Антон Пешкин - Белый край [СИ]

— Парнишка ваш, — усмехнулся Угбар. — Здоровый, Снорри, гребет как зверь! Его одного можно на весла сажать, так еще и быстрее доплывем, чем с двумя!

— Снорри, почему ты такой сильный? — усмехнулась я, ожидая привычного ответа.

— Просто кушаю хорошо. — раздраженно вздохнул он, нахмурившись.

Угбар рассмеялся и протянул мне разогретый над огнем масляной лампы черствый хлеб, и я вместе с остальными принялась за завтрак.

После еды мы с новыми силами налегли на весла. В этот раз гребли трое — иноземцы, а вместе с ними и Снорри, помогая то одной, то другой стороне. Плыть так по заверениям Угбара входило значительно быстрее, что не могло не радовать.

Я и не заметила, как прошел целый день. Вскоре темнота вновь начала опускаться на вечно холодный край, а мы отдыхали, ужиная остатками парного мяса и хлебом. Я удобно уселась на длинном, забитом гвоздями деревянном ящике и завороженно смотрела, как одна за другой на небе загораются звезды.

— Приплыли... — неожиданно тихо вздохнул Угбар.

Я посмотрела в направлении его взгляда и замерла, не в силах оторвать глаз от зрелища, представшего предо мной. Где-то вдалеке, на севере, быстро разгоралось опутывающее небо ярко-зеленое северное сияние. С каждой минутой оно становилось все ярче, и вскоре ночь превратилась в мерцающий зелеными и сиреневыми огнями день, а я от восхищения выронила свой ужин из рук.

— Нефритовая тропа, — сказал Угбар. — Взгляни, Майя. Вот она — Белая крепость.

Я прищурилась, пытаясь разглядеть в сиянии ночи хоть что-то, а затем заметила короткую вспышку света. На горизонте один за другим загорались крохотные огоньки, сливаясь в один, и над покрытой льдами водной гладью медленно поднималась огромная ледяная махина. Айсберг размером с десятиэтажный дом ярко сверкал в ночи огоньками окон и бойниц, выбитых прямо во льду. Над краем нависали высеченные изо льда толстые башни, и, если приглядеться, можно было заметить, что окна и бойницы, казалось, хаотично разброшенные по айсбергу, сливались во множество лиц. И самым большим было то, что по центру. Смеющийся череп.

— Земля мертвых. Дорога в иномирье, — развел руками Угбар, и один из гетов медленно похлопал.

Северное сияние ярче вспыхнуло над головой, освещая нашу льдину ярким магическим светом. Длинный ящик, на котором я сидела, задрожал, дернулся. Изнутри послышался стук.

— Ну, началось, — вздохнул Угбар. — Ты бы слезла оттуда, красавица. Эй! — он щелкнул пальцами, глядя на перепуганных внезапным стуком иноземцев. — Кутья эс ту путэрна, а?

— Да, да! — воскликнул в ответ один из них. — Фуарте!

Когда я вновь почувствовала, что подо мной что-то рвется наружу, то в ужасе спрыгнула с ящика и схватилась за лук. Пиявки непонимающе смотрели то на меня, то на нашего проводника, но я быстро смекнула, в чем тут дело.

— Сюда везут почивших родственничков, — вздохнул Угбар. — Иногда потому что скучают. Но чаще всего чтобы разрешить спор по наследству.

— Вы тащите с собой труп?! — воскликнула я. — И он ожил?! Угбар, форр фан да, о таких вещах надо говорить заранее!

— Не переживай, — улыбнулся он в ответ. — Чужеземцы, вон, говорят что ящик крепкий, не вырвется.

Я с недоверием взглянула на трясущийся от чего-то живого внутри ящик и вдруг почувствовала, как от него тянет ужасным холодом. Словно внутри было что-то, что еще холоднее северной ночи. Из щелей в местах, где одни доски были прибиты к другим, потянуло морозным дымком — явный знак того, что существо внутри было неестественно холодным.

Наша льдина тем временем все приближалась к ледяному берегу близ Белой крепости. Вокруг не было слышно ни звука, даже ветер стих, словно вот-вот разразится буря. И, судя по напряженному лицу Угбара, беды действительно не миновать.

— Так, а теперь слушайте, — он повернулся к нам. — Я вижу, что вы ребятки бывалые, драться кое-как умеете, но забудьте все, что знали до этого. Мертвых просто так не убить, они вообще здесь покоя не знают. Постарайтесь бить по локтям и коленям, это их немного замедлит.

— А как же Белая крепость? — непонимающе спросила я. — Они нам не помогут?

— В нее ходу нет, они поднимают людей и товары на веревках, — ответил он и вынул из-под громоздкого мехового плаща сверкающий короткий меч из бронзы. — Так что помочь они особо не смогут, если чего начнется. В общем... Готовьтесь.

Я шумно сглотнула и покрепче сжала в руке свой лук. Оглянувшись, я удостоверилась, что пиявки готовы к бою — из них один лишь Варс сейчас нервно оглядывался по сторонам и сжимал копье с такой силой, что казалось, словно он сейчас раздавит древко голыми руками. Снорри, как и всегда, было наплевать кого бить, лишь бы был противник, а вот Кира широко улыбалась в предвкушении.

Наконец, льдина столкнулась с холодным берегом, и пришло время уходить. Белая крепость нависала над нами, словно огромная гора, в бойницах и окнах слабо мерцал свет, а на одной из рукотворных, высеченных прямо во льду башен, я увидела часового. Казалось, что при нашем приближении он вовсе не испытал никаких эмоций — ни удивления, ни радости, и лишь скучающе наблюдал за тем, как выводят со льдины перепуганных турнов вместе с повозкой.

Мы же с пиявками сошли следом, и я успела заметить, как заколоченный гроб медленно покрывается ледяной коркой, а вместе с ним и вся повозка. Стук ненадолго прекратился, но лишь стоило нам подойти к высоким ледяным стенам крепости, как он возобновился с новой силой, а изнутри послышался человеческий голос.

— Эй! — закричал покойник, и иноземцы, сопровождавшие нас, испуганно переглянулись. — Элибраре! Ласа ма-сайес!

— Угбар! Йель трайещте! — крикнул один из них. — Авем невойе...

— Ну! — отрезал Угбар. — Интерцис!

— Угбар! — взмолился человек. — Йель есте таталь меу!

— Идиоты... — вздохнул Угбар. — Ну! Ну! Тихо!

Все резко замолчали, а Угбар стал прислушиваться к звукам вокруг. Все было так же тихо, и лишь слышались откуда-то сверху шаги часового на башне — он ушел вглубь крепости, судя по всему, за своим командиром, чтобы доложить о нашем прибытии. По крайней мере, в это мне хотелось верить.

— Вигдис! — прикрикнул наш проводник, подняв взгляд на стены. — Ви-и-игдис!

Из крепости послышались шаги нескольких пар ног, негромкие разговоры. Затем голос женщины — она на кого-то кричала, отчитывала. В ее словах, которые я никак не могла разобрать, звучали грубость и злоба, и ни единого намека на хоть что-нибудь позитивное.

Вскоре сверху, со стен, на нас уставились несколько лиц, неразличимых в темноте. Хорошо видно было лишь одно — лицо, не побоюсь этого слова, огромной женщины, словно нависающей над другими людьми на стене. Она держала в руке факел и, грозно нахмурившись, смотрела на нас сверху вниз.