Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Гроссграф

На меня смотрели с ожиданием, я стиснул челюсти, морда каменная, сижу, как влитой в седло, хоть и у костра, но мысли мечутся лихорадочно, как перепуганные мыши в запертой комнате при виде голодного кота.

Вот и начинается то, чего я страшусь. Когда идет примитивная борьба за трон или еще более примитивное собирание «Кристаллов Власти», «Амулетов Мощи» и тому подобной хрени, то идешь себе с победной улыбкой и бьешь всех встречных по головам - не ошибешься! Это зверей, как младших братьев, никогда нельзя по голове, а людей - можно и нужно, я ж сам людь, знаю. Но когда встречаешь того, кто вообще с тобой на одной стороне баррикад, - начинаются сложности. А то ли еще будет, когда займусь не ломанием, а строительством! Собственно, я уже, можно сказать, занялся. Почти.

- Придется поехать, - сказал я, - посмотрим, что за таможенник у моста. И какие у него сборы.

- Сэр Ричард, - предупредил Растер, - он в бою необорим! В самом деле. Не для красного словца.

Я ответил с самодовольной усмешкой:

- Мне такое говорили уже не раз.

Он покачал головой, лицо оставалось озабоченным.

- Смотрите, сэр Ричард… Он не зря считается сильнейшим в Армландии.

- Считаться, - ответил я мудро, - еще не значит быть. У нас кто только не считался мудрейшим, сильнейшим, гениальнейшим… Приходил следующий, и оказывалось, был культ личности и зажим общественности.

Но, несмотря на браваду, без нее никак, я ж рыцарь, а не… все-таки одел доспехи Арианта, взял его меч и лук. Потому что хоть и рыцарь, но кое-что во мне и от другой, более практичной эпохи.

Конечно, до морали восточных единоборств еще не пал, но широк, широк во взглядах, назовем это так. А этот рыцарь, кем бы он ни был, все же узковат уже потому, что время такое. Узковатое. Как и мечтал Федор Михайлович.

Моя команда осталась в ожидании у костра, а я вскочил в седло, и мы с Зайчиком и Бобиком быстро перемахнули через холмы. Дальше зеленая долина, а на вершине одинокой и заросшей цветами возвышенности торчит нечто странное в виде плоской зеленой стены.

Я подъехал ближе, дивясь, потом рассмотрел, что уцелевшая каким-то чудом с древних времен стена оплетена зелеными виноградными лозами настолько плотно, что можно только догадываться, за что они цеплялись, когда взбирались на такую высоту.

Дальше в долине зеленеют дикие сады, уже цветущие, дивный запах, сколько же сот лет эти деревья медленно возвращались из культурных к дикости, иначе бы не выжили… а по ту сторону стены, укрывшись от ветра, пламенеет, как огромный цветок мака, шатер ярко-красного цвета. В сторонке пасется нерасседланный конь, в трех шагах от шатра дымится костер, благоразумно прикрывшись от ветра широкой стеной.

Справа от шатра приземистый и невероятно широкий дуб, к дубу прислонено копье, а еще одно, запасное, прислонено с другой стороны. Чем ближе я подъезжал, тем больше испарялась моя всегдашняя уверенность. Что-то здесь не так, а я, похоже, на этот раз попал, попал.

Мой Зайчик громко ударил копытом, Пес обежал вокруг шатра и уж вознамерился забраться вовнутрь, как полог шатра откинулся, наружу вышел обнаженный до пояса человек с длинными волосами и короткой бородкой. Я оцепенел, только сейчас сообразив, что именно здесь не так: вышедший почти на две головы выше меня самого, сложен, как греческий бог - одни сухие мышцы, длинные мускулистые руки, могучая грудь, на животе шесть кубиков, толстая шея поддерживает красиво вылепленную голову, лицо суровое, с тяжелой нижней челюстью, глаза смотрят испытующе.

Бобик опустил зад на землю и рассматривал эту Илиаду с нескрываемым интересом. Тамплиер покосился на него спокойно и благожелательно, собак создал Господь, в то время как Сатана - кошек, затем соизволил обратить взор на меня, которого создал неизвестно кто и с какой странной целью.

- Кто… - прорычал он могучим голосом, всмотрелся внимательнее. - Могу ли я поинтересоваться вашим именем, сэр? Если я осмелюсь предположить, не сам ли Ричард Длинные Руки изволил…

Я собрался с силами, вот так с высоты седла я с ним почти вровень, сказал предельно вежливо:

- Да. Если не ошибаюсь, передо мной сам сэр Тамплиер?

Он повел рукой вокруг.

- Об этом можно было догадаться по моему коню и копью.

Я кивнул, в самом деле, идиот, надо было догадаться. Почему сразу не сообразил, что именно показалось «не так»: размеры! Таким копьем разве что ворота замка выбивать, а конь крупнее моего Зайчика, что просто невероятно… но это так.

- Я так и подумал, - ответил я. - Но на всякий случай решил проверить. Мне встречались земли, где даже простолюдины повыше ростом.

Он нахмурился:

- Где эти земли?

Я отмахнулся:

- На Севере. Предпочитаете сразу сдаться, сэр, или же одоспешитесь для поединка?

Голос мой едва не задрожал, когда я представил себе эту гору еще и закованной в железо, но сам я, как положено, смотрю на него тупо и надменно, так надлежит храброму воину. Сэр Тамплиер некоторое время таращился на меня не менее тупо, стараясь понять, что же я такое сморозил.

- Я сейчас оденусь, - произнес он вежливо. - К сожалению, вы не прислали герольда, чтобы я приготовился к схватке. Даже оруженосца или слугу, что можно бы считать умышленным оскорблением, но я вижу, что вы явились в одиночку… значит ли это, что вообще предпочитаете странствовать без свиты?

- Все верно, сэр, - заверил я. - Так что никакого оскорбления. С герольдами - слишком долго, скучно и нудно. Как будто что-то серьезное! У меня подобных поединков было не счесть, я не таких великанов вбивал в землю по ноздри.

Он коротко поклонился.

- Одну минуту, сэр. Мои доспехи в шатре, вам не придется ждать долго.

Он уже поворачивался к шатру, когда я спросил живо:

- Сэр Тамплиер, позвольте узнать, а почему вы оказались на стороне моих противников? Ведь лично с вами мы не ссорились!

Он смерил меня с головы до ног вместе с конем хмурым взглядом.

- Сэр, как же иначе?… Вы - тиран. Вы захватываете замки свободных благородных лордов, принуждаете их признавать вашу деспотическую власть. Но, как сказано в Священном Писании, как только появляется тиран, в рыцарстве должен найтись благородный человек, который выступит против. Я просто обязан быть на той стороне!

На мгновение я лишился дара речи: никому не говорил, что принуждаю, что возьму в кулак, что с вольностями феодалов если не покончу, то ограничу, а этот как будто мысли читает. Это же какая умная сволочь работает на той стороне, все понимает, в политике разбирается, как депутат, а в людях - как дедушка Фрейд.

- Это все брехня, - отмахнулся я с пренебрежением, - зачем мне тиранство? Экономически нецелесообразно. Но что вы лично собираетесь достичь, если повергнете меня?

Он смотрел в упор, на лице непонимание.