Сара Файн - Хаос

— Она сказала, что она служит Кожевнику. И я думаю, что она следила за Такеши, Анной и мной.

Малачи намотал один из моих локонов на указательный палец.

— Кажется, ещё я видел твою мать, — сказал он приглушённым голосом. — На мгновение мне показалось, что это ты.

Он закрыл глаза, как будто ему было больно вспоминать.

— Мазикин, который владел ею, принял её как домашнего питомца. Они с моей матерью собирались помочь нам доставить тебя в безопасное место.

Малачи медленно передвинулся, пока мы не оказались грудь к груди. Затем он положил руку мне на лицо.

— Каково тебе было снова увидеть её?

— Странно. Я... она словно незнакомка, но смотрит на меня так, будто знает меня. Иногда. Хотя большую часть времени она, кажется, полностью погружена в свои мысли, — я вспомнила те минуты в её объятиях. — Но... она всё ещё любит меня. Где-то там, в душе, по-настоящему.

Он погладил меня по щеке большим пальцем.

— Я спросил Рафаэля о ней после того, как ты чуть не пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти Мазикина, который овладел её телом.

— И он, в самом деле, ответил тебе? Впервые слышу.

Он улыбнулся.

— Наверное, он решил, что мне нужно знать. Он знал, что ты не будешь говорить со мной об этом из-за того, как я поступил... отстранился от тебя, — его глаза встретились с моими. — И он также знал, что я был настолько отвлечён этим, что не мог выполнять свою работу.

Я проигнорировала лёгкий укол боли при воспоминании о тех неделях, которые мы провели, едва разговаривая друг с другом.

— Потому что ты думал, что твой капитан сходит с ума.

— Нет, — тихо сказал он, — потому что девушка, которую я люблю, ужасно страдала.

Я прильнула к нему, и он поцеловал меня в лоб.

— Я не знаю, как к ней относиться, — сказала я. — У меня есть немного воспоминаний о ней, но они очень расплывчаты. И хотя я знаю, что это не её вина, мне трудно смириться с тем, что меня вот так бросили. Я не уверена, что мне было лучше без неё. Не похоже, чтобы кто-то ещё ждал, чтобы полюбить меня...

При воспоминании о том, что произошло вместо этого, у меня перехватило дыхание.

Его тепло просочилось сквозь мою одежду, достигая всех моих холодных мест. Ему не нужно было говорить мне, что ему больно думать о том, что случилось со мной... я знала это. И я ему доверяла. Что было не чем иным, как чудом. Он держал меня, молча твердя, что любит меня сейчас, безмолвно надеясь, что этого будет достаточно, и моё тело расслабилось, давая ему понять, что это так. Мои руки скользили по его спине, рисуя узоры, которые говорили, что мне это нужно, что это самая драгоценная вещь в мире для меня.

Я вздёрнула подбородок, и наши губы встретились. Он тихо застонал, звук был на полпути между болью и удовольствием, и когда наш поцелуй углубился, я почувствовала во рту железную соль его крови. Жар его кожи обжигал меня, и я не знала, было ли это жаром или желанием. Его покрытое шрамами, обнажённое тело было так близко к моему, и большая часть меня хотела прикоснуться к нему, и позволить ему то же самое. Моё сердце заколотилось, нетерпеливо и испуганно, томясь в любопытстве, но слишком нервничая, чтобы быть спокойным. Я пальцами впилась в его плечо, и он вздрогнул.

Я оторвалась от его губ.

— Прости, — прошептала я.

Он легонько поцеловал меня в щёку.

— С тобой всё в порядке?

Я кивнула, и он снова притянул меня к себе, прижимая мою голову к своей шее, наполняя меня ароматом его кожи и растущей силой его рук, пока они гладили мои волосы и лицо.

И именно в таком положении нас обнаружила Треса, когда стальная дверь со скрежетом отворилась.

Я скатилась с койки и приземлилась на корточки перед Малачи. Мои руки автоматически переместились к бёдрам, но, конечно же, с меня сняли оружие и перчатки перед тем, как бросили сюда.

Треса наблюдала за моим осознанием с лёгкой улыбкой. Её белокурые волосы были собраны в тугой конский хвост, стянутый на затылке. У неё был широкий лоб, узкий подбородок и бледная кожа, и единственное, что удерживало меня от мысли, что она альбинос, это её голубые глаза, которые скользнули мимо меня и остановились на Малачи.

— Ты выглядишь лучше. Гораздо лучше. Интересно.

Она перевела взгляд на меня с острым любопытством.

Мягкое скольжение босых ног Малачи по цементному полу подсказал мне, что он сел.

— Спасибо. Я чувствую себя лучше, — сказал он ровным голосом. — Ты наш хозяин?

Треса натянуто улыбнулась нам.

— Только посыльный. Тебя разыскивают Мазикины, Малачи, — когда она увидела, как я напряглась, произнеся его имя, она сказала: — Не глупи. Ты выкрикивала его имя, Лила .

Судя по всему, Малачи тоже выкрикивал моё имя.

Я попыталась стряхнуть с себя странное чувство уязвимости, которое возникло из-за того, что эта женщина знала наши имена.

— Потрясающе. Значит... его разыскивают Мазикины. Ты можешь рассказать нам что-то, чего мы не знаем?

— Сейчас они похожи на роящийся улей. Прямо сейчас в каждом районе города рисуют портреты Малачи. Путешествие через портал было обещано Мазикину, который сдаст вас... ну и жизнь с комфортом обещана любому человеку, который сделает то же самое. Мы подумали, что будет безопаснее спрятать вас здесь.

Я встала. По тихому шороху позади меня я поняла, что Малачи натягивает штаны, которые были оставлены для него. И я очень не хотела, чтобы Треса увидела его целиком, поэтому сделала шаг в сторону, закрывая его от посторонних глаз.

— А где именно находится это место?

Треса переступила с ноги на ногу, словно готовясь к нападению. Один из длинных прямых кинжалов был заткнут за пояс вокруг её узкой талии, и её тонкие белые пальцы подкрадывались к нему. Интересно, знает ли она, как им пользоваться? Она прищурила глаза, оценивающе смотря на меня.

— Вы — гости Кожевника.

— Гости или пленные? — переспросила я

— Мы не берём пленных, — ответила она ровным голосом.

Я почувствовала твёрдое, тёплое присутствие за спиной за секунду до того, как руки Малачи легли мне на плечи.

— Ты была так добра, оставив чистую воду, чтобы залечить мои раны, — сказал он ей. — И обеспечила меня одеждой. Пожалуйста, передай нашу благодарность Кожевнику.

— Вы сами можете выразить ему свою благодарность, — она вскинула бледную бровь, оглядывая его с головы до ног, то ли шрамы, то ли не шрамы, но было очевидно, что ей понравилось то, что она увидела. — Он предоставил вам аудиенцию.

Хватка Малачи была стальной, предупреждающей.

— Прекрасно.

Он повернулся, схватил сложенную кожаную рубашку, лежавшую в ногах кровати, и я увидела, как ему пришлось напрячься, чтобы не упасть, когда он снова выпрямился. Я также услышала слабый хрип, когда он вдохнул, и заметила тревогу, которая вспыхнула в его глазах, прежде чем он натянул кожаную рубашку через голову, скрывая ужасный шрам. Желание защитить нахлынуло на меня. Мне хотелось приказать ему лечь обратно. А ещё мне хотелось рассказать Тресе, куда она может засунуть приглашение Кожевника.