Кристофер Паолини - Эрагон.Брисингр

Позже Эрагон присоединился к Сапфире, ждавшей рядом с палаткой лучника, и стоял с нею в течение нескольких минут, разминая ей мускулы около основания шеи. Мурлыча, Сапфира стегнула своим извивающимся хвостом и повернула голову и плечи так, чтобы он получил доступ к ее гладкой покрытой металлом нижней стороне. Она сказала:

"Пока ты был занят там, пришли другие просители, чтобы добиться аудиенции с тобой, но Блодгарм и его сородичи прогнали их, так как их просьбы не были срочны".

"Это так? - Он протолкнул свои пальцы под край одной из ее больших чешуек на шее, почесывая еще сильнее. – Возможно я должен подражать Насуаде."

"Как это?"

"В шестой день каждой недели, с утра до полудня, она дает аудиенцию всем, кто желает донести свои просьбы или споры до нее. Я мог бы делать то же самое."

"Мне нравится эта идея, - сказала Сапфира. – Только ты должен быть осторожным, чтобы не расходовать слишком много своей энергии на нужды людей. Мы должны быть готовы сразиться с Империей при моментальном предупреждении." - Она вытянула шею к его руке, мурлыча еще громче.

"Мне нужен меч," - сказал Эрагон.

"Тогда возьми тот."

"Ммм..."

Эрагон продолжал почесывать ее, пока она не отодвинулась и не сказала:

"Ты опоздаешь к Насуаде, если не поспешишь."

Вместе они направились к центру лагеря и шатру Насуады. Это было ближе, чем в четверти мили, поэтому Сапфира шла с ним вместо того, чтобы полететь среди облаков как раньше.

Футов за сто от шатра они случайно наткнулись на Анжелу, травницу. Она стояла на коленях между двумя палатками, указывая на квадрат из кожи, покрывающий низкую, плоскую скалу. На коже лежала смешанная куча костей длиной с палец, с выгравированными различными символами на каждой грани: суставы дракона, по которым она прочитала будущее Эрагона в Тирме.

Напротив Анжелы сидела высокая женщина с широкими плечами; с загорелой, обветренной кожей; с темными волосами, завязанными длинной, толстой веревкой, спускающимися по ее спине; и с лицом, которое было все еще красивым несмотря на суровые линии, которые годы обрисовали вокруг ее рта. Она носила красновато-коричневое платье, которое было сшито для более низкой женщины; ее запястья торчали на несколько дюймов из рукавов. Она повязала полоску темной ткани вокруг каждого запястья, но одна лента на левой руке ослабилась и соскользнула к локтю. Эрагон увидел толстые слои шрамов в том месте, которое она скрывала. Это был тот вид шрамов, которые можно было получить только от постоянного трения наручников. В какой-то момент он понял, она попала в плен к своим врагам и боролась — сражалась, пока не разодрала свои запястья до костей, если судить по ее шрамам. Он задался вопросом, была ли она преступницей или рабыней, и почувствовал, что его лицо потемнело, когда он подумал о ком-то, настолько жестоком, чтобы позволить такому вреду случиться с заключенным под его надзором, даже если вред причинялся им самим.

Рядом с женщиной находилась серьезно выглядящая девочка-подросток, только вступающая в полный расцвет своей зрелой красоты. Мускулы ее предплечий были необычно большими, словно она была ученицей кузнеца или фехтовальщика, что было очень невероятно для девочки, независимо от того насколько сильной она могла быть.

Анжела только что закончила говорить что-то женщине и ее спутнице, когда Эрагон и Сапфира остановились позади кудрявой ведьмы. Одним движением Анжела собрала суставы в кожаный квадрат и спрятала их под желтым поясом на своей талии. Вставая, она озарила Эрагона Сапфиру блестящей улыбкой.

- О, у вас обоих есть самое безупречное чувство выбора времени. Вы всегда, кажется, появляетесь всякий раз, когда спускающееся веретено судьбы начинает вращаться

- Спускающееся веретено судьбы? – спросил Эрагон.

Она пожала плечами.

- Что? Ты не можешь ожидать великолепия все время, даже от меня. – Она указала на двух незнакомок, которые также встали, и сказала:

- Эрагон, ты согласишься дать им свое благословение? Они перенесли много опасностей, и тяжелая дорога все ещё предстоит им. Я уверена, что они оценят любую защиту, которую может дать благословение Всадника.

Эрагон колебался. Он знал, что Анжела редко бросала кости дракона для людей, которые искали ее услуг – обычно только для тех, кого Солембум удостоил разговора – также, предсказание было не ложным действием магии, а скорее истинного предсказания, которое могло открыть тайны будущего. То, что Анжела решила сделать это для красивой женщины со шрамами на запястьях и девочки-подростка с предплечьями фехтовальщика говорило ему, что они были выдающимися людьми, людьми, которые имели и будут иметь важные роли в судьбе Алагейзии. Словно чтобы подтвердить свои подозрения, он обнаружил Солембума в его обычном облике кота с большими ушами и с кисточками на них, скрывающегося за углом соседней палатки и наблюдавшегося за происходящим загадочными желтыми глазами. И все же Эрагон еще колебался, часто преследуемый воспоминаниями о первом и последнем благословении, которое он даровал – как из-за его относительного незнания древнего языка он извратил жизнь невинного ребенка.

"Сапфира?" – спросил он.

Ее хвост рассек воздух.

"Не сопротивляйся так. Ты изучил свою ошибку и не повторишь ее снова. Почему тогда ты должен отказывать в своем благословении тем, кому оно может помочь? Благослови их, я говорю, и сделай это правильно на сей раз."

- Как вас зовут? – спросил он.

- Если тебе угодно, Губитель шейдов, - сказала высокая, женщина с черными волосами, с намеком на акцент, который он не мог распознать, - у имен есть власть, и мы предпочли бы, чтобы наши остались не названы. – Она удерживала свой взгляд, направленный немного вниз, но ее тон был твердым и решительным. Девочка издала небольшой вздох, словно потрясённая наглостью женщины.

Эрагон кивнул, ни расстроенный, ни удивленный, хотя скрытность женщины задела его любопытство даже больше. Ему было бы приятно знать их имена, но они не были нужны для того, что он собирался сделать. Стащив перчатку с правой руки, он поместил ладонь на середину теплого лба женщины. Она вздрогнула от прикосновения, но не отступила. Ее ноздри расширились, углы рта сжались, появилась складка между бровями, и он почувствовал, что она задрожала, словно его прикосновение причиняло ей боль, и она боролась с убеждением отбить в сторону его руку. Где-то позади, Эрагон смутно осознавал, что Блодгарм подкрадывался ближе, готовый атаковать женщину, окажись она враждебно настроенной.

Смущенный ее реакцией, Эрагон начал подумывать о мысленном барьере, и погрузился в поток магии, и с полной мощью древнего языка сказал:

- Атра гулия уни лиан таутхр оно у натра оно вайзе скёлир фра раутхр. – Наполняя фразу энергией, когда произносил слова заклинания, он обеспечивал то, что оно установит ход событий и таким образом улучшит судьбу женщины. Он сделал все возможное, чтобы ограничить количество энергии, которую он передал в благословение, поскольку, если он не поставит ограничения, то заклинание такого рода будет поддерживаться за счет его тела, пока не поглотит всю его энергию, оставляя его пустой оболочкой. Несмотря на его предусмотрительность, снижение его сил оказалось большим, чем он ожидал; его зрение помутилось, а ноги задрожали, угрожая подогнуться под ним.