Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Гроссграф

Растер прорычал люто:

- Спокоен… Не к добру.

- Мне такое тоже не нравится, - буркнул я.

- Согнать бы…

- Сейчас спугнем, - пообещал я.

- Хорошенько пугните, сэр Ричард, а то он нас щас…

Я вложил меч в ножны и взял в руки лук. Маг заметил нас, на лице отразилось удивление. Он вскинул руки и заговорил, слова звучали без угрозы, я не понимал слов, потому как можно быстрее натянул тетиву и сразу же выстрелил.

Стрела ударила мага в грудь. Он прервал заклинание, опустил голову. Я видел удивление в его глазах. Крючковатые пальцы ухватили за стрелу, Растер охнул, когда окровавленное древко начало выходить из тела.

- Пугайте, - прошептал он, - пугайте еще…

Я поспешно выстрелил снова. Маг как раз выдернул залитый кровью длинный прут, лицо перекошено от боли, зло отшвырнул. Вторая стрела ударила в горло и пронзила его насквозь. Он вскрикнул и, ухватив оперенный наконечник окровавленными пальцами, потащил, хотя проще бы отломить и выдернуть с другой стороны. Я наложил третью, выстрелил и тут же ухватил четвертую.

Растер рычал и ругался, понимая скрытую суть поединка: магу нужна минута покоя для сплетения мощного заклятия, а я стараюсь не дать и секунды. Во дворе шум и крики, часть наших воинов пробилась к воротам донжона и пытается рубить их мечами и топорами, сверху на их головы сыплются камни, тяжелые вещи, льется кипяток.

Девятая стрела ударила в голову. Пальца мага уже привычно ухватили за оперенный кончик, но тянул медленно, и еще стрела ударила в глаз.

- Так его, - рычал рядом Растер в злом восторге. - Эх, почему я не лучник! Какое же это неблагородное дело? Самое что ни есть нужное и хорошее…

Маг вытянул стрелы даже из головы, все лицо залито кровью, но еще стрела ударила в раскрытый рот, он впервые пошатнулся. Ноги сделали шаг вперед, стараясь удержать тело, споткнулся о парапет и тяжело перевалился на эту сторону.

Он еще пытался в падении превратиться в птицу, отрастил крылья и даже успел ими взмахнуть, но ударился о камни, а набежавший сэр Растер с мстительным наслаждением кромсал чудовищное тело, полуптичью голову превратил в кровавое месиво из костей и мозгов.

- Не люблю… - прохрипел он, - не люблю умников…

- Я тоже, - согласился я. - Умных уважаю, а умников не переношу…

Ворота донжона распахнулись резко и неожиданно, словно и не было никаких запоров. Рыцари, не останавливаясь и не думая о ловушках, ринулись вовнутрь донжона, блестя обнаженными мечами.

Странно, в самом донжоне никто не оказал сопротивления. Немногочисленный гарнизон моментально сложил оружие, будто все сразу узнали о смерти могучего мага, на котором, видимо, и держалась большая часть обороны.

Граф Фондлер с малой группкой верных рыцарей сражался на лестнице. Возможно, все дрались бы до конца, честь дороже жизни, но умело брошенной в голову палицей его оглушили, а рыцари, полагая, что сюзерен убит, опустили мечи.

Огромный, лохматый, весь в бороде, только глазки сверкают злобно, да дыры широких, как у гориллы, ноздрей темнеют, как две норки мелких роющих, он прошагал через зал и остановился, где его удержала стража из моих кнехтов.

- Граф Фондлер, - сказал я холодным официальным голосом, - вы оказали сопротивление войскам верховного правителя Армландии, гроссграфа сэра Ричарда Длинные Руки. Не знаю, какими соображениями вы руководствовались, но этим мерзким поступком совершили тягчайшее преступление. Однако я намерен вести дела мирно и плавно, соревнуясь за титул Тишайшего, потому никаких казней и пожизненных изгнаний!…

Бледный, без оружия, хоть и в доспехах, еще не оправившийся от падения его неприступной крепости, он смотрел на меня исподлобья с бессильной ненавистью, как затравленный волк, только что не рычал, с обеих сторон стража, а я восседаю в его кресле и смотрю сверху вниз с тем самым выражением, как он смотрел на других совсем недавно: хочу милую, хочу казню.

Среди присутствующих выделяются нарядами барон Варанг и граф де Бюэй, часть войск только что уже отпустили по домам, а сами остались с кучкой наиболее близких рыцарей, уступив уговорам сэра Растера, который и скалу может уговорить сходить с ним в винный погреб.

- И что вы намерены делать теперь? - спросил граф, голос звучит все еще надменно, трудно принять ошеломляющую истину насчет смены власти.

- По справедливости вас бы повесить, - сказал я, - как за государственную измену и мятеж, но я исполнен милосердия, так почему-то завещано нам самим Господом, а я такой верный слуга церкви, такой верный! Потому никаких казней. И даже изгнаний. Просто этот замок отныне будет находиться в других руках, но вы будете получать определенный доход с бывших ваших земель.

Граф вскричал в диком изумлении:

- Что? Что вы сказали?

- Я учел просто, - объяснил я, - что у вас жена и пятеро детей. Нельзя их оставить без пропитания, а также без надлежащего воспитания, какое надлежит иметь будущим рыцарям и будущим леди. Потому вам выделят место для жилья… но если не захотите, можете переселиться в любое удобное вам место. Деньги будут пересылать регулярно. Войско на них, конечно, не соберете, и не мечтайте, но образование… в смысле, обучение вашим детям сможете дать пристойное.

Граф де Бюэй, наблюдая с интересом, проронил:

- Можно даже послать за пределы Армландии.

- Вот-вот, - подхватил я. - Благородный граф де Бюэй, герой битвы при Олбени, Гастиркса, Черной Речки, Пролива и всех войн королевства, подсказал весьма ценную мысль, столь характерную для этого выдающегося деятеля! Можно послать к королю Барбароссе. Там у него лорд-канцлером сам знаменитый Маршалл, герой турниров и знаток…

Граф де Бюэй сказал польщенно:

- Благодарю за лестные слова, сэр Ричард! Ваши речи, как всегда, полны мудрости. Я лично знаком с сэром Маршаллом… хотя это и было в пору моей юности, но он уже тогда слыл знатоком рыцарских обычаев. Так что совет послать к нему в обучение сыновей… бесподобен!

Когда судьба бывшего хозяина замка и земель была решена, я прошелся по замку, присматриваясь и прикидывая, где и что экспроприировать, иначе любая война потеряет две трети прелести.

Сэр Растер деловито инспектирует винные подвалы, под его руководством грузчики уже выволакивают бочки и выносят кувшины, некоторые смутно напоминают формой греческие амфоры. Слышится брань: не ту бочку выкатили, это пойло пусть сами пьют, а победителям должно доставаться лучшее, иначе зачем и воевать…

Я первым делом побывал в лаборатории мага, ничего не понял, но велел собрать все, а книги так вообще до единой, и отправить в обоз. Миртус разберется.

Вообще-то я, похоже, накапливаю столько мощи, что становлюсь чем-то вроде Сарумана. Или того, главного злодея. И эта мощь постоянно соблазняет меня на всякие злодейства. Конечно, никакие не злодейства, если исходят от меня, злодействами считаются и являются, если подобное делает кто-то другой.