Кристина Юраш - Принц по ГОСТу [litres]

Меня несли на руках по коридору, с ноги разбивая завалы. В одном из треснувших зеркал, украшавших коридор башни принцев, я увидела наше отражение. Ой! Какой кошмар! Ай-я-яй! Из зеркала на меня смотрело настоящее чудовище. Я сжалась, чувствуя себя как-то неуютно. У чудовища было лицо, перемазанное в саже, взъерошенные волосы и порванная одежда. Такое чувство, что это чудовище держали в каких-то подземных казематах, где из развлечений были только пытки и лечебное голодание. Зато это несчастное чудовище держал на руках бледный красавец с роскошными, чистыми золотистыми волосами и синими-синими, как бездна океана, глазами. Одет он был с иголочки и выглядел настолько безупречно, что я бы не стала знакомить его с подругами. Правда, на лице красавца читалось такое негодование, что чудовище погрустнело, понимая, что в этой сказке расколдовывают его. Точнее, ее. Нет, у чудовища была надежда, что ее расколдует горячая ванна, здоровый сон, расчесанные волосы и платье, потому что на любовь надежды было мало. Взгляд красавца об этом красноречиво свидетельствовал!

Призрак положил руку на стену, и стена послушно обнажила черный зев прохода. Мы выбрались из башни по пыльной винтовой лестнице.

– Я так понимаю, что тебе очень хочется умереть! – На меня смотрели ледяным взглядом, поставив на ноги после того, как мы преодолели последнюю ступеньку. – Я тебе что сказал? Не лезть! Говорил? Говорил.

– Вместо того чтобы меня ругать, лучше бы нашел эту девчонку! – гневно бросила я, кашляя и пытаясь отдышаться. – Теперь я не буду с ней церемониться. Просто голову откручу! Пожар – это ее рук дело!

– Я же сказал, что не чувствую ее присутствия в замке! – Его синие глаза полыхали похлеще того пламени.

– Но кто-то же поджег башню? – прокашлялась я, указывая рукой на винтовую лестницу потайного прохода. – Или хочешь сказать, что она сама по себе загорелась?

– Если я сказал, что не чувствую ее присутствия в замке, значит, ее здесь нет! Или она пользуется магией! И я не смогу ее обнаружить! – Мы смотрели друг на друга не самыми добрыми взглядами. Самое страшное, что в этот момент мне безумно хотелось броситься ему на шею. Я вдохнула, выдохнула, понимая, что в гневе наговорила лишнего.

– Прости… – сглотнула я, снова надрывно кашляя и пытаясь взять его за руку, но стоило мне дотронуться до нее, она стала растворяться в воздухе. Он исчез, подарив мне напоследок такой взгляд, от которого хотелось прикинуться очень крепко спящей красавицей.

Я толкнула потайную дверь, удивляя всех своим появлением.

– Ничего себе! Потайной проход! А мы о нем не знали! – переглядывались преподаватели, пока принцы уныло сидели вдоль дальней стены. Я поджала губы, покачав головой.

– Там вся комната в огне… Один погиб, – хрипло выдохнула я, понимая, что слишком устала. Остатки нервной системы осаждало войско неприятностей, и она держалась из последних сил.

– Да ладно тебе! – усмехнулся Лючио, похлопав меня по плечу, пристально глядя на стену и запоминая место. – Ну погиб, и что? Знаешь, тут постоянно дохли. То один, то другой. Не бери в голову!

– Не понимаю, чего ты вообще переживаешь? – зевнул Робер, поглядывая на перепуганных учеников. – Напишешь грустное письмо… Дорогие родители, спешу сообщить вам скорбную весть о том, что ваш сын пал смертью храбрых…

– Только подвигов побольше придумай! Я тебе подскажу формулировочки! Мол, сам бросился в огонь спасать… И так далее. Сам! Везде подчеркивай, что сам… – коварным обольстителем нашептывал Лючио. – Помни, что любой идиотизм можно превратить в героизм!

– В конце, согласно правилам этикета, обязательно выражаешь соболезнования от лица всей Академии, вспоминаешь, каким замечательным он был, как опустели без него стены, какого способного и талантливого ученика мы лишились, – вздохнул Арден, равнодушно поглядывая в сторону башни. – И в знак скорби указываешь, что объявлен недельный траур, а портрет принца отныне украсит нашу доску почета. Память о нем будет жить в веках, а он сам будет висеть в траурной рамочке в галерее идиотов.

– Арден! Галерея героев! – проскрипела Шарман, хлопая одним недокрашенным глазом. – Славный был… Симпатичный! Кстати, я бы ему дала…

Все посмотрели на Шарман.

– …диплом! – усмехнулась старая куртизанка. – Я имею в виду, скончался – как бы окончил…

Я смотрела на преподавателей, которые нехорошими улыбками оценили идею выдавать дипломы посмертно. Поступило предложение выдавать выжившим красные дипломы, а посмертные дипломы сделать синими, как бы намекая и символизируя…

Мой взгляд упал на горстку несчастных принцев, которые понуро сидели вдоль стены. Мне показалось, что огонь постепенно стихал, а дыма стало намного меньше.

– А если нам объявят войну? – негромко поинтересовалась я, пытаясь осознать, где заканчивается трагизм и начинается цинизм.

– Конечно, будут угрожать войной! Истерики устраивать! Орать будут, проклинать! Бесценная моя, нас уже столько раз проклинали, что тебе и не снилось! Пока ты плетешься в хвосте со своим единственным проклятием! – смеялся Робер, снова поглядывая на погорельцев, с которыми нехотя возился Винсент, пинком тормоша каждого и проверяя самочувствие. – Идиотизм иногда бывает наследственным. Частенько после смерти сына-идиота сюда с войском приходит папаша-идиот. «Стереть Академию с лица земли!» – самонадеянно орет он, отправляя армию на штурм. Опыт показал, что через лес проходит только четверть армии, потом к ним радостно слетает знакомиться Элберт. Но больше всех не повезло тем храбрецам, которые врываются в гостеприимно незапертые двери! Мы называем это «День открытых дверей»! Обычно им так нравится в замке, что они остаются в нем навсегда.

– То, что ты видела, и то, что он может, – это две абсолютно разные вещи, – проскрипела Шарман, глядя на меня со снисходительной улыбкой.

– Почему вы так легко говорите о смерти? – Я смотрела в их глаза, понимая, что смерть человека – это трагедия для тех, кто его знал, любил и кому он был дорог.

– Слушай, – рассмеялся Робер, подходя ко мне, поглаживая по плечам, – ты же умная девочка. Смерть, бесценная моя, повсюду! Я видел в своей жизни столько смертей, что меня уже не впечатляет! Мы все не просто видели, но иногда даже сами причиняли ее… Арден – бывший военачальник. Он целые армии складывал трупами на поле боя. Он должен впечатляться смертью какого-то идиота? Да он сам попал сюда из-за такого же венценосного идиота, решившего срочно войти в историю как герой, возглавив наступление! Пока принц с героическими криками входил в историю, конь благополучно споткнулся и упал, а седок сломал шею. До этого Арден не проиграл ни одного сражения! Ни одного! Наступление на противника и наступление смерти героически совпало. Смерть принца морально подкосила войско, обеспечив полное и безоговорочное поражение. Смешно то, что Ардена бросили в темницу не за смерть принца, а за то, что проиграл бой. Видите ли, удар по королевскому самолюбию! Его семью убили, а его прокля…