Джеральд Бром - Косиног. История о колдовстве [litres]

Исполинская змея молнией ринулась вниз, вонзилась в Самсона, заструилась внутрь, переполняя все его существо. Казалось, нестерпимый ревущий жар ее могущества вот-вот сокрушит, уничтожит его.

Но вот змея ушла, ускользнула обратно в недра земли. Сердце Самсона неистово билось в груди, и в такт ему, с тем же неистовством, трепетали душа и тело. В черных камнях под ногами отдавалось дрожью биение пульса земли, и, опустив взгляд, Самсон заметил нечто, пробивающееся наружу из-под толстого слоя палых осенних листьев. Повсюду, где б ни смочила землю кровь Анселя, из земли один за другим начали прорастать грибы, а за грибами настал черед луговых цветов. Дюжины дюжин зеленых ростков потянулись вверх, в один миг поросли листьями и расцвели, засверкали в свете луны всевозможными красками. Стебли вьюнов укрыли тело Абиты, обвили руки и ноги, нежно лаская щеки, вплелись в длинные пряди рыжих волос.

Еще миг, и из пещеры с многоголосым ликующим воем устремился наружу целый зверинец, паноптикум призраков – духов зверей и всевозможного дикого люда. С их появлением россыпь косточек вокруг юного деревца замерцала, дрогнула, всколыхнулась, обернувшись множеством крохотных скелетов – и все они, остовы диких созданий, немедля повскакали с земли, запрыгали, заплясали под деревцем развеселую джигу.

Самсон захохотал – от души, в полный голос, так, что хохот его перекрыл жуткий гам. И тут неподалеку, за пределами круга стоячих камней, появился еще один призрак. Дух Эдварда, мужа Абиты, сделался целым и невредимым: глаза его – больше не темные бездонные дыры – обрели ясность и блеск, вот только устремленный на Абиту взгляд был исполнен печали. Секунду помедлив, Эдвард пошел к Абите. С каждым шагом он поднимался все выше и выше, и, наконец, закружившись вихрем, исчез в небесах, рассеялся, словно туман на ветру.

Ток волшебства хлынул из недр земли в тело Самсона, заструился сквозь сердце к ладоням, а из ладоней толчками, мерными, будто биение крови в жилах, потек в ствол деревца, соединил меж собой всех, все живое вокруг. Глаза Самсона вновь вспыхнули ярким огнем, а ветви юного деревца снова обрели гибкость, воспрянули, потянулись к луне, покрылись алой листвой. Еще миг, и вот на одной из ветвей набух бутон, а за ним второй бутон, третий… Глядя на них, Самсон невольно ахнул. Все три бутона раскрылись, полыхнули в ночи ярко-алыми лепестками цветов, а лепестки тут же осыпались, закружились в воздухе, словно ничего не весили, уступив место крохотным зеленым плодам. Округлые, чуть продолговатые вроде яиц, плоды на глазах прибавили в величине, созрели, налились алым соком.

Матери все как одна шагнули вперед, откинули с лиц пряди волос, чтоб лучше видеть, замерли в благоговейном восторге. Небо с Ручьем запищали, пустились в пляс вместе с духами. Волки, протяжно взвыв, в изумлении попятились прочь.

Самсон поднял руку, коснулся одного из плодов. От плода веяло жаром. Взяв плод в обе руки, Самсон бережно сорвал его с ветки.

– Благодарю тебя.

Припав на колено рядом с Абитой, в окружении хоровода духов, посреди буйной пляски множества крохотных скелетов, он поднес плод к ее губам и раздавил в кулаке. Кроваво-алый сок пополам с мякотью брызнул сквозь пальцы, оросил лоб и щеки Абиты, потек в глаза, в ноздри, в рот.

– Я – сама смерть и сама жизнь, и коловращению жизни… кругу этому нет и не будет конца.

Абита негромко ахнула.

Где-то среди холмов национального заповедника Мононгахила, Западная Вирджиния, 1972 г.

Припав на колено, Майк Брэнсон осмотрел найденный след.

– Матерый, однако, матерый, – рассудил он. – Глянь-ка, копыта какие.

– Я думал, мы на белок пошли, – заметил Тим Джонсон, давний его дружок и собутыльник. – Для оленей-то вроде как не сезон.

– Я егерей поблизости не наблюдаю, а ты?

– Скажешь тоже! Откуда тут егерям взяться? Мы от всего этого дерьма – дальше некуда.

– Так, значит, и для оленей нынче вполне сезон, – сказал Майк.

Тим, хмыкнув, хлопнул по стволу охотничьего дробовика, подарка жены к прошлому Рождеству.

– Ну, тогда нынче сезон для всего вообще, что нам, мать его, ни попадись.

– Аминь, – подытожил Майк и вынул из кармана фляжку.

Глотнув виски, охотники двинулись дальше.

Следы привели их к небольшому ручью, а после свернули в узкое ущелье, и чем дальше они шли, тем круче становились окрестные скалы.

– Ах, черт! Майк, глянь-ка, – вполголоса пробормотал Тим, указав на ближайшее дерево.

– Что? Где?

– Да вон же!

Подняв взгляд, Майк увидел над собой пару глаз: кто-то таращился с дерева, сверху, прямо на них.

– Енот, что ли?

– Сейчас посмотрим.

Тим вскинул дробовик, выстрелил, но зверька его выстрел даже не зацепил. Вместо этого дробь расщепила ветку под ним, и енот кубарем полетел вниз.

Тим поспешил перезарядить ружье, однако не успел он взять зверька на мушку, как тот пулей метнулся прочь. Несмотря на это, Тим выстрелил снова. Дробь выбила из земли фонтанчик пыли, разметала в стороны сухие листья, а енот, целый и невредимый, скрылся за взгорбком неподалеку.

Майк глумливо заржал.

– Меткость просто поразительная! – выдавил он сквозь смех. – Такой промах дать, да чуть не в упор – одно слово, фантастика. Кто скажет иначе, плюнь тому в рожу.

– Заткнись, умник, – огрызнулся Тим, выхватив у Майка фляжку и надолго припав к ее горлышку.

Охотники двинулись дальше. Следы огромных копыт вели вверх, вдоль ущелья.

– Слушай, Майк, чудно как-то… Я эту долину исходил вдоль и поперек. Сколько раз тут бывал, а вот этого каньона никак не припомню.

– А-а, да ты просто пьян.

– Не знаю, не знаю… места-то приметные, их я бы запомнил наверняка: вон, глянь, сколько пещер в том склоне. К тому же, деревья эти, кусты, и птицы, и прочее дерьмо… странное здесь все какое-то.

– Чш-ш-ш… Слыхал?

– Что?

– Прислушайся.

– Вроде поет кто-то… голос, по-моему, женский.

– Ага, и по-моему тоже. Что бабе делать в этакой-то глуши?

– А что вообще хоть кому-нибудь в этакой-то глуши делать?

– Наверное, хиппи какие-то, провалиться им всем.

– Ну, если вправду хиппи, попросим их по-хорошему в другие места перебраться, – сказал Тим, хлопнув по прикладу дробовика.

Не сомневаясь, что поющая где-то рядом, буквально за следующим поворотом, охотники ускорили шаг. Негромкий напев не смолкал, однако за каждым новым поворотом обнаруживался еще один, и еще, и еще, и вскоре ни Майк, ни Тим уже не сумел бы сказать, как далеко они забрели.

– Слышь, Майк, еще немного, и назад поворачивать надо, не то придется нам здесь ночевать.