Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – гауграф

Разбойник, что грабил сэра Ульриха, уставился на меня выпученными глазами, слишком уж я внезапно и без привычного разогрева в виде ругани и угроз перешел ко второй фазе. Сэр Ульрих, как и я, ухватил его за кисть, другой рукой за шею и с силой ударил лицом о край стола.

На меня бросились с двух сторон, я старался отбиваться кулаками, ногами, локтями, чтобы без крови, как сам же сказал отцу Дитриху. Однако что-то слишком быстро зверею, а от моих ударов кровь брызгает так же щедро, как если бы бил кувалдой.

– Господи, – прошептал я, – будь милосердным… не дай зверю во мне подминать меня… такого светлого и пушистого…

Еще один налетел с поднятым мечом, я увернулся, перехватил руку и, с наслаждением слушая хруст ломаемых костей, локтем ударил в лицо. Тот погрузился в горячее и податливое, как в гнилую дыню.

К нам метнулись от столов двое с поднятыми мечами, я с перекошенным в ярости лицом прыгнул навстречу. Грабивший хозяина тоже с криком бросился к нам, но я, разбив в кровь лица двоим быстро и безжалостно, повернулся к нему, сам чувствуя, что лицо у меня сейчас страшнее самой смерти. Он затормозил и остановился, испуганный и растерянный, но на меня бросились те, кто еще не рассмотрел моего лица.

Я сперва лупил, «как положено», просто сбивая с ног, потом разъярился после нескольких подлых ударов в спину, бил со страшной силой, слышал хруст хрящей и костей, перебивал руки, как тонкие прутики, ломал ноги, а одному проломил череп до носа.

Череп одного лопнул, как гнилая дыня, кулак проломил кости, как тонкий лед, и погрузился в кровавую кашу. Я отпихнул труп с омерзением и вытер об него ладонь до того, как он рухнул.

Сэр Ульрих крикнул:

– Благороднейший сэр Ричард!.. Сзади!

Я пригнулся и резко ударил двумя руками, как будто греб веслами. Локти, а затем и кулаки что-то ломали и нарушали в телах, я прокричал люто, чувствуя, как во мне высвобождается зверь:

– И никакого парентконтрола!

Сэр Ульрих крикнул с другого конца:

– Что это?

– Кровь! – прокричал я свирепо. – Можно кровь!.. Много!.. без ограничений!.. бей, ломай, убивай!..

Это «убивай» разом переломило драку. Убегать бросились как те, что оставались на ногах, так и способные передвигаться на четвереньках или ползком. Сэр Ульрих совсем не по-рыцарски хохотал и глумился, провожая пинками, с разбитыми в кровь кулаками и ссадинами на лбу, скуле и нижней челюсти.

– А здорово мы их, – сказал он хвастливо. – Не меньше десяти человек было!.. Даже дюжина, если прикинуть…

Вожак на пороге сделал шаг назад и начал поворачиваться, первым сообразив, что напоролись на серьезных противников. Я выхватил из ножен на поясе кинжал. Вожак уже перенес ногу за порог, я швырнул с силой, острое лезвие с хрустом разрываемой кожи погрузилось в спину по самую рукоять.

Еще один охнул и рухнул на колени. Изо рта хлынула кровь. За его спиной стоял хозяин таверны. Не выдергивая из спины убитого пики, он сперва поспешно снял с его плеча мешок, только потом выдернул копье и, вытерши о плечи сраженного, сказал нам с великой благодарностью:

– Спасибо! Вот что значит благородные рыцари.

Разбойник у моих ног стонал жалобно и бережно поддерживал сломанную кисть другой рукой. Его трясло, когда он смотрел в мое лицо, но ярость испарилась так же внезапно, как и нахлынула.

Я перекрестил его и сказал кротко, хотя и с бурным дыханием:

– Иди и не греши. У тебя есть шанс исправиться и жить трудом своим.

Сэр Ульрих воткнул острие меча в горло распластанного на полу разбойника, поднял его увесистый кошель, подумал, затем высыпал на середину стола.

– Я не отличу, какая из этих монет моя! А чужую брать не хочу. Потому забирайте все.

Разбойник, постанывая, поднялся, жалкий и дрожащий. Вытаращенные глаза отыскали трупы его дружков. Ноги вожака торчали кверху у раскрытой двери.

– Иди, – повторил я смиренно, – все мы грешны. Я не могу осуждать тебя.

Он поклонился и быстро-быстро пошел между столами к выходу. Завсегдатаи смотрели ошалело, разбойник был уже почти у дверей, когда из-за столов выскочили несколько человек и набросились на него, кто с кулаками, кто с палкой, замелькали ножи.

Когда они расступились, на полу осталось истекающее кровью тело с множеством ран. Я вздохнул, перекрестился и сказал грустно:

– Надеюсь, Господь не обвинит меня хоть в его смерти.

– Верно, – сказал сэр Ульрих, тяжело отдуваясь, – вы умело перебросили это на других. А эти четверо не в счет.

Я посмотрел на стол.

– Надеюсь, этот пустячок вам не испортил аппетит?

– Нисколько, – заверил он. – Хорошо так разогнал малость кровь по телу, а то застоялся. Хотя, собственно, я уже насытился, оставалось только вино допить.

– Так допивайте, – предложил я. – И пойдем. А то я стеснительный. Начнутся славословья… А вообще-то некрасиво как-то. Я больше привык к мирным дракам.

Он посмотрел, как дитя на скелет.

– Это как?

– Когда кулаками, – объяснил я. – А также стульями, табуретками, лавками, даже столами. Когда все в щепки с треском, на площадке музыканты играют еще громче, одна-две пары танцуют, а за отдаленными столами гуляки пьют и с удовольствием наблюдают…

Он сказал завидующе:

– Да, это красота. Хорошо у вас живут.

Двое трясущихся слуг быстро вытерли столешницу, хозяин лично налил нам вина, сэр Ульрих кивнул, отпуская его, а я взял кубок и увидел, что рука все еще предательски дрожит, словно тело трясется от испуга, а я вот нет.

В этом мире дерутся много, кроваво и часто. И много убивают друг друга. Наверное, как противовес бесконтрольной рождаемости. Точнее, это и есть самоконтроль. Замечено, что в малонаселенных землях люди дружелюбны друг к другу, а в густозаселенных начинают смотреть на соседа, как на врага, что покушается на твою землю, твой сад, твое поле и на твою жену.

Можно, наверное, вывести зависимость уровня агрессивности от густоты населения…

Сэр Ульрих жадно осушил вино в кубке, налил снова и выпил почти так же быстро.

– Сэр Ричард…

– Да?

– Когда вы сказали насчет того, чтобы я не дрался…

Я вздохнул.

– Видите ли… я не люблю драки. Вообще. И хотя теперь я в них хорош, даже весьма хорош, но старая неприязнь осталась.

Он покачал головой.

– Нет, я о другом.

– Что же?

– Вы сказали, что устали от драк в трактирах. Похоже, сэр Ричард, вы драку носите в себе!

Мы быстрым галопом возвращались к своему отряду, когда я вспомнил кое-что, хлопнул себя по лбу.

– А зачем мы заезжали в трактир?

Сэр Ульрих с виноватым лицом начал придерживать коня.

– Вообще-то да… Поесть и выпить? Но что-то еще… А что?

– М-да, – протянул я, – вот так всегда. Но мы хороши! Приехали, поели-попили, а еще и подрались, так что все выполнено.