Ольга Назарова - Дорога в туман

— Катя, прости! — Степан понимал, что его слова как-то слабо звучат на фоне того, что он натворил. И вдруг услышал совершенно неожиданный четкий и рассудительный Катькин голос:

— Оставь, потом извинишься, если, конечно, живы останемся.

— Кать, а нам в ворота можно? — Степану показалось, что он нашел отличный выход.

— Нет, нельзя. Они могут ворваться в наш мир, тебе, может и все равно, а я своих под удар не подставлю. — Катерина тронула перышко. — Посвети нам, пожалуйста!

Теплый золотой свет залил бедную маленькую избушку. Печка, стол и две лавки, кадушка у печи, прикрытая полотенцем. На одной из лавок у окна стоит прялка с куделью, и лежит веретено, с пряжей. В углу маленькая деревянная лошадка, очень старая и деревянный меч. Степан косился на девчонку. Она подобралась, бледная, заплаканная, но решительная, вон руки сжаты в кулачки, внимательно все оглядывает, даже голову не повернула, когда около двери опять что-то зацарапалось. А в узкую щель между дверью и полом начал вползать язык зеленоватого плотного тумана.

— Катя, посмотри на меня. Пожалуйста!

Она искоса глянула. Очень хмуро.

— Я могу попробовать выйти с мечом. Сколько-то положу.

— Глупо. Пристрелят сразу. Там есть кто-то с очень сильным луком.

— А что же нам делать?

Как же Катерине хотелось швырнуть в этого самоуверенного и эгоистичного идиота что-нибудь потяжелее, например кадку! Но, сейчас не время, надо думать как выбираться. Так, секундочку, а что в кадке? Катерина быстро подошла и подняла полотенце. Тесто. В кадке было тесто! Эта изба простояла в тумане не один год, а тесто ещё живое! То есть хозяйка ушла недалеко от избы, когда опустился туман, и уснула и она, и тесто. Кто же хозяйка? Что же за сказка? Если она сумеет разбудить сказку, то твари, ожидающие их за дверью уберутся, или погибнут. Катя ещё раз обошла избу. И остановилась у прялки. Погладила отполированное прикосновениями рук дерево, тронула кудель.

— Кать, не время сейчас рукодельничать! — Степан не понимал, что она делает. А движение за дверью становилось все более явным.

— Как раз время! — Катерина взяла в руки веретено, покачала в ладони, наклонила голову, будто прислушиваясь к чему-то, и покосилась на меч в руке Степана.

— Если у меня получилось поговорить с мечом и обычный меч сделать кладенцом, то можно попробовать спросить у вещи кто была хозяйка. Скорее всего, она с веретеном проводила очень много времени. Оно вон какое отполированное. И нить тоненькая, такая только у самых лучших мастериц получается. Веретено и в сказках было. В него обычно всякие девицы превращались, молодцу надо было его разломить и бросить часть перед собой, а часть за спиной. Но, это нам не пригодится, мы лучше спросим, — думала Катерина. Она села у прялки, и не обращая внимания на отвисшую челюсть Степана, припомнила как когда-то в музее Прикладного искусства всему их классу показывали, как пряли в старину. Правильно перехватила веретено, и пустила его крутиться. Получилось сразу, наверное, от страха.

Веретено дернулось в руке, закрутилось быстрее, Катерина и сама ахнула, услышав тихий голосок в жужжании веретена.

Тут в дверь с силой ударили чем-то тяжелым, веретено резко остановилось и упало на пол. Дверь ощутимо прогнулась, но устояла.

— Кать, я ничего не понял. — Степан стоял бледный, напротив двери, крепко сжимая в руке меч. В дверь опять ударили чем-то, дверь заскрипела и засов начал ломаться. — Катя!

— Не важно, я поняла! Это сказка про Ивана-вдовьего сына и Калинов мост на реке Смородинке. Только бы мать Ивана была не далеко! — бормотала Катерина судорожно пролистывая сказки в планшете. — Вот она! В некотором царстве, в некотором государстве жила-была бедная вдова и был у неё сын Иван…

Даже первые слова сказки, кажется, смутили нечисть за дверью. Ударов больше не было. Катерина продолжала сказку уверенно и громко, Степан пораженно смотрел, как начал убираться из избы, просочившийся было густой туман. Когда Катерина закончила рассказывать, около печи вдруг вздохнуло тесто.

— Все, туман ушел, — буднично заметила Катерина. — Хорошо бы и эта мерзость убралась.

Степан решительно подошел, снял засов и распахнул дверь. Никого не было, как будто никогда никто и не пытался их убить, только валялось около избушки приличных размеров трухлявое бревно. Видимо, именно им и пытались как тараном выбить дверь.

Катерина в избе ласково погладила веретено и шепнула ему: — Спасибо! — веретенце крутанулось на её ладони, и осталось у прялки, дожидаться свою хозяйку.

— Повезло, что бревно трухлявое оказалось. — Степан топтался около двери, подозрительно оглядывая окрестности. Никого не было.

— Пора возвращаться. А то сейчас вдова вернется, — не обращая внимания на его смущение, решительно сказала Катерина.

— А откуда ты взяла, что она недалеко?

— Тесто.

— Что тесто?

— Баран! Ни одна хозяйка не уйдет надолго, если у неё опара стоит! А эта ещё и небогата, прямо сказать. Да, кстати, — она развернулась, и ушла обратно в избу. Степан удивленно заглянул в дверь и увидел, как Катерина решительно развернула на столе скатерть-самобранку и попросила три мешка муки, мешок крупы, постное масло, мед и сало. Всё появляющееся на скатерти, она с усилием стаскивала на лавку или ставила на пол. — Вот. Так лучше будет! Спасибо тебе избушка за приют и защиту! — она сложила скатерть, и выйдя из избы, дернула Степана за рукав, — ну, что ты застыл, пошли.

Они вышли ровно на то место, где на них напали, тела монстров растаяли вместе с туманом, а вот их оружие осталось, как и стрела, которая так и торчала в дереве. Степан по дороге подобрал свой неподъемный рюкзак, который сбросил, когда Катерина закричала. И тут увидел над деревьями летящего Волка.

— Ты, это, прости меня… Кать, я бы никогда тебя не бросил, если бы хоть представить мог, что такое случится.

— А теперь чего опять? — Катерина раздраженно повернулась к мальчишке. — Ты опять собрался жить самостоятельно, и никто тебе не указ? Если ещё раз толкнешь, я тебя просто прикончу!

— Можешь не трудиться! За тебя все сделает Волк. Вон он! — Степан показал на стремительно снижающегося Волка.

Тот приземлился через пару секунд и немного слишком резко, потому что его чуть пошатывало, пока он в три прыжка добирался до Катерины и Степана.