Джорджия Бауэрс - Метка магии [litres]

Ее явно беременная мать.

– Что? Давно? Я имею в виду, насколько ты беременна? – Матильда помолчала, потрясла головой, чтобы убедиться, что она не заснула, затем нахмурилась, глядя на Лотти.

– Четыре месяца, – сказала Лотти, положив руку на бугорок, который был едва заметен под камуфляжем ее мешковатого свитера.

Матильда сглотнула, пытаясь смочить пересохший рот.

– Это какая-то странная шутка, которую я совершенно не понимаю?

Ее мать покачала головой:

– Нет. Это правда.

– Какого хрена это вообще происходит?

– Не ругайся на меня, Матильда, – проговорила Лотти, положив руку на бедро.

– Я думаю, что в данном случае это оправдано, мама. Я имею в виду, ты только что вошла в мою комнату и объявила, что беременна. У меня буквально нет других слов.

Матильда уставилась на мать и поняла, что другое чувство, бурлившее в ее животе, было гневом.

Лотти подняла обе руки.

– Послушай, я пришла сюда не для того, чтобы ругаться, в любом случае это ничего не изменит. Я просто… отец ребенка и я…

– Перестань, пожалуйста, перестань, – закричала Матильда, зажимая уши руками. Лотти сложила руки на груди, а Матильда опустилась на кровать: – Я не хочу знать, кто этот несчастный придурок и что это за извращенная магия.

– Это не имеет никакого отношения к магии, Матильда.

– О, значит, ты можешь что-то делать, не вовлекая свой драгоценный ковен.

– Это также не имеет никакого отношения к моему ковену.

– Ты уверена?! Они несут ответственность за все остальное дерьмо, которое разрушает эту семью!

– Матильда, – вздохнула Лотти, мягко покачав головой.

– Что? – крикнула Матильда, слеза скатилась по ее щеке, когда Виктор заблеял, а затем выбежала из двери на звук ее голоса. – Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. Ты хочешь, чтобы я солгала и сказала, что счастлива, что будет еще одна причина, по которой ты заставляешь меня убираться из этого дома, прятаться здесь, чтобы тебе даже не пришлось смотреть на меня?

Лотти моргнула и втянула в себя воздух.

– Тилли, – она покачала головой и шагнула к Матильде, – с какой стати тебе…

Матильда выпрямилась самым достойным образом, на какой только способен человек, сидящий на подушке. Она вытерла слезы с лица и указала пальцем на Лотти, ее рука дрожала, когда она пристально посмотрела на свою мать.

– Не называй меня так. Даже не смей начинать такую тему, а потом разговаривать со мной как с ребенком. Ты не можешь войти в мою комнату, сказать мне, что беременна, и ожидать, что я буду в порядке. Что, по-твоему, я должна была сказать? Нанна Мэй знает? – ее мать кивнула, и Матильда прикусила нижнюю губу, чтобы та не дрожала. – Я не могу… Почему? Зачем ты это сделала?

– Это не совсем запланировано, но я люблю его. Это кажется правильным.

– Ты имеешь в виду, что эти чувства отличаются от тех, которые ты испытывала к папе?

Лотти сложила руки на груди.

– Это не то, что я имела в виду, и нет абсолютно никакой причины втягивать его в это.

– Есть все причины втягивать его в это, потому что он твой муж и у тебя будет ребенок от кого-то другого! – Лотти скрестила руки на груди и посмотрела в окно. У Матильды перехватило дыхание.

– Что? Что это был за взгляд?

– Мы с твоим отцом виделись.

– Нет, – сказала Матильда, поднося руки к волосам, – нет, ты никогда не разговаривала с ним.

– Мы договорились развестись.

Грудь Матильды сжалась, и ей хотелось кричать и плакать одновременно, но все, что она могла сделать, это попытаться дышать.

– Ты самый эгоистичный человек, которого я когда-либо встречала, – произнесла она дрожащим голосом. – Как ты могла так поступить со мной? С папой?

Лотти покачала головой и уставилась в пол:

– Я знала, что нет смысла пытаться говорить с тобой об этом как со взрослой.

Матильда изумленно уставилась на Лотти.

– Ты серьезно? Какая часть этого разговора могла пойти по-другому? – Матильда наблюдала, как мать смотрит куда угодно, только не на нее, потом скрестила руки на груди. – И вообще, кто он такой?

– Тебе не нужно знать это прямо сейчас.

Это был удар в самое сердце.

– Тот мужчина, с которым я видела тебя на фестивале. Это он, не так ли? Этот фермер? И именно поэтому ты была в больнице. Вот почему ты солгала.

Лотти уставилась на Матильду, ее глаза были полны замешательства, когда Матильда собрала все воедино.

– Что ж, большое вам спасибо за то, что представили меня мужчине, с которым решили завести детей. Я буквально никогда не чувствовала себя ближе к тебе.

Матильда отвернулась от матери и потерла глаза руками, как будто пыталась очнуться от дурного сна. Внутри нее не оставалось места, чтобы переварить то, что говорила ее мать, и ей казалось, что она вот-вот закричит. Она с силой провела руками по волосам, чтобы хоть на долю секунды почувствовать что-то, кроме гнева.

– Я просто не думаю, что сейчас подходящее время. Я знаю, что с тобой что-то происходит…

– Погоди, что ты делала той ночью в лесу? – спросила Матильда, вспомнив, как Лотти кралась вокруг деревьев в ночь вечеринки. – Это тоже было из-за этого? У тебя что-то было в руках, нож или…

– Это было зеркало, – сказала Лотти, снова глядя на свои ноги. – Лунный свет и зеркало могут предсказать пол. Ты хочешь знать…

– Конечно я не хочу этого знать! – воскликнула Матильда, широко раскрыв глаза от недоверия. – Что, черт возьми, с тобой не так!

– Прости, Матильда, это не совсем… – голос Лотти оборвался, когда она оглядела комнату, пытаясь закончить предложение.

– Что? Не совсем так? – спросила Матильда, подняв бровь и оглядев мать с головы до ног: – Теперь ты можешь идти.

Матильда снова опустилась на подушку и смотрела, как Лотти развернулась и не оглядываясь вышла за дверь, захлопнув ее за собой. В животе Матильды все перевернулось, когда она попыталась игнорировать тот факт, что ее первой реакцией было позвонить Оливеру. Виктор вернулся и положил голову ей на ногу. Матильда откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза рукой, желая хоть на минуту избавиться от эмоций, которые душили ее. Раздался стук в стекло, и Матильда резко выпрямилась, уставившись на дверь.

– Что теперь? Это близнецы? – выплюнула девушка.

У нее отвисла челюсть, когда она подняла глаза. Матильда вжалась в подушку, уставившись на дверь. Она проглотила комок в горле и нахмурилась, глядя на человека снаружи: их разделяла только потрепанная дверь и тонкое стекло. Она положила руки по обе стороны от себя и приготовилась к тому, что должно было произойти.

– Какого черта ты здесь делаешь? – крикнула она.

Человек по ту сторону стекла, которого она меньше всего ожидала увидеть под голыми вишневыми деревьями, снова постучал в окно, а затем обхватил себя руками.