Джорджия Бауэрс - Метка магии [litres]

– Нет, – прошептала она, качая головой, – нет.

Дым клубился в небе, как серый дракон, извивающийся своим телом среди звезд, растягивая лицо Оливера, пока оно не исчезло. Она знала, что никто другой не мог видеть то, что видела она, только ведьма могла читать дым, поднимающийся над упавшими ветвями бузины, и знать, что это послание от ее рода. Матильда почувствовала, как ее отрывают от смеха и хлопков вокруг, веселье и счастье отдаляются, когда она поняла, что Оливер в серьезной опасности.

Человек в жилете посмотрел на нее, ожидая от Матильды подтверждения, что с ней все в порядке, но она проигнорировала его беспокойство и попятилась, пробираясь мимо счастливых посетителей к выходу с фестиваля, боясь, что ее ноги будут бежать быстрее, чем она когда-либо бегала раньше.

Матильда перешла на бег трусцой и снова набрала номер Оливера, затаив дыхание, когда он зазвонил и переключился на голосовую почту.

– Черт! Оливер, ответь на звонок, пожалуйста!

Она побежала домой в надежде, что неправильно поняла их договоренность, но его там не было. Она убежала в ночь, мимо отставших по пути к костру, совершенно не обращая внимания на то, что пламя показало Матильде.

Вывеска на Галлон-стрит поблескивала в лунном свете, и Матильда бросилась к ней, несмотря на тревогу, стянувшую ее грудь. Она пыталась игнорировать голос в своей голове, который шипел: если его там нет, тогда что? Матильда бежала по улице, замедляясь в тусклом свете, исходящем от единственного работающего уличного фонаря на дороге.

Она бросила взгляд на заросшие сады и велосипеды, оставленные на тротуарах, и затаила дыхание, когда приблизилась к концу тупика, затем увидела движение перед открытой дверью гаража. Она замерла, узнав машину Оливера с открытым капотом, а затем, целый и невредимый, Оливер вышел из гаража и склонился над двигателем.

– Оливер!

Он поднял глаза, вглядываясь в темноту, когда Матильда подбежала к нему, затем улыбнулся, вытирая рукавом лоб.

– Привет, – начал он. – Мне очень жаль. Эта куча железа не заводилась, и я не мог найти свой телефон, и я весь вспотел, так что собирался взять… ого, ты в порядке?

– Ты в порядке? – спросила Матильда, с трудом выговаривая слова.

– Зол на эту кучу хлама, которая думает, что может выбирать, когда она работает, но в остальном я в порядке. Просто вспотел, как свинья, – сказал он, стягивая с себя толстовку. Он бросил ее на старый стул в гараже, затем расстегнул пару пуговиц на рубашке. Его брови тревожно сдвинулись, когда он встретился взглядом с Матильдой.

– Эй, что с тобой происходит?

Матильда оглядела тело Оливера с ног до головы, проверяя, нет ли травм или признаков того, что на него напали, но там не было ничего, кроме нескольких пятен машинного масла. Она сделала глубокий вдох и бросилась в его объятия. Слезы навернулись ей на глаза, и она прижалась лицом к его теплой груди.

– Я думала, ты… Думала, с тобой что-то случилось, – произнесла она, глядя на него снизу вверх. – Я видела тебя в дыму от костра.

– И что с того, что ты меня увидела? – спросил он, целуя ее в макушку.

Матильда покачала головой и снова уткнулась лицом ему в грудь.

– Я видела твое изображение в дыму. Предупреждение, предупреждение, что…

Матильда замерла, чувство дежавю бурлило у нее в животе, как котел, полный теней. Она нахмурилась, глядя на грудь Оливера, его рубашку, испачканную масляными пятнами и влажную от тяжелой работы. Что-то выглядывало из выреза. Она попятилась назад, уставившись на бледный шрам на его коже, и подняла глаза.

– Что это, Оливер? – спросила она, кивая на его грудь: – Я думала, у тебя только три шрама?

Оливер нахмурился и несколько секунд смотрел вниз, затем выпрямился и снова взглянул на нее. Тени деревьев над его головой размахивали своими скрюченными пальцами, заслоняя его лицо.

Матильда моргнула, когда он расстегнул еще одну пуговицу и слегка сдвинул ткань на рубашке, где на одной стороне тела была вырезана путаница имен, но девушка не могла сосредоточиться ни на каких буквах, кроме тех, что были высечены на его груди. Там она нашла свое имя.

«Матильда».

Оливер закусил губу, пытаясь сдержать улыбку, которой не должно было быть на его лице.

– Поймала меня, – сказал он, хищно улыбаясь, и Матильда поняла, кого он напомнил ей.

Гадюку.

Луна и звезды дрожали в небе, горизонт накренился. Матильда поднесла руку к лицу и сглотнула.

– Что… поймала тебя? Поймала тебя на чем, Оливер?

Матильда слышала, как сама произносит эти слова, но не знала почему. Ее голос звучал так, словно принадлежал не ей. Чувство страха в ее животе, выражение лица Оливера, ничто из последних нескольких мгновений не принадлежало ей.

Оливер вытер руки тряпкой, затем сел на край машины и скрестил ноги.

– Итак, я, возможно, не был полностью честен с тобой, когда мы обменивались нашими шрамами. На самом деле у меня их гораздо больше, но этот, – он указал на свою грудь, – этот мой любимый.

– Я все еще не… – пробормотала Матильда.

– Ты ведь умеешь читать, верно? Это твое имя, – перебил Оливер. – Ты знаешь, как это работает. Я делаю что-то плохое, а затем получатель проклятия навсегда оставляет на моем теле шрам со своим именем.

Матильда покачала головой, но закрыла глаза и остановилась. От этого движения ее затошнило. Она уставилась на Оливера, ожидая, что он расскажет ей какую-нибудь глупую шутку, которую она не понимала, но он просто посмотрел на нее. Его обычный теплый взгляд светился чем-то, чего она никогда раньше в нем не замечала.

Опасностью.

– Я не понимаю. Что это такое, Оливер?

– Что это? – спросил он, скрестив руки на груди и глядя на луну. – Я думаю, технически это месть, но это как бы перерастает в нечто большее.

– Месть? – переспросила Матильда, и слово застряло у нее в горле как инородный предмет.

Оливер улыбнулся:

– Ты сбита с толку. Теперь нечему меня научить? «У каждой ведьмы есть метла, Оливер». «Ведьмы не верят в дьявола, Оливер». Боже, я не собираюсь притворяться, что буду скучать по тому, как ты меня поучала. Я введу тебя в курс дела. Знаю, ты думаешь, что я какой-то невежественный любитель, но это не так. Я занимаюсь магией уже почти два года.

– Что? – спросила Матильда, чувствуя себя так, словно ее мозг был неправильно подключен. Ее руки дрожали в осеннем воздухе и холодной, порочной правде Оливера. Ветер кружился вокруг и шептал Матильде на ухо, что она должна бежать. Но девушка не могла пошевелиться.