Антон Пешкин - Белый край [СИ]

Даже на тропе, сереющей на фоне окружающей нас черноты, было тяжело идти вперед. Ноги то и дело утопали в почве на десяток сантилагов, и приходилось прилагать усилия, чтобы тебя не засосало глубже. Словом, идти здесь крайне тяжело, и такими темпами мы не пройдем и половины к заходу солнца.

Впрочем, я не могла быть в этом полностью уверена, ведь солнца здесь не было видно вовсе — небо затянули черные тучи, которые, казалось, вот-вот грозились обрушиться на нас сильнейшим ливнем, но почему-то лишь закрывали собой высокую голубизну. Если то, что говорил покойный Цугин — правда, то впереди по тропе должен быть небольшой холм, возвышающийся над полями, где обычно останавливаются путники. Он располагался примерно в трети пути до немого леса, и такое расстояние мы как раз сумеем преодолеть к темноте, если окончательно не выбьемся из сил.

— Да что ж за дерьмо такое... — прорычал Снорри сквозь зубы, с трудом выдирая ногу из тягучей трясины.

Ему идти было тяжелее всех — из-за своего веса он постоянно проваливался ногами вниз, застревал и, словом, замедлял передвижение отряда.

"Скорость передвижения войска равняется скорости самого медленного солдата", — подсказал мне Дима.

Да, именно. И сейчас, из-за того, что Снорри физически не мог двигаться быстрее, скорость наша меня отнюдь не радовала.

— Давай, дружище... — прокряхтела я, вытягивая его из очередной ловушки за руку. — Надо спешить. Здесь нельзя разводить огонь, мы должны добраться до холма прежде, чем станет темно.

— Почему это? — непонимающе взглянула на меня Кира, склонив голову набок. — С факелами мы могли бы идти и ночью.

— Нельзя, нет! — воскликнула я. — Эта смола... Ну, не просто смола. Это нефть, и...

— Нефть? — все так же продолжала вопросительно смотреть на меня рыжая девчонка. — Что это такое?

— Она хорошо горит, — ответила я. — Вот и все. Не хотелось бы здесь сгореть заживо, Кир.

Кира задумчиво промычала, делая вид, что все поняла, однако по ней явно было видно, что с подобным она сталкивается впервые. Разумеется, на Гнилом фьорде после осушения болота остался слой плодородного и горючего торфа, который мы в том числе использовали в качестве топлива, однако увидеть сырую нефть для нее было в новинку. Признаться честно — для меня тоже, но воспоминания из прошлой жизни подсказывали, что это была именно она. Этот запах сложно с чем-либо спутать.

Медленно, но верно мы продвигались вперед, в то время как солнце, скрытое за тучами, явно уже опускалось за горизонт, из-за чего становилось все темней и темней. Я до сих пор не могла разглядеть впереди никакого холма, несмотря на то, что мы, собрав последние силы, ускорились. Видимо, придется нам остановиться на ночь прямо на тропе, что не прибавляло радости — в ширину она была около половины лага, и окружали ее порой скрытые слоем почвы нефтяные лужи и озера. Спать в таком месте нормально не получится, да и опасно это — за ночь можно крепко увязнуть, так, что утром при всем желании не выберешься.

— Темно... — прошептал Варс, и его голос в тишине смолистых полей был слышен невероятно громко и отчетливо. — Держитесь друг за друга, а то потеряемся.

Это было крайне удачным предложением, и поэтому мы с пиявками положили друг другу на плечи руки, следуя шаг в шаг по цепочке. Впереди шла Кира как самая легкая и глазастая — ее было бы легко вытащить, попади она в топь, да и только ее глаза все еще видели в почти что кромешной тьме хоть что-то.

Но и она вскоре остановилась. Для меня уже давно вокруг была только непроглядная тьма, но она смогла провести нас еще на добрых сто-двести лагов, после чего тоже перестала различать тропу.

— Значит, останавливаемся, — вздохнула я. — Не отпускайте друг друга. Садитесь на землю как есть, там же, где и стоите. И не спать!

— Хрмф... — недовольно буркнул Снорри, опускаясь на землю.

Других вариантов у нас попросту не было — неверный шаг в сторону, и можно было очутиться в нефтяном озере, из которого уже не выберешься. И, что особенно плохо, все мы устали от долгого пути, и глаза слипались сами собой, особенно учитывая то, как долго мы дышали испарениями нефти.

Во всяком случае, хорошо было то, что здесь, в низине, окруженной горами, было довольно тепло. Хотя, пожалуй, слово "тепло" здесь никуда не годится — воздух был теплым и душным, словно все тепло Черных гор опускалось сюда, откуда ветра уже не могли его унести.

Разговор у нас никак не шел, да и говорить было не о чем, и поэтому вокруг нас была лишь гнетущая тишина, прерываемая лишь редкими всплесками, когда на поверхности какого-нибудь нефтяного озера лопался огромный пузырь. И эта тишина как назло расслабляла еще сильнее — после непрекращающегося потока шуток и подколок от гномов находиться в ней было пусть и непривычно, но приятно. Через час я невольно начала зевать, чувствуя, как веки сами по себе опускаются, прикрывая уставшие глаза. Я отчаянно боролась с этим, вспоминала анекдоты, которые пусть и ненадолго, но бодрили меня, однако силы все больше и больше покидали меня. Сердцебиение замедлялось, дыхание становилось ровнее, тишина вокруг и мягкая земля подо мной казались мне мягкой и теплой кроватью. Вот и Кира уронила голову мне на плечо — не выдержала, за что я не могу ее винить, ведь сама нахожусь на грани.

Вдох, выдох. По затылку пробежались неприятные мурашки, спина начала потеть и в нее словно впивались сотни крохотных иголок. Что-то было не так.

Вдох, выдох. Но дышала не я и не пиявки — слишком странным был ритм, слишком шумно втягивал чей-то нос воздух. Я тут же растолкала Киру, та тихо простонала, но я тут же зажала ей рот рукой, замирая сама.

Что-то двигалось в темноте. Двигалось бесшумно, не оставляя следов и не касаясь нас. Что-то большое, живое — оно рассматривало нас, оценивало, в то время, как мы могли видеть лишь абсолютно черную бездну, окутавшую смолистые поля.

И что бы это ни было, оно явно не собиралось уходить просто так. Тяжелое дыхание существа становилось все ближе, и в звенящей тишине я буквально могла услышать, как напрягаются мускулы его ног, как дрожит все его естество.

Я схватилась за нож, зажмурившись и понимая, что так я вижу больше чем, с открытыми глазами. Теперь передо мной плясали цветные пятна, и казалось, что я спряталась от любой угрозы, что могла оказаться рядом. Я вытянула вперед дрожащую от страха руку, крепко сжимающую рукоять ножа, и почувствовала легкое дуновение ветра своими пальцами — оно обнюхивало меня.

И вдруг послышалось громкое, недовольное фырканье. Существо, чем бы оно ни было, почуяв запах гномьей мочи, тут же отшатнулось. Я все еще слышала его дыхание, фырканье, но оно становилось все дальше и дальше... А затем стало приближаться вновь. И снова, как и в первый раз, лишь стоило ему почуять мой запах, как оно начало фыркать и чихать от отвращения, и лишь после этого раздалось омерзительное, булькающее лошадиное ржание, и наступила полная тишина.