Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – маркграф

– Понятно, – согласился я. – Хоть и грубовато.

– В первую очередь всегда оценивают мощь, – напомнил он.

– Мощного быка запрягают, – напомнил я, – а управляет им потом даже ребенок. Ладно, пожалуй, надо нанести визит вежливости лорду этого замка. Покажешь дорогу?

Он насмешливо засмеялся.

– К лорду Корнуэллу?

– Ну да, – ответил я беспечно.

– Он уже спит.

– Разбудим, – сказал я уверенно. – Мы маги или два хвоста собачьих?

– Я-то маг, – проговорил он с расстановкой и очень зловеще, – но как ты думаешь войти, если к нему без спроса не могли даже люди Короля из тени? Да что там Король, сам Сиреневый Лишай обломал зубы… как и Нерпыль и даже никем не побежденный Звездный Предатор.

– Всего лишь? – спросил я.

Он спросил с победным интересом:

– А кого знаешь сильнее?

– Ну, – протянул я, – Чингисхан посильнее точно, как и Аттила… А как насчет Дария или Ксеркса?.. Не слыхали?.. Странно… Хотя чего удивляться, дикари-с!

Минутная растерянность на его лице сменилась подозрительной гримасой.

– Дикари?.. Что-то ты не выглядишь очень уж… мудрым и знающим.

Я сказал скромно:

– А у нас все такие. Застенчивые. Вот, как я. Нам всегда неловко смотреть на незнание других. Как будто это мы виноваты в их невежестве! Хотя, если брать по самой высокой мерке, то да, мы все отвечаем за человечество, как и за братьев наших меньших. Даже за насекомых и бактерий, что входят в наш биоценоз. Не говоря уже про зеленых друзей… Я не о лесных разбойниках, а о самих деревьях, кустах и даже ряске на старых болотах!..

Он слушал несколько ошалело, пытаясь вникнуть, и даже вроде бы начал улавливать, о чем я плету словесную вязь. Затем лицо побагровело, а глаза выпучились, как у омара.

– Похоже, ты вовсе не маг… – сказал он злобно. – Говоришь, как припадочный. Но сейчас я узнаю всю правду!

Он вскинул руки в угрожающем жесте, я вскрикнул торопливо:

– Погоди-погоди!

Он произнес злорадно:

– Ну?

– Мне сейчас нельзя драться, – объяснил я.

Он спросил саркастически:

– Это почему же?

– Мне еще двое суток жить в бездрачном режиме, – объяснил я. – Триста лет ждал, выдерживая великий искус и тяжкое испытание! Так стану ли сейчас все важное рушить, когда всего ничего до высшего стаза?

Он злобно усмехнулся.

– Да? Ну, а мне ничто не мешает… скажем, превратить тебя в жабу!

Он вскинул руки снова, я ринулся прочь и с разбега бросился головой вперед в окно. В ушах засвистел ветер, ужас сковал как морозом все тело, ярко освещенная земля начала приближаться, я однако стиснул зубы и торопливо произнес кодовое слово. Тряхнуло так, что суставы выскочили из сумок, а зубы лязгнули с мощью, способной перекусить ногу лошади. А то и коня. Ветер ударил в лицо упругой, но непрошибаемой подушкой.

Кости ныли и скрипели, а суставы неохотно возвращались на места. Я кое-как переломил инерцию падения и, красиво растопырив крылья, пролетел над вымощенной булыжником площадью, пару раз собрав грязь нижней челюстью. Дальше подобие улицы сужается и начинает петлять, я замахал крыльями чаще и пошел все выше и выше между темными ночными башнями. Везде тихо, но пахнуло опасностью, я начал закладывать крутой вираж, однако сверху с силой обрушилось тяжелое и твердое.

Я провалился в воздухе на пару локтей, сильные пальцы вцепились в мои широко разнесенные костлявые плечи, а кожаные сапоги с железными наконечниками скребли в поисках опоры по моей чешуйчатой спине.

– Ты откуда взялся, гад… – сипло каркнул я.

Я рванулся в сторону, но цепкие пальцы держатся крепко, ушел резко в другой бок, но сверху сопят, а ладони, как пасти бульдогов, медленно передвигаются, не ослабляя хватки, ближе к моей шее. Запаниковав, я провалился вниз, но вцепившаяся сволочь не отлепилась, гад сумел даже укрепить и ноги, всадив ступни между тупыми шипами на моем гребне.

Я взлетел выше, перемахнул стену и понесся в панике куда глаза глядят, а за это время пальцы неизвестного придвинулись совсем близко к горлу. Я хрипел и раздувал его потолще, если вцепится – не разожмутся, а мне либо разбиться насмерть, либо идти на вынужденную посадку куда велят.

Я ринулся вниз, но не сложил крылья, а заработал ими чаще, как сокол-сапсан, что на лету бьет уток. Когда земля начала вырастать слишком стремительно, я перевернулся брюхом вверх и сделал крутую «бочку», промчавшись над блестящей в лунном свете землей.

Мышцы трещали от перегрузок, суставы снова хрустели и выскакивали из сочленений, глаза залило кровью полопавшихся сосудов. Спину рвануло, будто кто-то пытался выдрать клок мяса, я почти прочертил хребтом по утоптанной земле, но взмыл и только на высоте ощутил, что на мне никого.

Я злобно прокричал вниз в темноту:

– Ну и где ты, гад, увидел на мне шашечки?

Прождав пару часов, я снова поднялся вверх и начал осторожно приближаться к замку: сперва на предельной для рассматривания высоте, откуда медленно спускался, высматривая новые подробности.

Похоже, маг не поднял тревоги, а если сообщил кому следует о ночном госте, то шум улегся как только сообразили, что прочесывать нечего: неизвестный удрал за пределы замка.

Я ниньдзюшно перелетел стену и тут же рухнул в темноту между двумя полуразвалившимися домиками. Подо мной затрещали гнилые доски, взвилась пыль. Я громко каркнул, это такой чих, по-пернатому, поспешно перетек в человеческое тело, чихнул еще раз, и, перейдя на ночное зрение, быстро огляделся.

Вроде бы никого, я вышел уверенно и пошел деловой походкой занятого человека, озабоченного делами, делами, а еще и дома проблемы, жена скандалит, что ночую у соседки, дура какая-то…

Почти сразу услышал и увидел приближение целого отряда замковой стражи. Впереди крупный воин в металлической кирасе, следом дружно топают двое в толстой коже с металлическими бляхами, легкие пики на плечах, старший при мече на поясе.

Он сразу спросил грозно:

– Стой! Кто такой?

Я охнул:

– И вы не знаете?

– Нет, – ответил старший грозно.

– А вы всех знаете? – спросил я ехидно.

– Всех!

– А новеньких?

– У нас не бывает новеньких, – произнес он грозно. – Взять его!

Двое в коже двинулись ко мне, я повернулся и понесся во всю мочь. Я несся, как олень, разбрызгивая лужи, явно здесь поливают, чтобы прибить пыль. Мокрая булыжная мостовая блестит, будто бегу по тысячам черепах, сомкнувшим панцири. Десятки пар ног, обутые в сапоги с толстыми подошвами, грубо стучат по камням, иногда высекая искры, что значит, на каблуках и носках стальные подковки, под удар такого сапога лучше не попадать.

За очередным углом я успел увидеть дощатую калитку в половину моего роста, а дальше склад и добротная кузница с привычными запахами горелого дерева и железа. Я перепрыгнул калитку и присел за нею. Почти сразу подбежали стражи, человек пять бездумно помчались дальше, один остановился и начал смотреть в сторону дома.