Джорджия Бауэрс - Метка магии [litres]

– Не имеет значения. Они получат свое.

– Матильда, я…

– Ты что? – Лотти открыла и закрыла рот, ее глаза метались по комнате. Матильда покачала головой. – Я так и думала. Давай, Виктор, пошли.

Девушка открыла дверь и вышла, Виктор шел рядом с ней, свист кипящего чайника звенел в темной ночи.

Семь дней до Хэллоуина

Девушки бегали взад и вперед по полю, перекрикиваясь друг с другом, занимая позиции, держа клюшки наготове, чтобы принять мяч. Матильда смотрела, как они перебегают под серыми облаками, набухающими от дождя, не думая ни о чем, кроме как забить гол противоположной команде. Матильда узнала каждого игрока, но не смогла вспомнить ни одного из их имен, все они были в ее классе, но не в ее жизни.

Матильда отвернулась от окна и оглядела всех на своем уроке биологии, большинство из которых тайком проверяли свои телефоны за учебниками или на коленях, пока учитель рассказывал о частях, из которых состоит клетка.

«Почему я здесь?» – подумала она про себя, чувствуя себя более отчужденной от своих одноклассников, чем когда-либо прежде. Зачем беспокоиться о старшей школе, если она все равно никогда не сможет покинуть Грейв-Уик? Что останется здесь для нее, когда все остальные отправятся в колледж или путешествовать по миру? Будет ли она жить со своей матерью, которая, очевидно, хотела ее смерти, и Наной Мэй до конца своей жизни?

Единственной хорошей вещью в ее жизни был Оливер. Она влюбилась в кого-то, кто не стал бы задерживаться в Грейв-Уике дольше, чем ему нужно. Сможет ли она уехать с ним? Сможет ли прожить жизнь без магии?

«Возможно, у меня нет выбора» , – подумала Матильда, рисуя звезды на обложке блокнота. Она пробовала создать заклинание, чтобы увидеть правду в своей матери, узнать, что с ней происходит, но это не сработало. Матильда не могла сосредоточиться. Она была потрясена тем, что произошло в лабиринте, и обнаружила, что не может успокоиться настолько, чтобы сотворить заклинание, которое она использовала сотни раз до этого.

Монотонное жужжание прекратилось, и Матильда посмотрела на учительницу, которая хмурилась, выглядывая из окон, протянувшихся вдоль стены класса. Матильда проследила за ее взглядом, с поля донеслись нетерпеливые крики. Примерно в пятнадцати метрах от того места, где она сидела в классе, стояла девочка, держа хоккейную клюшку, готовую ударить по мячу у ее ног. Из всех девушек, за которыми она наблюдала раньше, она была единственной, чье имя знала Матильда.

Эрин.

Матильда заерзала на стуле, встретившись взглядом с Эрин, ее голубые глаза сияли на красном лице, как бриллианты, готовые прорезать стекло. Учительница попыталась рассадить всех в классе, и некоторые девочки на поле заняли свои позиции, в то время как Эрин не сводила глаз с Матильды, как будто вокруг них больше никого не было.

Улыбка скользнула по лицу Эрин, и Матильда ахнула, когда та рванулась вперед, побежала к зданию и умело управляла мячом перед собой, пока не остановилась, подняла глаза, а затем взмахнула хоккейной клюшкой над головой.

– Ложись! – крикнула учительница, когда класс завопил и нырнул под свои парты.

Матильда упала со стула и забралась под стол, тяжело дыша, когда повернулась, чтобы посмотреть. Единственное стекло в древнем классе не могло сравниться с летящим хоккейным мячом, и Матильду оглушили крики, когда мяч врезался в окно, превратив стекло в град осколков.

Крики стали шепотом, а затем превратились в сбивчивую болтовню. Вокруг захрустело стекло, когда все вылезли из-под своих столов. Матильда высунула голову и медленно выпрямилась, затем посмотрела в окно.

Эрин стояла, расставив ноги, с хоккейной клюшкой в одной руке, как будто она была воином, который только что проложил себе путь сквозь армию. Сверху прогремел гром, и дождь обрушился с облаков, промочив Эрин, когда она стояла неподвижно, как статуя, с улыбкой на лице, глядя на Матильду, не обращая внимания на двух девочек и учителя физкультуры, которые набросились на нее, как игроки в регби.

Они повалили Эрин на землю, и Матильда могла только смотреть на происходящее. Ее сердце билось как барабан, а желудок скрутило, когда Эрин позволила им заломить ей руки за спину и уложить ее на скользкую траву. Ее взгляд все еще был устремлен на Матильду. Эрин смотрела на нее как леопард на газель.

–Так ее отстранили от занятий? – Матильда смотрела, как Оливер кивнул и подул в свою чашку.

Он написал ей после того, как новость о разбитом окне распространилась по школьным коридорам, и заставил ее согласиться встретиться в школьном кафе, чтобы выпить кофе, прежде чем они отправятся на прогулку. Вся школа гудела от того, что произошло, в социальных сетях появлялись фотографии Эрин, промокшей и раскрасневшейся, когда ее уводили под дождем. У каждого были свои теории (Эрин не была выбрана в школьную хоккейную команду и пыталась доказать свою состоятельность; учительница биологии поставила Эрин плохую оценку, и она разозлилась, потому что хотела изучать зоологию в колледже; люди с рыжими волосами от природы странные и тому подобное). Но Матильда улавливала только обрывки разговоров, так как с ней никто не разговаривал, и Оливер был ее единственным прямым источником школьных сплетен.

Оливер сделал глоток кофе и взглянул на нее, когда они пробирались между деревьями, их ноги хлюпали в гниющих листьях и дождевой воде.

– Очевидно, да. На неделю, по словам одного из парней в команде. Его сестра дружит с ней.

Промежутки между деревьями стали меньше, и Матильда осторожно обогнала Оливера, опираясь свободной рукой о стволы, в другой руке у нее плескался кофе.

– Она объяснила, почему это сделала? Эрин, я имею в виду? – спросила Матильда.

– Она ответила что-то неопределенное.

– Она не знает, почему пыталась обезглавить меня?

Последовала пауза, и Оливер вздохнул:

– Матильда…

Матильда резко обернулась:

– Только не говори мне, что она не пыталась, потому что я сидела прямо там, Оливер. Она смотрела на меня, как какой-то ненормальный олимпийский призер, собирающийся сделать пенальти, и она не сводила с меня глаз, даже когда замахнулась хоккейной битой над головой и ударила ею прямо в меня. Она не сводила с меня глаз, даже когда они прижали ее к земле. Как ты можешь так не думать? А пощечина?

– Клюшка.

– Что?

– Это хоккейная клюшка, а не бита.