Стивен Эриксон - Сады луны (перевод И. Иванова)

Он пихнул локтем друга.

— Пошли устраивать маленький фейерверк.

— Что с сержантом? — спросил ничего не знавший Быстрый Бен.

— Ногу сломал, — объяснил Скрипач. — Причем здорово.

Всех насторожил изумленный крик Деруданы. По пути ведьма наткнулась на какого-то парня в черной одежде. Он прятался между обломков колонн. Увидев, что его обнаружили, парень вскочил и дал деру.

— Как ты думаешь, он чего-нибудь слышал? — спросил Скрипач.

— Даже если он и не спятил после всего, что здесь было, он вряд ли что-нибудь понял, — успокоил его Быстрый Бен. — Ну а вы с Ежом отправляетесь «прогуляться по перекресткам»?

— Угу. И на небо посмотрим, — усмехнулся Скрипач. Саперы в последний раз проверили свой скарб и побрели к выходу.

Калам продолжал стоять у края опустевшей ямы. Из развороченных старинных медных труб струилась вода, которая совсем еще недавно журчала в фонтане. Ассасин почему-то снова вспомнил про «серолицых». Калам присел на корточки и стал разглядывать каждую трубу. Из одной вода не выливалась и даже не капала. Калам понюхал воздух, затем распластался на земле и ладонью зажал расплющенный конец этой трубы.

— Оссерк вас всех побери, — пробормотал ассасин. Он поднялся и еще раз взглянул на медные змеи труб.

— Где они? — спросил он у Быстрого Бена.

— Кто? — не понял маг, думавший о своем.

— Да саперы наши проклятущие! — заорал Калам.

— Ушли. По-моему, решили двинуть через дом.

— Так, Бен. А теперь — беги к задней стене. Найди всех остальных. Параи за старшего. Скажи ему, чтобы немедленно убирались отсюда. Выберите себе какое-нибудь знакомое местечко. Я туда приду.

— А ты куда собрался?

— Догонять саперов.

Калам обеими рукавами вытирал взмокшее лицо.

— Найдите у сержанта карту города и хорошенько рассмотрите перекрестки, где поставлены мины. Прочитайте все пояснения.

Быстрый Бен по-прежнему смотрел на него так, будто Калам говорил на языке вымершей расы. Ассасин не выдержал.

— Неужели ты еще не понял, маг? «Серолицые»! Почему они постоянно собираются на перекрестках? У них там проложены главные газовые трубы! А мы туда зарыли свои мины. Газ! Теперь допер?

Калам побежал к дому.

— Да мы же запустим в небеса весь Даруджистан! — в ужасе прошептал Быстрый Бен. — И сами взлетим!

Изможденный Паран брел к задней стене сада. Ветки хлестали его по лицу, заставляя пригибаться. Пригнувшись в очередной раз, он понял, что снова попал в другой мир.

В его левое плечо впились и сомкнулись громадные челюсти; зубы легко прокусили кольчугу. Парана подбросило вверх, и он, пролетев по воздуху, приземлился на колени. Гончая Тени! Она стояла перед ним. Его левая рука онемела. Паран потянулся за мечом, но гончая впилась ему в грудь, вторично прокусив кольчугу. Из рваной раны хлынула кровь. Гончая сжала челюсти и куда-то его понесла.

Раскачиваясь в пасти гончей, Паран заметил, как его меч выскальзывает из ножен. Капитан пытался дотянуться до него, но безуспешно. Потом гончая разжала челюсти и выплюнула свою окровавленную жертву… Капитан ожидал чего угодно, только не этого. Гончая вдруг попятилась, заскулила и заходила взад-вперед, без конца оглядываясь на Парана.

Капитану было не до раздумий об этой странной перемене. У него дрожало все тело, и дрожь вызывала волны боли. Он едва дышал.

— Клык вечно ищет виноватых, — послышался чей-то голос.

Паран открыл глаза. Над ним стоял некто в черном.

— Но сейчас Клык проявил излишнюю поспешность, и я приношу тебе свои извинения. Очевидно, он захотел свести счеты, оставшиеся между тобой и гончими.

Говоривший с удивлением взглянул на гончую.

— Странно. Что-то вдруг его остановило… Он как будто почуял… родство. Это меня весьма удивляет.

Едва ворочая онемевшим языком, Паран сказал:

— Я знаю, кто ты. Три года назад ты завладел сознанием ни в чем не повинной девчонки…

— Да, капитан. Я — Котиллион, больше известный как Веревка. Повелитель Теней сожалеет, что ты не перешел тогда по другую сторону Врат Клобука. Из-за тебя мы потеряли двоих гончих. Известно ли тебе, что эти драгоценные существа жили тысячи лет? Знаешь ли ты, что до сих пор никто — будь то смертный или Властитель — не осмеливался убить гончую Тени?

«Может, сказать ему, что я не убивал гончих, а наоборот, спас их души? Нет. Получится, будто я выклянчиваю у него пощаду».

Паран взглянул на притихшего Клыка.

«Родство?»

— Что тебе от меня надо? — спросил он Котиллиона. — Моей смерти? Так брось меня здесь. Тебе не придется долго ждать.

— Если ты столь сильно ненавидишь императрицу, тебе не следовало вмешиваться в наши дела.

— Что ты сделал с бедной девчонкой?

— Я, капитан, поступил с ней весьма милосердно. Я превратил ее в свое орудие, но она об этом даже не подозревала. Как по-твоему, что лучше: когда ты знаешь, что являешься чьим-то орудием, или когда ничего не знаешь?

Паран молчал.

— Если желаешь, я могу вернуть ей память обо всем, что она сотворила… Точнее, что сотворил ее руками я.

— Не надо.

Котиллион кивнул.

Парана удивила боль, вновь завладевшая его телом. Потеряв столько крови, он ожидал, что вот-вот впадет в беспамятство. Но нет, у него отчаянно болело и не менее отчаянно чесалось все тело.

— И что теперь? — кашляя, спросил он Котиллиона.

— Теперь? — удивился тот его вопросу. — Я начинаю заново.

— Найдешь себе еще такую же девчонку?

— Нет. Этот замысел не удался.

— Но ты же похитил у нее ее собственную жизнь!

Котиллион сердито посмотрел на него.

— Она получит ее назад. А ты, я смотрю, по-прежнему не расстаешься со своим мечом? Так что с твоей жизнью дело обстоит иначе.

Повернув голову, капитан увидел свой меч, до которого можно было дотянуться рукой.

— Когда удача от меня отвернется… — пробормотал он.

«Она уже отвернулась», — подумал Паран.

Удивительно: он вновь чувствовал свою левую руку. И боль в груди начала стихать.

Услышав произнесенные Параном слова, Котиллион сухо рассмеялся.

— Боюсь, уже поздно, капитан. Ты рискуешь, надеясь на благосклонность Шутихи. Ты и не заметил, как стал ее рабом и отдал ей всю мудрость, какая у тебя была. Вот к чему приводит власть опоннов над человеком.

— У меня затягиваются раны, — сказал Паран.

— Так оно и должно быть. Я же тебе говорил, что Клык допустил оплошность.

Опасливо озираясь, капитан сел. Его кольчуга была истерзана в клочья, однако раны исчезли, оставив на теле красные, нестерпимо зудящие рубцы.

— Я… я совершенно не понимаю ни тебя, ни Повелителя Теней.