Рошани Чокши - Бронзовые звери [litres]

Зофье хотелось что-то сказать ему, но что именно? Что ей нравилось быть рядом с ним? Что она снова хотела поцеловать его? И что это будет означать? Взглянув на Энрике, она заметила, что он смотрит на перстень у нее на пальце.

– Ты веришь в то, что сказал Северин? – тихо спросил он. – О Лайле? Что она жива и с ней все в порядке… там, где она сейчас?

– Да, – без колебаний откликнулась Зофья.

– Почему? – спросил он.

Зофья открыла рот, затем закрыла. Она не могла подтвердить свой ответ научными фактами. И все же Лайла часто снилась ей с тех пор, как они покинули Повелью. В этих снах подруга сидела рядом, говоря, что все будет хорошо и ей нечего бояться. Зофья не могла вычислить, откуда исходит эта уверенность, не могла определить источник этой уверенности, скрытый за хрупкой пеленой сна. И потому она вдруг вспомнила слова Энрике, когда он поддразнивал ее.

– Назовем это чутьем, – сказала она.

На его лице расцвела улыбка. А затем он выглянул в окно, и его улыбка слегка померкла.

– Я знаю, это нелепо, но иногда… она мне снится. И я слышу, как она говорит мне, что все будет хорошо, – сказал он.

У Зофьи округлились глаза.

– Тебе тоже?

Энрике уставился на нее, вскинув брови. Зофья увидела выражение недоверия на его лице.

– Это не может быть простым совпадением, – сказал он, качая головой. – Не думаю, что когда-нибудь смогу понять…

Зофья не знала, что сказать. Энрике был прав. Он никогда не поймет, и она тоже.

– И что нам теперь делать? – спросил он, глядя на нее.

Они молчали. Колеса поезда стучали по рельсам. Дождь бился в оконное стекло.

Зофья представила, что время полностью остановилось внутри храма, и все же продолжалось, набирая скорость и движущую силу, несмотря на перемены. Наука незаметно отстаивала свои позиции посреди хаоса. Объект в движении продолжает двигаться дальше, пока на него не повлияет новая движущая сила. Зофья подумала, можно ли сказать то же самое о ее чувствах к Энрике. Возможно, все навсегда останется как есть, напоминая молчаливое топтание на одном месте, если она не начнет действовать сама. Раньше она ничего бы не сказала. Зофья боялась, что ее отвергнут. Боялась поверить, что ее действия выходят за рамки общепринятого.

Но теперь ей было все равно.

Зофья глубоко вздохнула. Перед глазами вдруг возникла Лайла, ободряюще улыбаясь, и это придало ей сил.

– Ты мне нравишься, Энрике. Очень.

Зофья взглянула на него. Выражение недоверия исчезло с его лица. Уголки его губ приподнялись. В уголках глаз появились лучики морщинок.

Это была радость.

– Ты тоже мне нравишься, Зофья, – сказал он и добавил: – Очень.

– О, – воскликнула Зофья. – Отлично.

Она не продумала заранее, что скажет дальше. Кровь бросилась ей в лицо, ладони зачесались.

– Можно я… возьму тебя за руку? – спросил он.

Зофья отдернула руки.

– Я не люблю держаться за руки.

Энрике притих. Он слегка вздохнул, и Зофья пыталась понять, обиделся ли он, уйдет ли сейчас или…

– Расскажи мне, что тебе нравится, – сказал он.

– Я… мне бы хотелось, чтобы ты сел ближе.

Он подвинулся к ней. Их плечи соприкоснулись. Его нога задела ее юбку. Зофья взглянула на него. И ей снова захотелось его поцеловать. Она не знала, стоит ли сначала спросить его об этом или же просто прижаться к его губам, но затем вспомнила, что если он спросил ее о том, что ей нравится, следует поступить так же.

– А это тебе нравится? – спросила она.

Он улыбнулся.

– Да.

– И что мы теперь будем делать? – спросила Зофья.

Энрике расхохотался.

– Думаю, будем узнавать об этом день за днем.

И Зофье это понравилось.

Они просто сидели, наслаждаясь молчанием, как вдруг дверь купе снова распахнулась и Гипнос просунул голову внутрь.

– Мне одиноко, – объявил он. – Я иду к вам.

Энрике закатил глаза.

– А что, если я скажу, что ты помешал нам?

– Да ладно тебе, mon cher, я никогда не мешаю. Я лишь дополняю или улучшаю, и, в любом случае, я прошу не твоего разрешения, а нашей Феникс.

– Я тебе рада, – сказала Зофья.

Гипносу всегда удавалось развеселить ее. Когда они были втроем, Зофья чувствовала себя спокойнее.

– Видишь? – сказал Энрике, показав Энрике язык, а затем плюхнулся на сиденье напротив них. И Зофья заметила, что он тоже взглянул на гранатовый перстень.

– Знаете, – тихо сказал он. – Она мне снится.

Энрике посмотрел на Зофью, а затем перевел взгляд на Гипноса.

– Нам тоже.

Гипнос усмехнулся, и его глаза заблестели от слез.

– Не знаю, что буду делать, когда вернусь… Этот Орден – сплошная неприятность. У меня нет больше желания во всем этом участвовать.

– Так не участвуй, – сказала Зофья.

Она не видела в этом ничего сложного, но Гипнос лишь улыбнулся в ответ.

– А с моей жизнью что делать, ma chère ? – спросил он. – Мой стиль жизни едва ли можно назвать экономным, и, прозябая в нищете, я стану тосковать без какого-то занятия.

– Вавилонский Орден по-прежнему владеет своими сокровищами, Сотворены они или нет, и они все еще обладают властью, – сказал Энрике, а затем добавил: – И они никогда не принадлежали Ордену в первую очередь. Не сомневаюсь, что начнется работа по возвращению этих сокровищ их законным владельцам и странам.

Гипнос с задумчивым видом склонил голову набок.

– Хм, – пробормотал он, взглянув на Энрике. – Знаешь, а ты не просто симпатичная мордашка. Ты еще и умен.

– Рад, что заметил, – бесстрастно откликнулся Энрике.

– О, я многое замечаю, – сказал Гипнос, с улыбкой переводя взгляд с Энрике на Зофью.

Поезд качнуло, и Гипнос оглянулся, когда дверь в купе слегка приоткрылась. Зофья размышляла, где мог быть Северин.

Он почти не разговаривал с ними с тех пор, как они покинули Повелью. В какой-то степени это напоминало его поведение после смерти Тристана. Но на этот раз, даже храня молчание, Северин все организовал для них, вместо того чтобы исчезнуть. Он даже заверил Энрике и Зофью, что как бы ни сложилась ситуация в Париже, они всегда смогут найти приют и работу в Эдеме.

– Кто-нибудь видел его с тех пор, как мы сели в поезд? – спросил Гипнос.

Зофья покачала головой. Она знала, что Северин показал им их места, а затем ушел, заглядывая в остальные купе.

Энрике вздохнул.

– Думаю, из всех нас ему тяжелее всего… ведь он…

– Любил ее?

Зофья резко вскинула голову, увидев Северина. Он стоял с непроницаемым лицом, засунув руки в карманы.

Энрике покраснел.

– Северин, я…

– Это правда, – сказал Северин. – Да, это больно, но се ля ви. – Друзья молча смотрели на него.

– Представляете, я купил для нас целый вагон, но вы втроем все равно забились в одно купе, где едва хватает места для двух человек, – заметил Северин.