архив за тем юношей-мемориком. Я хочу, чтобы мы еще раз послушали легенду.

Чего Алмели совершенно не хотелось, так это слушать легенду. Но она понимала, что в случае ее отказа подавленное раздражение Кармала может вырваться наружу, и не решилась испытывать терпение владыки.

– Хорошо, повелитель.

Кармал вызвал слугу и отослал его с поручением в дальнее крыло дворца, где обитали сгорны с Даром памяти, в просторечии именуемые мемориками. Меморик с Даром средней силы способен с первого раза запомнить и дословно воспроизвести любую речь продолжительностью до четырех часов, даже если она состоит из бессмысленного набора непонятных слов. Четыре с половиной дюжины мемориков хранят в своей памяти все монаршие указы, описания всех официальных церемоний и приемов, отчеты обо всех заседаниях верховного суда, доклады чиновников и торговые соглашения, поздравления и ультиматумы, хвалебные гимны придворных поэтов и народные песни, сказания и легенды, собранные за время правления целой династии владык. В каком-то смысле меморики были столпом государственности нагорнов, и Алмель иногда развлекалась фантазиями на тему хаоса, к которому могла бы привести недобросовестность или злонамеренность служителей Архива.

В ожидании меморика Кармал наконец-то догадался спросить возлюбленную, как прошла и насколько успешной была ее поездка. Алмель с воодушевлением начала рассказ, но не дошла и до середины, прерванная появлением худосочного и сутулого сгорнийского юноши. Войдя, сгорн упал на колени и ткнулся лбом в ковер на полу.

– Ты звал меня, повелитель?

– Да. Мы хотели бы снова услышать легенду о Белой деве.

Еще раз коснувшись лбом ковра, юноша выпрямил спину, вперил взгляд в пространство и затянул заунывно:

– «Случилось сие за три дюжины лет до того, как доблестный Мюниг объединил под своею властию две с лишком дюжины самоуправных баронов и сделался первым владыкой всех нагорнов. У южных пределов земли нашей владычествовал во время оно юный барон Бардис. Родитель его, благородный Урлиг, почил от хвори утробной, не достигши лет преклонных и оставив править пределом сына, по младолетству весьма буйного нрава. Бардис, будучи силен в брани и облечен могуществом немалым, взалкал могущества большего. А равно золота взалкал и славы бранной, потому как нечестив был и страха не ведал, лишившись рано родителя. Много беззаконий совершил он на земле, под его властию стенающей, от воя вдов и сирот содрогающейся. Умерщвлял, насилие учинял да разбоем не гнушался.