Денис Юрин - Проклятие дома Ортанов

– Кажется, это священник, а вот этот, ну, тот, у кого рука оторвана, писарь, – гадал Тибар, ориентировавшийся, как поняла подкравшаяся к мужчинам белошвейка, исключительно по обрывкам окровавленных одежд.

– Ну а этот, судя по мозолям и сбитым костяшкам, кузнец или плотник. Вон у того с краю типичная рожа стражника. Ну и что, Тиб? Мы тратим время на чепуху! – скептически заявил Вернард. – Какая разница, кем были эти бедолаги при жизни? Теперь-то они все дохлики! Давай-ка лучше обыщем проходы! Повезет, парочку-другую гаржей отыщем!

– Успеется… тоннели позже! – покачал головою погруженный в свои мысли граф, успевающий, как ни странно, не только просчитывать в голове комбинации, но и объяснять очевидное не больно резво думающим подручным. – Что-то здесь не так! Напасть на священника куда труднее, чем на простолюдина. Стражник с кузнецом тоже не беззащитные агнцы. Так почему, Вернард, почему гаржи охотились на трудную дичь, когда в Висварде полно легкой добычи, а внутренности, внутренности у всех практически одинаковы? Чем сердце священника отличается от сердца трактирщика или конюха?

– Символика, – угадал ход мысли хозяина палач.

– Именно, мой друг, именно символика, которую, возможно, требует их ритуал! – воодушевленно развивал мысль Тибар, расхаживая по трупам. – Нет, конечно же, какими-то из этих… тел они и питались, но основную добычу надежно припрятали где-то под землей, она им нужна не для услады желудка…

– У гаржей нет желудков, Тиб, – поправил графа палач, – у них ничего нет…

Танве казалось, что она пребывает в очень дурном сне и никак не может проснуться. Горы изуродованных трупов, миллионы могильных червей в подземелье, заросли нависших над головою кореньев, нежить, пожирающая человеческие внутренности, причем у нее самой даже нет живота. И еще какая-то странная «символика», неведомая не только ей, но, кажется, и говорившему. Как не сойти с ума от такого многообразного бреда?

– Согласен, – кивнул граф, продолжая расхаживать и рассуждать, – зато у безликих есть мозги. Нужно попытаться думать, как гаржи, понять, по какому критерию они подбирали жертвы, и тогда мы поймем, какой именно ритуал они хотели провести…

– А что, разве ритуалов может быть несколько? – искренне удивился Вернард.

– В том-то и дело, дружище… – с досады граф закусил нижнюю губу. – Долгие годы мы знали лишь об одном ритуале Армантгула, о том, что касался нас. В свитке перечислялось их несколько, и у каждого своя символика и свои действа. Эх, жаль, что он сейчас не у нас!

– Гораздо обидней, что он у гаржей, – с печалью в голосе констатировал палач. – До сих пор не могу поверить, что ты им позволил…

– Обыщите здесь все, переворошите эту смердящую кучу гнили, обшарьте одежды трупов! – быстро войдя в роль вельможи и командира, сменил тему Тибар, которому было очень неприятно вспоминать о потере ценного свитка. – Любую находку тащите ко мне! Я чую, здесь должно быть что-то важное!

Подручные нехотя принялись за работу. Ворошить останки человеческих тел – дело не из приятных. Казалось, лишь Арторис не испытывал отвращения к занятию, от которого, кстати, умело отлынивал. Хитренький толстячок знал, когда можно пошуметь и покуролесить, а когда себе дешевле быть тише воды, ниже травы. Он держался в сторонке, не подавал своего противненького голоска, хотя многое мог бы прокомментировать, и даже присел, чтобы его не заметили, одним словом, старался не попадаться ортанам на глаза.

