Денис Юрин - Проклятие дома Ортанов

В подвале все было как прежде. Подземная тюрьма казалась нетронутой, хотя и здесь Тибара и Танву поджидал неприятный сюрприз, заставивший девушку вскрикнуть от ужаса, а мужчину всерьез призадуматься. Дверь в комнату, где находилась плененная Виколь, была распахнута настежь, а на пороге, один на другом, лежали два бездыханных тела – не людей, не ортанов, а гаржей. Почти одновременно возникшее в головах обоих спутников предположение, что безоружной вампирше удалось справиться с пришедшими за нею безликими убийцами, было мгновенно переведено в разряд неудачных версий. Во-первых, гаржи были вооружены, да и превосходили в силе кровососущую братию, а во-вторых, погулявшая под лучами солнца Виколь слишком ослабела, чтобы вступить в бой даже с заурядной крысой. Когда же граф переступил через безжизненные тела на пороге и вошел внутрь темницы, то обнаружил и третью, куда более весомую, чем предыдущие две, причину…

Белошвейка сначала последовала за своим спутником и защитником, но замерла в нерешительности возле открытой двери. Она так и не смогла отважиться перешагнуть через трупы гаржей. Девушке казалось, что это только обман, воинская хитрость, что стоит лишь ей сделать малюсенький шаг, как мерзкие твари повернут к ней страшные зеркальные маски и схватят ее, в лучшем случае за ногу. Танва так и не поборола свой страх, впрочем, в этом не было необходимости, поскольку и с того места, где она остановилась, прекрасно просматривалась маленькая темница.

Виколь была мертва. Бледная, как полотно, она распростерлась на окровавленном лежаке, неестественно выгнув назад голову. В грудь мертвой красавицы по самую рукоять был вогнан кинжал, а рот был широко открыт. Когда Тибар слегка приподнял голову трупа, то Танва заметила, что в верхнем ряду белоснежных, ровных зубов зияли два пробела, как раз на том месте, где у вампиров по ночам вырастают острые и длинные клыки.

– Интересно, кому же это вампирские кусалки понадобились? – задумчиво пробормотал граф, опустив мертвую голову на лежак, а затем совершенно без усилий выдернул из тела вампирши оружие. – А вот и ответ, – усмехнулся вельможа, покручивая в руках необычайно легкий даже с виду кинжал. – К нам в гости наконец-то господин миссионер пожаловал… долго же он медлил! Только Священная Инквизиция такой дрянью пользуется! Ну надо же было додуматься, оружие специально на вампиров делать! Как будто этих тварей обычный клинок не берет?! Ох, не ищут святоши легких путей!

Танва мало разбиралась в клинках, но была очень удивлена, когда брошенный на пол кинжал не зазвенел при соприкосновении с каменными плитами, а издал глухой звук. Движимая исключительно любопытством, девушка нагнулась и прищурилась, пытаясь получше разглядеть окровавленное орудие убийства. Что рукоять, что перекрестье, что тонкое лезвие – весь кинжал оказался из дерева.

– Осина, – уточнил Тибар, видя, с каким интересом его спутница разглядывает оружие. – Довольно распространенное заблуждение, что только кусок осиновой деревяшки может заставить не биться сердце вампира. Крестьяне не мудрят, поступают куда проще, они используют заточенный дрын или кол!

– А у одного из гаржей нет головы, – сама не зная почему, откликнулась белошвейка вроде бы совершенно не по делу, но ее реплика весьма заинтересовала графа.

Мгновенно потеряв интерес к мертвой Виколь, Тибар направился к выходу. Не говоря ни слова, сердито нахмуривший брови граф отодвинул белошвейку в сторону, нагнулся, схватил один из трупов за отворот куртки, а затем рывком поднял его, поставил на ноги и сорвал капюшон. Неизвестно, как, каким странным способом держалась стальная маска на плечах, но Танве не показалось, голова у гаржи действительно отсутствовала. Мерзкая с виду, дряблая кожа намертво прилипла к внутренней поверхности стальной пластины, а из ее многочисленных складок при легком сдавливании пальцами сочилась какая-то желто-зеленая слизь.

– Он забрал череп… и мозгом не побрезговал, – произнес после беглого осмотра трупа Тибар и разжал пальцы, позволив обезглавленному телу грузно упасть под ноги. – Сначала клыки вампира, затем голова гаржи, что станет следующим трофеем? – рассуждал вслух вельможа. – Свалявшаяся шерсть с задницы оборотня?! Только вот где он оборотня в Висварде найдет? Вроде бы любители повыть на полную луну уже давно перевелись… не без нашего участия…

– Что, опять «символика»? – вдруг вспомнила Танва услышанное в «обеденном зале» гаржей слово.

– Она, родимая, снова она! – не отрываясь от плавного течения собственных мыслей, ответил граф. – Видимо, и то, и другое ему понадобилось для проведения магического ритуала, но только иного, человеческого, а поэтому он собирает у нежити трофеи. А что это значит?

– Что значит?! – вскинув брови, переспросила Танва.

– А это значит, дорогая моя белошвейка, что заваривший всю эту кашу затейник инквизитор сначала добрался до Армантгула, а теперь и свиток у него в руках. Он точно знает, что следует собирать, а иначе… иначе забирал бы целиком тела… впрок, а не отдельные части!..

Логика в словах графа была, ее холодную непреклонность нельзя было не почувствовать. Танве вдруг вновь стало страшно, но уже не от вида изуродованных, мертвых тел нежити, а потому, что долго дремавшая и не дававшая о себе знать интуиция внезапно проснулась и зловеще зашептала девушке на ушко, что их с графом приключение почти подошло к концу и вот-вот должна наступить развязка. С учетом того, что на руках у Ортанов не было ни одного козыря, а колода карт, которой играли гаржи и неизвестно откуда взявшийся инквизитор, была крапленой, не стоило и гадать, в чью пользу окажется последний, решающий расклад. Белошвейка почувствовала приближение конца: конца собственной жизни, и возможно не только ее, а еще и скорой смерти еще большего числа людей.

– Пошли, – произнес после недолгого молчания граф и, взяв девушку под руку, потащил ее к выходу, – нам уже нечего здесь делать, конечно, если ты не хочешь на память отрезать у Виколь уши! Ведь именно она втянула тебя в эту историю!

Наверное, граф хотел пошутить, подбодрить на такой странный манер побледневшую и двигающуюся, как во сне, белошвейку. Однако неосмотрительный поступок чуть ли не привел к обратному эффекту. В глазах у Танвы потемнело, и она вдруг поняла, что в следующее мгновение лишится чувств. К счастью, противный скрежет медленно открывающейся двери одной из темниц мигом прогнал неприятные ощущения и заставил девушку собраться с силами.

Девушка не успела и вскрикнуть, как уже очутилась за спиной выхватившего из ножен плохонький меч Тибара. Вот-вот из-за двери должен был показаться притаившийся в засаде противник, вот-вот должна была начаться схватка и зазвенеть мечи. В голове белошвейки закопошились сумбурные мысли: одни советовали ей бежать и, пока еще не поздно, скрыться, а другие уговаривали поднапрячь извилины и придумать, как оказать посильную помощь графу в предстоящем сражении с одним, а может, и несколькими сильными противниками.