Джеральд Бром - Косиног. История о колдовстве [litres]

– Она совсем рядом, я чую.

– Ты уж которую милю так говоришь. Нет, тут что-то нечисто. Скоро стемнеет, и… мне лично, как бы сказать, жутковато малость становится.

– Вон! – Майк, вскинув руку, указал вперед. – Гляди… дым.

И вправду, из-за огромной груды каменных валунов тянулась к небу тонкая струйка дыма. Обогнув валуны, охотники увидели перед собой исполинское дерево с ярко-алыми листьями, увешанное многими дюжинами плодов – округлых, чуть продолговатых, вроде яиц.

– Тим, ты такие деревья когда-нибудь в жизни видел?

Но Тим не ответил. Тим во все глаза глядел на хижину из бревен и тонких жердей, притулившуюся к отвесной стене каньона. Двери и окна хижины были задернуты разноцветными, расшитыми бисером занавесями, со стрехи свисали дюжины крохотных тотемов, амулетов из кости и перьев. Оттуда-то, из хижины, и доносился напев.

– Видал? Я ж говорил, хиппи.

Дым поднимался от разложенного перед хижиной костерка. Над костерком, на вертеле, кипел внушительных размеров котел. В котле что-то побулькивало, и что б это ни было, пахло варево просто божественно.

Тут песня смолкла, а занавесь на двери всколыхнулась. Охотники разом вскинули ружья.

Из-за занавеси выглянула женщина – молодая, с длинными, волнистыми рыжими волосами. Зеленые глаза ее просто-таки завораживали, шею украшало ожерелье вроде цепочки из волосяных колечек.

– Хелло, джентльмены, – мягко, негромко заговорила она. – Раза вас видеть. Гости ко мне забредают нечасто.

Майк с Тимом переглянулись.

– Вы, стало быть, здесь одна? Сама по себе? – спросил Майк.

Женщина рассмеялась.

– Нет, конечно же, нет. Со мной здесь цветы и птицы, деревья и змеи, лягушки и духи, и все прочие проказливые, дивные порождения Матери Земли. Так много друзей…

Дым над костром дрогнул, хотя вокруг не чувствовалось ни ветерка, потянулся полупрозрачными прядями к Майку с Тимом, заклубился вокруг. Стоило потянуть носом воздух, смакуя его медвяный аромат, и на душе вмиг сделалось необычайно спокойно.

– Я как раз собиралась поужинать. Не хотите ли составить компанию?

Оба кивнули. Майк заулыбался. В голову закралась игривая мысль: а ведь если она вправду живет здесь одна, вдали от всего на свете… как знать, до чего дело может дойти?

Словно бы прочитав мысли Майка, хозяйка хижины одарила его манящей улыбкой.

– Вижу, путь ваш, джентльмены, был долог и вы порядком устали. Отчего бы вам не отложить ружья да не вздремнуть слегка перед ужином?

Едва Майк услышал это, веки его тут же отяжелели, неудержимо поползли книзу.

– Хорошая мысль, – ответил он. – Просто прекрасная.

Его ружье выскользнуло из пальцев, а сам он вместе с Тимом улегся в песок, прямо у костерка.

Хозяйка хижины выступила из-за занавеси, и тут Майк разглядел ее ноги… козьи ноги.

«Вот жалость-то», – подумал он, так как шпилить бабу с козьими ляжками особого желания не испытывал, и с этой мыслью заметил, что из волос ее, повыше лба, торчит пара небольших рожек.

Однако все это казалось сущими пустяками: сейчас Майку больше всего на свете хотелось просто уснуть.

Но вдруг он заметил еще кое-что: из хижины, помахивая хвостом, наружу выплыла рыба.

«Тут что-то нечисто», – подумал он, и обнаружил, что морду рыбе заменяет лицо – лицо ребенка лет этак пяти, скалящего в улыбке два ряда острых, как иглы, зубов.

– Да тут и вправду что-то нечисто!

На плечо хозяйки опустился ворон, и, разумеется, голова этой твари тоже оказалась человеческой, детской… но это было еще не все. Следом за рыбой и вороном вокруг, со всех сторон, вмиг хлынуло к хижине, к дереву, бессчетное множество всевозможных небывалых созданий. Жуткие твари всех размеров, всех мастей, всех обличий слетались к костру, выскакивали из кустов, выползали из-под камней, из каждой щели, из каждой трещины, из каждой норы. Одни казались причудливой помесью полудюжины разных зверей и птиц, другие выглядели, будто крохотные голые человечки со стрекозиными крыльями и искрящейся кожей…

– Что… все это… за… дьявольщина?

Хозяйка хижины подошла вплотную к охотникам, взглянула на них сверху вниз.

– О да, совсем забыла. Самсон тоже скоро придет.

– Самсон? – едва ворочая языком, пробормотал Майк. – Самсон… а кто это?

– Как кто? Он. Дьявол.

Во-первых и в главных, огромное спасибо моим редакторам, Дайане Гилл и Келли Лонсом. Бывает, книга идет легко, а бывает, требует куда больше труда. Эта начиналась исключительно нелегко, но, благодаря опыту и мастерству этих двух феноменальных редакторов, мне удалось отыскать, нащупать ту самую историю, которую я в действительности хотел рассказать.

Спасибо Бетани Райс за редакторское мастерство и дотошность: именно она избавила эту книгу от целой кучи огрехов.

Спасибо Саванне Тендерфут из «Солт энд Сэйдж Букс», поделившейся со мной знаниями и собственными соображениями о народе пекотов и их культуре.

Спасибо Эвану Причарду за исторические консультации.

Особая благодарность – моим бета-ридерам. Спасибо вам, К. М. Александр и Редд Валицки!

И, как всегда, большущее спасибо Джулии Кейн-Рич за дружбу и наставления.

АБИТА

ЛЕС

НЕБО

САМСОН

МАМУНАППЕХТ

РУЧЕЙ

ВЕДЬМА

КОСИНОГ

У протестантов адъюнктом называется помощник пастора, имеющий право совершать богослужения и требы. (Здесь и далее – примечания переводчика).

В XVII веке – куртка длиной до середины бедра, с рукавами по локоть.

Говорение языками (глоссолалия) – непонятная речь, состоящая из бессмысленных звуков и слов, однако имеющая ряд признаков осмысленной речи.

Отсылка к «Песни о Гайавате».