Array Constance_Ice - Гарри Поттер и Лес Теней. Альтернативное окончание.

- Вот он, проход в замаскированное дупло. Прощай, Гарри Поттер, – печально сказал домовик. В огромных глазах его стояли слёзы, большие и круглые, словно градины.

- Почему «прощай», Добби? – изумился юноша.

- Я чувствую – мы никогда больше не увидимся. У домовиков отныне своя судьба. Но я горжусь знакомством с тобой, и я … я назову мальчика-эльфа в честь тебя – Гарри.

«Ну вот. Теперь он ещё и мальчик-в-честь-которого-назвали-первого-домового-эльфа», - Гарри не нашёл ничего лучше, чем глупо спросить:

- А девочку?

- О, Добби уже придумал имя и ей – он назовет её в честь подруги Гарри Поттера – Хермиона!

Теперь Гарри и вовсе растерял все слова и смог лишь грустно усмехнуться. Он чувствовал, будто его хоронят заживо, но не мог ничего возразить. Ему предстояло вновь встретиться с Вольдемортом лицом к лицу, и шансы на победу были, откровенно говоря, минимальны.

- Возьми это, Гарри Поттер. Очень ценное, Добби должен отдать это тебе, – с этими словами домовик протянул Гарри длинный и узкий деревянный футляр с прицепленным шнурком. Гарри принял дар, недоумевая, что это – какой-то оберег или амулет домовых эльфов? Он принесёт ему удачу? Не слишком веря в реальную ценность подарка, тем не менее, Гарри был тронут. Он надел шнурок на шею, и спрятал лёгкий футляр под рубашку. Добби, всхлипнув, вдруг обхватил тонкими ручками его ногу в грязном сапоге и уткнулся лицом в штанину.

- Прощай, Гарри Поттер, Добби никогда не забудет тебя. Гарри всегда был добр и справедлив к Добби, даже когда Добби вредил планам Гарри, - сквозь рыдания бормотал он. Чувствуя, как сердце сдавил тяжёлый обруч, Гарри присел на корточки и обнял эльфа.

- Прощай, Добби. Я тоже не забуду тебя, - серьёзно пообещал он. Добби в последний раз всхлипнул и исчез в мокрой чаще орешника.

Вздохнув, Гарри засветил палочку и сунул голову в дупло. Дна в дупле не просматривалось – вместо него зияла чёрная дыра. Пахло прелыми листьями и землёй. В тусклом свете юноша едва различил металлические скобы, ведущие вниз. Влажные, как всё вокруг, и скользкие. Гарри зажал в зубах палочку и начал спускаться. Пересохшее от жажды горло саднило и жгло, Гарри мечтал, как он, дойдя до замка, первым делом напьётся, чего угодно, он был согласен даже на воду из рва. Спуск оказался коротким, вскоре юноша спрыгнул на ровный земляной пол. Впереди открывался прямой коридор, из стен кое-где торчали корни деревьев. Гарри собрался было надеть мантию-невидимку, но, подумав, отказался от этого намерения: всё равно, чтобы передвигаться, ему был нужен свет. А двигающийся сам по себе огонёк вызовет больше подозрений, чем идущий человек.

Он без всяких приключений добрался до замка. В одном месте ход перегородила решётка, к радости Гарри, она оказалась не заперта, и он легко поднял её – видимо, Слизерин и не подозревал, что кому-то станут известны тайны его подземелий. Юноша поднялся по винтовой лестнице примерно до уровня второго этажа, если ориентироваться на то, что ход шёл совершенно прямо, не опускаясь и не поднимаясь. Дальше коридор разветвлялся. Гарри пожалел, что не расспросил Клару поподробнее про заклятье Ариадны – оно, наверняка сейчас пригодилось бы. Не долго гадая, он выбрал левый проход, и через несколько поворотов удача ему улыбнулась – сквозь щель в стене пробивалась полоска света. Здесь был выход – но только куда?

