Марина Ефиминюк - Правила жестоких игр

Двое спутников незнакомца открыли лица с прекрасных неживых статуй синеватыми губами.

– Приветствую, Римас. – Филипп неожиданно поклонился.

– В вашем доме погиб ведьмак. – Продолжал седовласый мужчина, названный Римасом. – Эмиль – твой отчим.

Парень снова кивнул.

– Почему рядом с тобой человек? – Спросил один из прибывших, потом на секунду прислушавшись, доложил седовласому пришельцу: – Она была предназначена Филиппу Гордону. Нитка ее судьбы оборвалась, и только начала виться заново. Он оживил тебя? – Вопрос ко мне.

– Да. – Просто сказала я. – Это преступление?

– Нет. Если тебя устраивает.

– Вполне.

– Попроси подаренную тебе женщину произносить поменьше слов, Филипп Гордон. – Вступил в беседу третий, и тут же сама собой отворилась дверь в гостиную. Семейство через открывшийся проем вначале увидело нас, застывших от напряжения, ведь страшные гости, заставляли каменеть. И затем, когда веянье чужой силы дотянулось до них, склонились в поклоне.

Дальнейшее помнилось кошмарным сном, тянувшимся непростительно долго. Зато закончился он неподдельным ужасом, от какого хочется съежиться и забыться навсегда.

Именно это ранее утро стало началом конца.

А, может быть, все началось в тот миг, когда спортивное купе Филиппа подрезало мою летящую по третьему транспортному кольцу машину?

В этот дом никогда не позвали бы милиции, не вызвали скорой помощи или дознавателей, чтобы найти преступника. Сюда пришли посланники – ведьмаки, не знающие сострадания, управляющие временем, живущие вне него. Они видели только факты и результаты, без колебаний и сомнений выискивая виновных в семейном горе.

– Почему они назвали тебя Филиппом Гордоном? – Едва слышно прошептала я, когда мы стояли, столпившись жалкой кучкой посреди бального зала.

На полу валялись лепестки цветов и бумажные разноцветные конфетти, представлявшиеся на балу падающими звездами. Огромная каскадная люстра заменила свечи, озарявшие праздник накануне. Букеты пожухли, и розы свесили потемневшие умирающие головки. Не увял лишь тот букет, куда Филипп выплеснул ритуальную кровь.

– Фамилия моей родной семьи. – Тихонько пояснил парень. Он покровительственно сжимал мой локоть, не отходя ни на шаг. Я аккуратно промокнула белоснежным платком особенно глубокую ранку на сгибе руки, где вились голубоватые ручейки вен.

Посланники медленно и с расстановкой, не произнося ни слова, обходили зал. Они кружили навстречу друг другу, похожие на бегущие стрелки часов.

Неожиданно свет мигнул, защелкало электричество, и мы все испуганно задрали головы. С каждым их шагом, воздух становился гуще и холоднее, в лицо ударил неприятный запах сырости. Интерьер изменился – он будто бы раздвоился, и на пожухлые букеты наложились прозрачные свежие цветы. Пол заблестел, и исчез праздничный мусор, а потом перед нами предстали полупрозрачные фигуры семьи. Образы застыли в одном положении, подняв в руках невидимые рюмочки с кровью. Время прокрутилось вспять по приказу ведьмаков, и остановилось на мгновение, чтобы вернуть свой бег.

Посланники с безразличными лицами разглядывали наколдованных двойников семьи.

– Эмилю перерезали горло ритуальным ножом. – Произнес Римас.

Я обомлела, прекрасно помня, что он и его друзья даже не заглянули в кабинет, где на диване оставили тело погибшего, прикрыв его простыней.

– Его не могли убить ритуальным ножом. – Сморщившись, опровергла неугомонная Лариса. – Нож священен и хранится в комнатах, куда Гнездо не пускает чужих.

– Разве я произнес, что Эмиля убил кто-то из гостей? – Римас едва поднял брови и идеально гладкий блестящий, как мрамор, лоб прорезала глубокая морщина.

Воздух вновь сгустился, темнея. Жители Гнезда застыли, словно их пригвоздили к полу, и боялись смотреть друг на друга, ожидая распознать в знакомых лицах монстра. Заявление посланника мгновенно поставило всех под подозрение, нависшее над семьей Вестичей карающим мечом.

– Мы выясним, кто именно совершил преступление.

Римас хотел взмахнуть руками. Он поднял их, что широкие рукава плаща взметнулись подобно крыльям летучей мыши, но посланника остановил Зак тихим замечанием:

– Здесь не хватает еще одного человека. Именно человека. – Повторил он многозначительно, покосившись на меня.

– Этого не нужно делать! – Тут же вступил в спор Филипп и естественным защищающим жестом стпрятал меня к себе за спину, будто спасая от кровожадного братца. – Саша весь вечер не отходила от меня.

– Пусть будущий Хозяин дома решает. – Римас едва сощурился, глядя на Филиппа.

– Я настаиваю. – Холодно произнес Зак, от страха у меня зашевелились на затылке волосы. Филипп сдался и едва заметно кивнул, принимая требование сводного брата. Посланник пожал плечами, и один из его помощников подошел ко мне. Любой наш шаг гулким эхом разносился по огромному залу, посланник же двигался совершенно бесшумно, словно парил в воздухе.

«Не бойся!» – тихо прошептал Филипп, когда я судорожно прижалась к нему, и приготовилась пустить испуганную слезу. «Не бойся!» – умолял он, когда посланник протянул ко мне ладонь. «Не дрейфить!» – грохотало в голове. Ведьмак ловко схватил меня за руку и провел по тонкой бледной коже острым ногтем мизинца, похожим на коготь хищника. «Ничего катастрофичного», – повторяла я сама себе, содрогаясь, а густые капли падали на паркетный пол и от них сыпали настоящие искры. Холодные пальцы посланника сомкнулись на тонком порезе, покалывание прекратилось. Ведьмак отпустил меня, от раны не осталось и следа, только темная полоска иссякшей крови, пробежавшей от запястья до кончиков пальцев.

Мой близнец проступил из воздуха, он буквально стоял в полуметре и заглядывал мне в глаза. Было странно наблюдать за собой стороны и разглядывать прямые ярко-рыжие волосы, худенькое личико с острым подбородком, покрытое многочисленными веснушками. В глазах приведения с кокетливыми стрелочками плескался настоящий животный ужас, а кулаки сжимались. Отчего я думала, что надежно прячу свой страх перед незнакомыми ведьмаками?! Какая глупость, право слово!

Раздался резкий щелчок пальцев, и бал начался заново, но лишь для семьи. Многочисленные движения, улыбки в пустоту, поцелуи в воздух – от зрелища бросало в дрожь.

Фигура Зака стояла у окна, медленно подносила руку ко рту, два пальца словно сжимали сигарету. Его тяжелый взгляд направлялся в единственную точку – на рыжеволосую, похожую на подростка девушку, отчаянно цеплявшуюся за высокого вызывающе красивого парня в костюме.

Вот Максим с полуулыбкой подошел к полупрозрачной рыжеволосой фигурке, и они устремились в центр зала. Короткий толчок, и двое повисли в воздухе. Филипп внизу дернулся, в призрачном лице появилось непритворное беспокойство. Он недовольно покачал головой, а Макс задорно подмигнул брату. Я сглотнула, только сейчас осознав, как высоко мы парили.