Терри Гудкайнд - Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница

Факелы, чьё пламя плавно колыхалось в неподвижном воздухе, проливали свет на песок, отбрасывая искрящееся призматическое свечение. Те крошечные искорки переливчатого света были прекрасны. Они заставили его погрузиться в свой собственный мир. В некотором смысле, он действительно исчезал из этого мира.

Поскольку Ричард начал рисовать заключительные элементы, он максимально сконцентрировался на рисунке. Он сосредоточился исключительно на создании каждого составного элемента во время их прорисовки, внедряя их в общий смысл формы заклинания не просто абстрактно, но и материально. Когда Ричард изображал эти символы на себе и на игроках своей команды, он обнаружил, что вид тех элементов имел много общего с использованием его меча. Словно это были движения с мечом, ритмом, ходом действий.

Как только он разделался с этим, в довершение всего, теперь предстоял вызов вещей, собственно, из самого подземного мира, каждое заклинание из которых содержало элементы танца со смертью. Это как раз были те, что относились к точным элементам наносимым в определённое время, и должны были быть выполнены безупречно. По большей части, рисование заклинаний было воплощением танца со смертью.

Именно тем образом, которым он сражался с мечом в руках, чтобы остаться в живых, неся смерть тем, с кем он боролся, заклинания приближали его к грани между жизнью и смертью. Когда он боролся с мечом, он знал, что любая ошибка приведёт его к быстрой гибели. Движения, которые он делал с мечом, не только должны были быть правильными, но и их нужно было сделать точно в определённое время и должным образом. Выполнение изображения формы заклинания ничем не отличалось по сути. Каждое движение должно было быть выполнено исключительно точно. Любая ошибка привела бы к мгновенной смерти.

В то же время, это было некое возбуждающее событие. Он тренировался долгими часами. Он знал формы. Он наносил их на себя и на свою команду. Теперь он отдался движениям прорисовки форм, удар, сечение и укол — всё как бы в движении с постоянным неизбежным стремлением к появлению смерти, но избегая самой аннигиляции. Он забрался на самый краешек жизни, самую последнюю грань существования. Он двигался среди форм так, как будто двигался среди врагов, продвигался между смертью, что подкрадывалась к нему.

Сейчас он испытывал те же чувства, словно держал в руках Меч Истины. По сути, всё было схоже. С того первого дня, когда Зедд передал Ричарду Меч Истины через стол снаружи его дома, Ричард, на самом-то деле, уже был подготовлен к этому.

Он чувствовал, что пот капал с его лица, от усердия, с которым он работал. Он потерял чувство времени, вырисовывая каждую форму, прорабатывая каждый элемент, чтобы завершить и не позволить чему бы то ни было отвлечь его и совершить оплошность. Он был частью этого изображения. Он рисовал практически с тем же восприятием, с каким он вёл сражение мечом, когда он пользовался Мечом Истины. Даже напряжение его бровей было точно таким же. Он добавлял каждый элемент, наносил каждый штрих, каждую кривую с той же точностью, с какой он сёк своим мечом или с той точностью, когда резцом высекал скульптуру. Он применял то же самое мастерство, что при использовании клинка. Одновременно он и разрушал, и созидал.

И вот когда он, наконец, понял, что прорисовал каждый символ, завершил каждую форму заклинания, соединил все элементы, — он сел прямо. Он пристально осмотрел магический песок и, наконец, проникся полным ужасом того, что предстало пред ним. Он оглядел Сад Жизни. Он жаждал увидеть красоту перед тем, как столкнётся с миром мертвых.

Наконец, он сел скрестив ноги и положил свои руки на колени, развернув ладони кверху. Плавно опустил веки. Сделал глубокий вдох. Это был последний момент, когда он мог остановиться. Ещё миг и уже будет слишком поздно что-либо менять. Ричард поднял голову и открыл глаза.

На верхне-д`харианском он прошептал: «Приди ко мне!»

На мгновение стало очень тихо, в этой зловещей тишине он мог услышать лишь мягкое шипение факелов вокруг волшебного песка, как вдруг дикий рёв наполнил воздух и вздрогнула земля.

Из центра искрящегося белого песка, из центра форм заклинаний, начала возвышаться белая фигура, похожая на белый сгусток дыма. Извиваясь вокруг себя кружащей воронкой и вихрем, это нечто восходило из песка, вырисовывая вверх своё собственное заклинание. Пока оно восходило, поднимаясь всё выше, магический песок под ним раскрывал отверстие, позволяя мраку смерти внедрить зияющую пустоту в мир жизни.

Ричард наблюдал, как белое нечто, поднимаясь из пустоты, принимает очертания в виде фигуры в развевающейся белой мантии. Словно цветок, что стремится раскрыть свой бутон навстречу жизни и свету, фигура разводила руки до тех пор пока невесомая мантия не повисла в ниспадающих складках от широко расставленных рук. Фигура парила, зависнув над чёрной пустотой посреди колдовского песка. Ричард поднялся и встал перед ней.

— Благодарю тебя за твоё появление, Денна.

Она в ответ улыбнулась ему своей всё той же красивой, сияющей, но в то же время непомерно грустной улыбкой.

Поскольку Ричард внимательно смотрел на неё, она протянулась и коснулась его щеки. В этом прикосновении было столько любви, сколько Ричарду ещё не доводилось ощущать. В момент этого прикосновения он понял, что будет в полной безопасности с ней… в такой безопасности, какая может быть только в мире мёртвых.

Из тени деревьев, с того места где Ричард просил Никки ждать, она изумлённо наблюдала, как Ричард стоял перед мягким сиянием неземной фигуры. Она была невероятно великолепным созданием, духом совершенной чистоты и достоинства.

Никки почувствовала, как слёзы струятся по её щекам от созерцания доброго духа там впереди неё. Её сердце наполнилось радостью, и вместе с тем страхом за Ричарда, за то место, куда его уведёт этот дух.

Когда светящаяся фигура в белых одеяниях покровительственно обвила рукой Ричарда, отрывая его от мира жизни, Никки вышла вперёд на свет факелов. Её лоб покрылся бисеринками пота, пока она наблюдала, как сияющая фигура мягко спирально опускалась во тьму вместе с её погружением.

— Благополучного путешествия тебе мой друг, — шептала она, — Благополучного путешествия.

Но затем, прежде чем врата успели полностью закрыться, прежде чем искрящийся колдовской песок заживил свою рану, чёрная форма сгустилась в воздухе над ними. Это Нечто завихрив себя плотной воронкой, опустилось вслед за ними во мрак.

Зверя манило к Ричарду, когда он пользовался Даром, а теперь эта погоня продолжится внизу, в его собственной реальности.

Кэлен бросила ещё одну ветку в костёр. Искры поднимались в вечерний воздух, будто стремясь последовать за уходящими оранжево-красными сполохами западного неба, которые всё ещё было видно через голые ветки. Она поднесла руки к огню и задрожала, потерев их друг о друга. Это будет холодная ночь.