Гарри толкнул руками камень, часть стены, поддавшись, повернулась, и юноша очутился в комнате, в которой раньше не был. Комната выглядела жилой, но кто бы тут ни обитал, сейчас он отсутствовал. Прямо перед ним, в центре стояло огромное зеркало, сразу напомнившее ему зеркало «ЕИНАЛЕЖ», сверху по раме бежали затейливые рунические символы, которые Гарри не смог разобрать, но при виде их его опять посетило сильное ощущение deja vu. Он подошел поближе и всмотрелся, но стекло осталось непроницаемым, не желая отражать Гарри и окружающие предметы. Гарри окончательно уверился, что имеет дело с волшебным предметом. Может быть, странное зеркало находится тут неспроста? Ага, Гарри вдруг вспомнил, где он видел нечто похожее - в своём видении на Инисавале. Гарри обошел зеркало кругом. На подставке-столике стоял тяжёлый бронзовый кубок. Вино? После месяцев в средневековье, он привык к вину почти так же, как к тыквенному соку. Наверное, было неосторожно вот так запросто взять и отхлебнуть неизвестного питья в неизвестно чьей комнате. Но Гарри настолько невыносимо хотелось пить… На пробу оказалось действительно вино. Красное, душистое, настоянное на травах, жаль, всего один глоток. Но и от него в желудке потеплело, кровь быстрее заструилась по жилам.

В тот же миг глубины зеркала прояснились, и Гарри увидел в нём огромную комнату, ничем не напоминавшую ту, в которой он находился. Полумрак её едва озарял свет одной большой свечи. У Гарри возникло ощущение, что он смотрит в экран телевизора.

Высокие потолки и стрельчатые готические окна. За столом тёмного дерева с ножками в виде лап какого-то чудовища сидел, подперев рукой голову, незнакомый бледный мальчик лет семи. Он ожесточенно грыз кончик пера, зажатого в другой руке, перед ним лежала раскрытая чистая тетрадь в кожаной обложке. С подоконника на тетрадь смотрел любопытными круглыми глазами пёстрый котёнок. Шмыгнув носом, мальчик вывел на белом листке корявым детским почерком:

«МОЙ ДНЕВНИК. Я – сирота. Моя мать умерла. Мой отец бросил меня».

Котёнок, привлеченный движением пера, спрыгнул с подоконника на стол. Мальчик вновь погрыз кончик пера, зачеркнул слова «бросил меня» и написал вместо этого «не захотел меня признать. Я – бастард». Помедлив немного, он пропустил строку и написал большими буквами – перо заскрипело от усилия, с которым его втыкали в бумагу:

Я никому не нужен.

Я их всех ненавижу.

И я им докажу.

Пока мальчик, закусив губу, оценивал, что у него вышло, разыгравшийся котёнок решил попробовать на вкус интересные чёрные козявки, появившиеся вдруг на белой бумаге, и прыгнул. Лапы его проехались по столешнице, хвост сбил чернильницу, и оставшуюся часть страницы залила большая чёрная клякса. Гримаса ярости исказила лицо ребенка, и он с гневным воплем отшвырнул от себя зверька. Затем обхватил голову руками и уставился на тетрадь. Четвероногое стихийное бедствие, жалобно мяукая, полезло по его ноге на колени. Судорожным движением хозяин схватил маленькое пушистое тельце, прижал к себе и виновато потёрся носом об ушастую кошачью мордочку. Затем котёнок, радостно мурлыча, устроился на коленях, а мальчик, снова поминутно кусая перо, начал рисовать замысловатую виньетку вокруг трёх последних фраз.

Сцена в зеркале сменилась, а Гарри все никак не мог взять в толк, что же это за «программу» он «включил». Ни лицо мальчика, ни мрачный антураж древнего замка – по неуловимым признакам Гарри чувствовал, что замок не может быть Хогвартсом, ни средневековым, ни современным – не казались ему знакомыми. Какое всё это имеет отношение к Гарри? Или это – сцены из будущего? Гарри всмотрелся повнимательнее. Тот же мальчик, только постарше, теперь ему было лет десять, сидел на каменном полу огромной библиотеки, прислонившись спиной к этажерке с книгами, и читал древний пожелтевший фолиант. Обложка гласила: «Кровавые обряды средневековья. Жертвоприношения, гадания, инициации».