Сильвия Мерседес - Песня теней

Пророк вдохнул сквозь зубы, хмуро глядя на Фендреля.

— Это… могло быть не совсем правдой. У меня есть способности. Я не обещаю, что смогу использовать их по приказу. Это в руках богини. Но я это знаю, — он поднял руки, цепи звякнули между ними. — Пока на мне это, я ничего не могу сделать для вас. Снимите их, и я хотя бы попробую спасти ваши жизни. Как спас до этого.

Фендрель прищурился, перевел взгляд с Пророка на Холлис.

— Он спас тебе жизнь?

— В каком-то смысле, да.

— Что думаешь? Снять оковы? Узнать, какой с него толк?

Холлис задумалась. Она сомневалась, что было безопасно или мудро доверять мужчине. Но при этом она знала, что дышала сейчас только из-за него.

И хоть она не ощутила Призрака Ведьмака страха, когда проверяла заставу, она не могла отметать возможность, что он ощутил ее. Пока они сидели тут у угасающего огня, ведьмы могли выслеживать их, может, по запаху недожаренного зайца.

— Можно попробовать, — ответила она. — Разве будет хуже? Он не может биться или убежать.

— Верные слова, милая Холлис, — сказал Пророк, бросая ей улыбку, которая, видимо, должна была стать чарующей, но борода мешала. Он поднял руки, протянул их Фендрелю, который вытащил ключи ду Мареллуса из кармана.

Фендрель надел кожаные перчатки. Его тень не была подавлена, и даже прикосновение железа к его коже вызвало бы у него ужасную боль. Он открыл оковы медным ключом. Пророк высвободился, потирая запястья, и задрожал от радости.

Холлис смотрела на его теневым зрением, ей было интересно, как выглядела врожденная тень, когда она проявлялась в человеке. Вскоре она увидела тусклое сияние его духа — бледное, цвета нефрита, как в странных глазах Пророка. Сияние пульсировало жизнью и магией. Она еще не видела такого цвета тени, но в остальном она выглядела как обычный дух. Холлис и не поняла бы, что этот мужчина родился с тенью, а не был захвачен потом.

Это не должно было ее удивлять. Венаторы и венатрикс не могли сразу выделить, что тень была врожденной, они отправляли находки в каструм, и там проводились анализы. Только фасматор-доминус могла согласиться на сожжение. Ни один венатор не хотел эту ошибку на своей совести.

Пророк скрестил ноги перед костром, не собирался бежать к свободе. Чуть агрессивная стойка Фендреля у входа в пещеру должна была потушить желание сбежать. Их пленник выглядел уже лучше, поспал и поел, уже не трогал железо. Он как-то казался не таким тощим, хотя конечности остались тонкими.

Он смотрел на огонь рассеянным взглядом. Свет тени вдруг вспыхнул в его глазах, озаряя лицо нефритовым сиянием. Он медленно опустил веки, стал покачиваться, словно под музыку, которую никто не мог слышать.

Странно было смотреть, как он вызывал силу без помощи флейты! Когда Холлис и Фендрель переглянулись, она поняла, что он уже жалел об этом решении. Он посмотрел на оковы, словно думал надеть их на тощие запястья. Холлис подняла руку.

— Дай ему минуту, — сказала она. — Посмотрим.

Фендрель сжал губы, но кивнул, посмотрел на Пророка. Напряженная тишина долго держала его в плену.

— Было бы проще, если бы вы не смотрели на меня, как псы на котелок мяса, — вдруг рявкнул Пророк, не открывая глаза.

Холлис и Фендрель вздрогнули. Они переглянулись. Холлис гадала, колотилось ли сердце Фендреля так же сильно, как ее.

А потом Фендрель сказал:

— Хорошо, хватит…

Он не успел закончить, Пророк закричал так пронзительно, что Холлис зажала уши, подавив свой вопль, глядя в шоке на то, как мужчина откинул голову, широко раскрыл руки. Свет пылал в его глазах, два луча падали на низкий потолок пещеры. Его рот открылся, ужасный визг вырывался из горла.

— Тихо! Тихо! — кричала Холлис. Им не нужно было, чтобы его голос пронесся над горами, вызывая ведьм. Она пыталась встать, дотянуться до Пророка и вывести его из ступора. Но Фендрель пошевелился первым, сжал плечо Пророка.

Пророк молниеносно повернулся и сжал лицо Фендреля руками. Теневое зрение Холлис позволило увидеть, как молния вырвалась из духа Фендреля, и он застыл в хватке Пророка.

Пророк уже не кричал. Они застыли, словно превратились в камень.

— Фендрель? Фендрель! — закричала Холлис, вскакивая. Она ощущала, как что-то происходило между ними, будто разумы Пророка и Фендреля общались. Сила ее тени пульсировала в ней, но она не знала, что делать. Она не знала, была ли это атака, убивал ли Пророк Фендреля.

— Проклятье! — закричала она и сжала ладони Пророка.

Она увидела…

Себя.

На высокой платформе над разрушенным городом.

Огромный идол нависал сверху, бросая тень, густую, как ночь, пока солнце опускалось на горизонте, окрашивая мир в красный.

Она увидела юношу с золотыми волосами, чье лицо не знала. А рядом с ним…

«Фендрель. Фендрель!» — она пыталась кричать, но не могла.

Перед ним на коленях стояла женщина. Она не узнала женщину с длинными черными волосами и неописуемо красивым лицом. Она поежилась от этого лица, ее душу наполнил страх, который она не понимала.

Рот Фендреля стал двигаться, его голос заполнил ее голову, ее мир:

— Говорит Богиня: «Я отправлю того, кого избрала отрубить голову Яда и повести народ ко Мне. Брат с братом, захваченный тенью и без тени, встанут вместе, установят новое королевство под Моим именем».

Незнакомец с золотыми волосами поднял меч высоко над головой.

Фендрель и Холлис стояли по бокам от него, произнесли в унисон:

— Да будет так.

Взмах меча.

Красивая женщина не кричала, когда меч ударил, кости хрустнули, и потекла кровь. Ее голова упала с плеч.

Холлис рухнула на землю, дыхание вырвалось из тела.

Она лежала на полу пещеры, нервы дрожали, тело пульсировало, словно ее ударили какой-то силой. Низкий каменный потолок кружился над ней, а потом резко пропал. Костер угас, и смертное зрение стало слепым.

Она моргнула, вернула теневое зрение и села.

— Фендрель? — выдохнула она, поворачивая голову.

Он лежал на земле рядом с Пророком в паре футов от нее.

Она еще ощущала руки и ноги. Конечности не были сломаны. Холлис поднялась на четвереньки, дрожа так, что едва поддерживала тело. Она подползла к Фендрелю, прохрипела его имя. Он не ответил. Она прижалась ухом к его груди и выдохнула с облегчением, когда ощутила биение сердца.

Она села и опустила его голову себе на колени.

— Проснись. Давай же. Проснись.

Он застонал. Пошевелился. Моргнул. Свет тени замерцал в его глазах, пока он смотрел на нее. Его рот пошевелился, он пытался говорить.

— Все хорошо, — ее сердце упало в желудок от радости. Она улыбнулась, попыталась скрыть это и улыбнулась снова. — Ты в порядке, — она пыталась убедить себя. Ее ладонь коснулась его лица, ощутила щетину, твердую челюсть.