Александр Сухов - Ведун [СИ]

Кстати, насчет телесной оболочки. До сих пор основательно себя так и не рассмотрел. У Егоровны имеется зеркальце овальной формы, с ручкой в резной деревянной оправе, размером с детскую ладошку. Не знаю, что с его помощью она делает, может волосы из носа дергает или из ушей, большего в него не увидишь. И все-таки фрагментарно мне удалось рассмотреть себя в эту пародию на зеркало. Увиденное мне в общем-то понравилось. Черты лица правильные, овал четко очерчен, глаза редкого фиолетового оттенка, волосы вьющиеся слегка рыжеватые. Красавчик. Эдакий златовласый херувим, мечта самого разборчивого педофила. Чур, чур меня! Надеюсь, любителей мальчиков в ближайших окрестностях нет, тут вам не развращенный вседозволенностью, так называемый, бомонд той реальности. Тем не менее, заранее предупреждаю всех потенциальных извращенцев: при малейшей попытке использовать моё тело по известному назначению, оторву тестикулы и заставлю сожрать.

Немного портит образ эдакого амурчика шелушащаяся от вешнего солнца кожа на лице и вообще по всему телу. Также россыпь едва заметных золотистых конопушек на носу и щеках предает моему образу легкомысленность, несвойственную, по моему глубокому убеждению, отпрыску двух уважаемых боярских родов. Эко меня проняло! Иноземцев-Шуйский, ёп-та!

Короче, моя нынешняя внешность мне понравилась. Подрасту, все окрестные девки будут моими. В этом мне поможет опыт взрослого мужчины по охмурению барышень. В данный момент, роль героя любовника мне не светит. Интересно, когда в той жизни у меня начался пубертатный период? Хоть убей, не помню. Здесь ни малейших поползновений к эрекции не ощущаю, не говоря о ночных поллюциях. То есть пока мой организм гормонально не готов к процессу размножения. Ну и ладно, не хватало весь день напролет махать топором или копать ямы, дабы ручки шаловливые не тянулись куда не следует.

Собственное тело я и без зеркала рассмотрел довольно основательно. Что сказать по этому поводу? Печаль и слезы. Егоровна наиболее точно охарактеризовала состояние моего организма: «худюшший, прям Кощей». Ну да, худой, ребра под тонкой кожей можно пересчитать, а если втяну живот, позвонки выпирают. Ножки и ручки что те хворостины.

Откровенно говоря, насчет своей физической формы я не особо заморачиваюсь. Телосложение правильное, кости целы, а мясо со временем нарастет, при таком-то питании. Эвон уже двадцать три раза отжался на кулаках и на турнике едва ли не чудеса вытворяю. Хе-хе-хе! А еще недавно на шпагат сел. Правда чуть шары на лоб от боли не повылазили. Потянул себе в паху всё основательно, до сих пор толком не зажило. Ничего, пройдет, надорванные сухожилия и мышечные ткани быстро восстановятся, еще крепче станут, зато теперь буду более гибким и ловким. Еще удар нужно поставить ногами и руками. Вернется бабуля попрошу сшить из ткани погрубее чехол для боксерского мешка. Набью опилками, повешу на сук и буду колошматить со всей дури.

К вечеру следующего дня вернулась из поездки Василиса Егоровна. Бодрая, веселая, с огоньком в глазах. Я, было, подумал, что бабуля лишку спиртного приняла. Ошибся, оказывается, со старцем Кириллом, игуменом Боровецко-Трифоновского монастыря договорилась, чтобы тот посмотрел меня, а также исповедовал и причастил. М-да, насколько я понимаю, избежать контакта с этим духовным лицом не получится. Ладно, авось пронесет и подменыша во мне этот «чудотворец» не выявит.

А еще добрая женщина изрядно потратилась, чтобы я не предстал перед уважаемым человеком в образе огородного пугала. Приобрела темно-синий пиджак, брюки черного цвета светлую рубашку с отложным воротником, черные ботинки со шнуровкой и что немаловажно, полдюжины комплектов хлопчатобумажных носков. Как оказалось, у моей покровительницы глаз-алмаз, с размерами всё четко угадала. Одежка и обувка будто были специально на меня пошиты. Приятно удивило то, что ботинки различались между собой на правый и левый. До этого в предлагаемых мне опорках подобной дифференциации не встречал, думал, так и придется щеголять в неудобной обуви, зарабатывая плоскостопие. Ан нет, не дураки, оказывается, здешние чеботари-башмачники, не только опорки горазды ваять, но и приличные вещи делать вполне способны.

— Андел! — увидев меня в новом прикиде, всплеснула руками Егоровна, — чисто Андел небесный!

Мне аж неудобно стало от столь откровенной похвальбы, засмущался.

— Да ладно, бабуль. И спасибо огромное за заботу! Видит Бог, при первой возможности с лихвой компенсирую все затраты.

Хотел, как лучше, а получилось… как получилось, то есть в полном соответствии известному выражению Виктора Степановича Черномырдина. Обидел старушку, благо отходчивая она у меня.

— Да я ж разве для того старалась, чтобы ты потом мне с лихвой платил?! Больше, Андрюша, таких речей никогда не заводи. Не сильно-то свою кубышку и растрясла. А предстать тебе перед уважаемым человеком в лохмотьях появиться аки нищий с паперти, так несмываемый позор на мои седины.

Пришлось, повиниться:

— Прости Егоровна, не со зла, сдуру языком ляпнул.

— Да ладно, меня словесами обидными особо не проймешь, — махнула ручкой пожилая женщина. — Короче, завтрева с восходом отправляемся к монастырскому кудеснику. К окончанию вседневной утрени, аккурат и поспеем.

Ну что ж с восходом, так с восходом.

Чудотворец оказался человеком пожилого возраста, невысокого роста, аскетической наружности лицо костистое будто череп пергаментом обтянули. Глазищи черные пронзительные. Мне даже как-то не по себе стало. Бородища седая, лопатой едва ли не до пупа. Облачен в балахон черного цвета до пят, опоясан плетеным пояском, грудь украшает большой серебряный восьмиконечный крест на массивной цепи с распятым Христом. На голове что-то типа капюшона, на который, в свою очередь надета шапочка. Все, опять-таки, черного цвета. Обут в сандалии на босу ногу.

При появлении старца Егоровна тут же приложилась губами к его руке.

— Благослови, батюшка!

Кирилл перекрестил старушку троекратно и густым басом, которого от него я ну никак не ожидал, пророкотал:

— Благословляю тя, раба божия Василиса!

— Храни тебя Христос отец Кирилл! — Не осталась в долгу Егоровна.

По предварительной договоренности с бабушкой, я также приложился к старческой ручке, попросил благословения и тут же его получил.

— Это тот самый отрок? — кивнув в мою сторону игумен, обратился к Третьяковой.

— Он самый, отец родной.

Старец схватил меня за руку и, ни слова не говоря, потащил куда-то мимо образов и молящихся прихожан. Вскоре я и местный кудесник оказались в изолированном помещении с образами по всем стенам. В центре трибуна. Перед трибуной столик с толстенной книгой, распахнутой примерно на середине, скорее всего Библия. Отец Кирилл взошел на трибуну, мне велел стать напротив и положить правую руку на книгу.