Пока Вернард с охранниками обыскивали тела, а хитрый перевертыш прятался, Его Сиятельство заскучал, поскольку грязная работа – не для рук вельмож, а раздумья, которыми до этого он был занят, видимо, завели в тупик. Момент был как нельзя более подходящим, и Танва решилась поговорить… Дело в том, что ее маленькую головку посетила смелая догадка, которой не терпелось поделиться, притом просто так, без какой-либо меркантильной выгоды.

– Ваше Сиятельство, – приблизившись к вельможе сзади, девушка протянула руку.

Чтобы привлечь внимание вельможи, она всего лишь хотела легонько коснуться его руки, но в последний момент передумала и отдернула руку, ведь простолюдинки, даже очень хорошенькие, не имеют права прикасаться к господам.

– Чего тебе? – не оборачиваясь, произнес Тибар, демонстрируя интонацией, что ему сейчас не до пустяков.

– Ваше Сиятельство, я девушка простая, читаю с грехом пополам и многого не знаю, а об этой «символике» впервые сейчас услышала, но…

– Короче! – резко оборвал вельможа робкое бормотание взволнованной девушки.

– …Однако, если подумать логически… – пыталась продолжить белошвейка, но замолкла под суровым взором карих глаз.

На этот раз Тибар даже удостоил девушку взглядом, в котором проглядывало не столько раздражение, сколько удивление, притом сразу по двум поводам. Во-первых, вельможа не предполагал, что белошвейки знают такие сложные и далекие от мира шитья слова, как «логика». Во-вторых, для него, кажется, стало откровением, что молоденькие девицы вообще могут думать, притом не как-нибудь, а логически.

– И что же пришло тебе на ум после того, как ты подумала ЛОГИЧЕСКИ?!

В словах графа было необычайно много желчи, а презрительная ухмылка на его устах чуть было не лишила девушку дара речи, однако Танва совладала с нахлынувшим страхом и продолжила:

– Если этот самый ритуал, о котором вы упомянули, имеет магическое свойство, то гаржи с его помощью попытаются приобрести то, чего у них нет…

– Это все… все, что ты хотела сказать?! – повысил голос рассерженный пустой тратой времени вельможа. – Так вот знай, милая, у гаржей нет внутренних органов, у них нет ни желудка, ни сердца, и они им без надобности!

– Да дай ты девке выговориться! Че ты ей рот затыкаешь?! – внезапно вступился за оробевшую белошвейку Вернард, видимо, краем уха все же прислушивающийся к разговору.

– Но дело-то не в том, что они взяли у мертвых, а кем были эти люди при жизни! – приободренная неожиданной поддержкой палача, затараторила девушка, боявшаяся, что если говорить чуть медленней, то ее снова перебьют и на этот раз окончательно. – Каждый занимался своим ремеслом, а ремесло, как известно, откладывает отпечаток и на характер, у человека появляются качества, отличные от других… Так вот эти качества и хотят заполучить. Священник умеет складно говорить и убеждать, его красивый голос овладевает сердцами толпы… Писарь усидчив и аккуратен, а иначе его письмена были бы все заляпаны кляксами… Ремесленник, к примеру, плотник…

Не привыкшая долго и много говорить девушка сбила дыхание, но это уже не имело значения. Тибар с Вернардом неотрывно смотрели друг на друга, в глазах обоих сияла радость открытия, а на суровых лицах – улыбки. Они поняли, что Танва пыталась сказать, и, более того, полностью разделяли ее предположение. Безликим были чужды эмоции, ими двигал только расчет, в этом был их огромный плюс, но и неменьший минус. Ряд необычайно важных для выживания качеств никогда не приобрести, если ты холоден, как рыба, и расчетлив, как девица, окрутившая богатого старика. Ты никогда не поднимешься над толпой и не будешь править ею, если не понимаешь, чего хотят и что чувствуют маленькие, серенькие человечки, составляющие ее. Замысел безликих пока еще оставался в тумане. Однако белошвейка высказала интересную мысль, подсказала направление для плодотворных раздумий.