Сара Файн - Хаос

— Тогда пусть его раны заживают сами, — проворчал парень, который держал Анну сзади за шею, слегка прижав кончик клинка к её лопаткам.

Фил, парень, который хотел "позаботиться" о Карло, только хмыкнул. Я не могла понять, хотел ли он предложить Карло милосердие или пытался выяснить, как сохранить его достаточно функциональным для дальнейшей работы.

Наконец нас провели под массивной металлической аркой вдоль фасада здания самого завода, а затем по длинному коридору. Покрытый шрамами отряд провёл нас через длинную узкую комнату, в которой доминировали бетонный стол для совещаний и стальные стулья с высокими спинками, затем по другому коридору, который привёл нас в помещение, похожее на демонстрационный зал для оружия. На стенах висели тяжёлые боевые топоры, длинные посохи и копья, а также изогнутые лезвия с зазубринами, которые выглядели так, будто могли вырвать человеку кишки простым поворотом запястья, оружие, сделанное для Мазикина предателем-Кузнецом, чтобы ранить таких людей, как мы. Мои собственные ножи вдруг показались мне бесполезными, их действие было подобно укусу комара по сравнению с укусом большой белой акулы.

К тому времени, как мы добрались до ниши, где стояли обитые козьей кожей стулья и изогнутые стальные столы, я поняла, что наш план проникнуть внутрь был довольно несбыточным. Это место тщательно охранялось лабиринтом, и каждый человек здесь был осторожен и бдителен, и все они, казалось, знали друг друга. Назир и его люди втолкнули нас в маленькую комнату. На одном из стульев в дальней стороне комнаты сидел невысокий мужчина. Несмотря на то, что он сидел, я могла бы сказать, что ему повезёт, если он перемахнет за полтора метра с такой подошвой на ботинках. Его толстые ноги были скрещены, а ботинки с острыми носками были тёмно-коричневого цвета, хотя и казались несколько поношенными. Он смотрел на нас из-под самых густых бровей, которые я когда-либо видела, но они не могли скрыть расчётливого блеска в его глазах. На вид ему было лет сорок, крепко сложенный, с квадратными плечами. Его чёрные волосы были гладко причёсаны и смазаны гелем, а кожа приобрела тёмно-оливковый оттенок.

— Что вы мне привели? — спросил он низким мелодичным акцентом.

Наверное, итальянский? А может греческий? Его брови подёрнулись, когда его взгляд скользнул по нашим лицам и телам без шрамов.

— Вы привели их прямо от врат? Это их первый обход?

Назир бросил один из моих набедренных ножей Кузнецу, который поймал его своей мясистой рукой.

— Схватили их всего в нескольких кварталах от рынка, направляясь в этом направлении. При них было это.

Кузнец вытащил один из моих ножей из ножен и поднёс его к свету. Его глаза широко распахнулись.

— Где ты это взяла? — прошептал он, когда его взгляд вернулся ко мне.

— Нашла на улице, — сказала Анна.

Пухлые губы Кузнеца изогнулись в улыбке.

— Лгунья.

— А это её ножи, — сказал Фил, бросив ножи Анны на низкий стальной столик перед Кузнецом.

Металл с ужасным грохотом ударился о металл, но Кузнеца, похоже, это не беспокоило. Он пробормотал что-то на каком-то иностранном языке, окидывая Анну заинтригованным взглядом.

— Метательные ножи? Ты умеешь ими пользоваться, дорогуша?

— Если ты развяжешь мне руки, я попробую, — ласково сказала Анна.

Кузнец фыркнул.

— Может быть, позже.

— Они явились извне, — сказал Назир ему. — Я уверен в этом.

— Как и я в этом уверен, — Кузнец посмотрел на свой покрытый шрамами отряд. — Мы были здесь так долго, — сказал он с оттенком грусти в голосе. — Но никто из нас не забыл, что за пределами этого купола есть миры. А это значит, что мы не забыли, что нас забыли... и всё это время мы страдаем, — он бросил нож Анны на стол, — мы покрываемся волдырями, — он указал на человека, всё лицо которого было сильно обожжено, — мы царапаемся и трудимся, чтобы избежать режущих когтей, — он указал на человека с узловатым шрамом сбоку лица, — и мы умираем.

Его ноздри раздулись.

— Знаешь ли ты, Назир, кто сейчас развлекает на площади наших хозяев Мазикинов?

— Кто-то, кого они называют "Капитан", — ответил Назир. — Всё, что я знаю.

Я стиснула зубы, когда Кузнец усмехнулся.

— Что ж, позволь мне просветить тебя. Капитан на площади не первый в своём роде, кто явился в наш город. Есть ещё один. Он причинил больше разрушений, чем любой другой под этим куполом.

Глаза Назира расширились.

— Страж?

Кузнец кивнул.

— Они смертельные враги наших правителей Мазикинов. Ибрам сам лично говорил мне, сколько боли и страха причинили эти Стражи. И мы все знаем, что Страж нам не друг. Он прячется в городе, пока мы расплачиваемся за его преступления. Так что нет, этот "Капитан" не первый, кто попал сюда, — его глаза злобно сверкнули, когда он повернулся ко мне и Анне. — И, похоже, не последний.

Люди позади нас начали что-то бормотать друг другу, но Кузнец остановил их свирепым взглядом, а потом снова обратить своё внимание на нас.

— Как вы сюда попали, дорогуши? Вы ведь не были одержимы, правда?

Мы обе молча уставились на него.

Он ухмыльнулся.

— И почему вы здесь?

И снова никто из нас не ответил. Честно говоря, я понятия не имела, каков правильный ответ. Если мы скажем, что пришли сюда, чтобы спасти Малачи и убить Королеву, это окажется самым быстрым способом быть прикованными рядом с Малачи, и, возможно, ещё одной причиной для того, чтобы они причинили ему боль. Но не было никакой лжи, которая казалась бы разумной. Кузнец знал, кто мы такие, и он знал, что мы пришли извне.

— Вы здесь, чтобы спасти своих товарищей? — спросил он тихим голосом.

Анна взглянула на меня.

— Нет, мы просто туристы.

Я знала, что она ожидала поддержки от меня, но я не могла отделаться от чувства, что её шутливая ложь только навлечет на нас неприятности.

— Мы здесь, чтобы спасти всех, — выпалила я, и глаза Анны сузились от гнева.

Она была моим капитаном, и мой выпад был на грани нарушения субординации. Но во мне росла уверенность, что именно это мы и должны сделать. Мне оставалось только надеяться, что Анна воспримет это именно так... скорее раньше, чем позже.

— Мы можем вытащить и вас, если вы нам поможете.

Что бы он ни ожидал услышать от меня, оказалось явно не тем, что я сказала. Он моргнул, его лицо покраснело, а затем он снова начал смеяться. Звук отскакивал от стен, от столов, беспощадно отдаваясь эхом. Он хлопнул себя ладонью по бедру, слёзы потекли из уголков его глаз. Из его ноздрей потекли сопли, и он провёл рукавом под носом. Мужчины вокруг нас молчали, слишком испуганные или слишком ошеломлённые, чтобы смеяться. А может, они вообще понятия не имели, почему он смеётся.

— Ах, это невозможно, — сказал он. — Судья отправила вас на самоубийственную миссию.