Марина Ночина - Грань двух миров [СИ]

Две минуты я боролась с голосом разума. Зачем мне этот меч? Ну, найду я его. Что дальше? Отдать Мэку, после чего мы с Даром можем смело заняться своими поисками?

Как вариант. А как я объясню, находку меча? Шла-шла, запнулась, упала, гипс… То есть меч нашла?

О-хо-хох!

Ладно, могу же я просто посмотреть на него? А там, уже что-нибудь придумаем с Даром на пару.

Решившись, я последовала указаниям призрака: нажала в определенном порядке на когти, потянула и повернула клюв одного из птенцов, и часть птицы с гнездом отъехала в сторону, открывая уходящую вниз лестницу. Один тут же шмыгнул в проход, заклацав когтями по камню.

— Только посмотреть, — пообещала я себе. Призрак, фосфоресцируя, поплыл следом, освещая ступени. Впрочем, его световые качества не пригодились, стоило наступить на первую ступеньку, и под потолком зажглись небольшие осветительные шары, запрятанные в круглые плафоны.

Когда спустилась вниз, сверху раздался хруст и пощёлкивание — это закрылся проход.

— Мы сможем выйти? — Спросила я у призрака. Тот в очередной раз кивнул.

— Хорошо. Нам вперед, верно?

Новый кивок и мы идём по неширокому, метра полтора на два коридору из зеленоватого кирпича.

— А ловушек здесь нет? — Запоздало спросила я.

Мальком отрицательно покачала головой.

Коридор оказался коротким, всего метров десять и вывел нашу необычную компанию в пещеру. Вернее, в рукотворный зал диаметром не больше двадцати метров, с множеством тёмных ходов по периметру. Под потолком клубилась густая тьма, отчего казалось, что он буквально нависает над головой и меня не покидало навязчивое желание вжать голову в плечи, дабы не стукнуться макушкой.

На самом деле до потолка было метра полтора. Всю тьму с него разогнали запоздало зажегшиеся плафоны, открыв взгляду мастерскую роспись на стенах.

Мне это место напомнило фильмы об Индиане Джонсе или о Ларе Крофт — им вечно подсовывали старые пещеры, испещренные непонятными символами. Здесь было так же. Я подошла к одной из стен, всмотрелась и лишь плечами пожала. Раньше таких не видела, что и не удивительно.

Малколм повёл меня в один из ходов.

Пол постепенно понижался, мы спускались глубже под землю. Моя решимость начала давать сбои, когда под ногами захлюпала вода. И с каждым шагом её становилось больше, сейчас уже по лодыжку.

Остановившись, потопталась на месте в мутной жиже, взглянула на резвящегося впереди Одина, поднимающего тучи брызг — похоже, джерджу было всё равно в чём плескаться, лишь бы вода, — и осведомилась у призрака:

— Малколм, нам ещё далеко?

Тот покачал головой.

— То есть, утонуть мне не грозит?

Отрицание.

— Ладно, — решилась я, и пошла дальше. Машинально потрогала жемчужину на шнурке. Не горячая. Значит и опасности никакой.

Вода после пробежки джерджа была мутная, поэтому шла я осторожно, хотя пол под мутью был всё-таким же ровным.

Живот вновь заурчал, напоминая о голоде. Я погладила его сквозь одежду. Эта затея с поиском меча нравилась мне всё меньше.

— Наконец-то! — Выдала я, когда затопленный коридор закончился. Вода почти доходила до верха ботинок, ещё чуть-чуть и промочила бы ноги.

Туннель вывел меня в небольшую круглую пещерку, кажется, природную. Здесь не было символов и порода явно необработана. Пещера залита водой, посреди, на насыпном островке возвышается постамент, а на нём, в горизонтальной подставке стоит меч.

Я не удержалась и хмыкнула.

Золотая рукоять, длинное лезвие зеленоватого оттенка с какой-то надписью выгравленной по стали. Именно с этим мечом Дариус гонялся за мной во сне.

Совпадение? Или во мне проснулся ещё и дар предвиденья?

Один сидел около постамента, крутя хвостом и опять воркуя. Я решила тоже подойти, взглянуть на легендарный меч поближе. А можем и забрать с собой. Хотя последнее вряд ли. Вдруг ловушка и меня зальёт водой или погребет под слоем камней? Хотя, жемчужина всё ещё не нагрелась.

И всё равно, только посмотреть и назад.

Я сделала два широких шага и с головой ушла под воду. Пола не было.

От неожиданности глотнула мутной воды и закашлялась, начав бестолково барахтаться. Вода оказалась неожиданно холодной, конечности тут же заледенели, словно я в прорубь провалилась.

Однажды я окуналась зимой, хотела быть, как папа, и знаю, что говорю. Но холод, охвативший меня сейчас, был совершенно иного толка. Он проникал под кожу, в вены, тянулся своими ледяными щупальцами к сердцу. Я никогда в жизни до этого так отчётливо не ощущала свою кровеносную систему.

Поняла, что тону. Не то, чтобы не могу выбраться. Не хочу. Мне плохо: лёгкие жжёт, конечности сводит, во рту привкус гнилой воды, а там, на дне, в объятьях холода, будет хорошо и спокойно.

Как-то вяло отметила, что Один тянет меня за одежду, пытаясь вытащить на берег. Хотела сказать ему, что не надо, но язык отказывался ворочаться, словно зубной врач вколол анестезию. Ничего не чувствую…

— Лера! Лера, очнись!

Меня настойчиво трясли, но было так лень отвечать. Зачем? Когда здесь так хорошо, спокойно, умиротворённо.

— Очнись, дура! — Приказал голос, и щеку обожгла пощёчина.

Резкое, горячее, словно раскаленный уголёк касание и щека запылала, а я завыла от дикого холода. Казалось, моё тело превратилось в ледышку, промёрзло до костей и теперь каждая косточка, каждая клеточка ломается, крошится под адским прессом. Прессом невероятного жара. Он появлялся то в руке, то в ноге, спине, животе, шее, голове и каждое новое прикосновение вызывало нестерпимую боль, словно из меня раскалёнными щипцами вырывали куски мяса. Кажется, я открыла глаза, но ничего не видела, всё застилала багряная пелена. И эти крики… животный вой и рёв. Человек не может так, это какой-то зверь. И он ревет, рвя меня пламенными когтями…

Кажется, это продолжалось вечность.

А потом неожиданно стало тихо. Следом ушла боль. Моё тело словно вынули из адской топки и опустили на мягкую перину из лебяжьего пуха, а сверху укрыли чем-то шелковистым, нежным. Вокруг заклубилась тьма, обещая защиту и покой. И я потянулась к ней всем, что осталось от меня.

Я очнулась, лёжа на чём-то тёплом, твёрдом и живом. Последнее я определила по мерному дыханию и ровно бьющемуся сердцу над ухом. Тум-тум-тум. Завораживает.

Мне было очень холодно, поэтому я ближе прижалась к горячему, пытаясь согреться. Горячее слабо пошевелилось, мне на глаза упала белая прядка, и я поняла на ком лежу, крепко обнимая и фривольно закинув ногу.

По телу пробежался холодок ужаса, но по сравнению с бьющей меня ледяной дрожью, выстудившей всё нутро, это пустяки.

Попыталась подняться, отстраниться, но у меня ничего не получилось. Тело отказывалось мне повиноваться, я не ощущала ни ног, ни рук, только пронизывающий душу холод.