Джорджия Бауэрс - Метка магии [litres]

– Ты должна была сказать мне.

– Вы с отцом были так близки, и я не хотела… Ты, наверное, права, но я пыталась защитить тебя от всего, что он сделал, от того, что мне предстояло сделать. Но в итоге я держала тебя на расстоянии от всего, включая себя. Я просто… Я не знала, как заполнить пустоту, которую оставил твой отец. Я пыталась, все еще пытаюсь.

Матильда смотрела, как мама встает и поворачивается, чтобы оставить ее в покое.

– Мама?

– Да? – проговорила Лотти, оглядываясь на Матильду, в ее глазах блестели слезы.

Матильда кивнула на живот Лотти.

– Это девочка?

Лотти положила руку на живот и кивнула. Матильда открыла рот, чтобы заговорить, но тишина, воцарившаяся в спальне, сказала достаточно для них обоих.

Солнце уже клонилось к закату, окрашивая в оранжевые и розовые цвета, давая пастухам знать, что на следующий день их ожидает хорошая погода. Матильда сидела на скамейке возле своей оранжереи, прислушиваясь к крикам тех животных, которые предпочитали прятаться в тени лунного света, как это делали ведьмы в древности.

На тропинке послышались шаги, и Матильда встала. К ней приближалась фигура в черном плаще с фонарем в руках. Она смахнула листок спереди с длинного черного бархатного платья, которое было на ней, его лиф был украшен черными жемчужными пуговицами, линия шеи и рукава были сделаны из замысловатого черного кружева, которое ее бабушка шила месяцами. Она натянула капюшон своего плаща на голову и взяла фонарь, лежащий рядом с ней, затем присоединилась к матери. Виктор наблюдал за ней с теплой подушки. Ее мать оглядела ее с головы до ног, легкая улыбка была скрыта под капюшоном.

– Готова? – спросила она. Матильда кивнула. – Спасибо тебе за это, Матильда.

– Я делаю это для Нанны Мэй; я знаю, что это много значит для нее.

Лотти мягко кивнула, затем повернулась и направилась к деревьям, держа фонарь впереди, перешагивая через сорняки и кусты. Матильда пошла за ней, последний дневной свет мерцал над ней под ветвями деревьев, избегая колючей крапивы и упавших веток. Они не разговаривали, пока углублялись в сердце леса, и душа Матильды, казалось, притихла, осознав знакомство древних деревьев.

Впереди замигал свет, и Матильда поняла, что они направляются именно туда. Она перешагнула через поваленное дерево с усеянными на нем поганками, домом для чего-то, наблюдающего за ней из глубины своего дупла, готового стать свидетелем церемонии вместе со своими собратьями-зрителями, сидящими на ветвях и выглядывающими из нор и гнезд.

Нанна Мэй стояла в центре поляны, окруженная кругом, выложенным белой галькой. Четыре предмета на краю круга представляли четыре направления земли и четыре стихии: небольшой ящик с растущей из земли хризантемой внутри, длинное белое перо, лежащее на земле, фонарь с горящей свечой внутри и небольшой котел, наполовину наполненный водой.

Ее бабушка была одета в длинную черную юбку и накинутую на плечи вязаную черную шаль, приколотую сверкающей брошью. Прямо перед ней на уровне ее колен возвышался широкий пень. На нем лежал какой-то предмет, скрытый куском черной ткани. Нанна Мэй кивком пригласила Матильду и Лотти войти в круг. Когда Матильда ступила на гальку, с высоких ветвей взлетели птицы, и пушистые белые перья дождем посыпались на нее, когда она шла к своей бабушке.

Пламя в фонарях разгорелось ярче, и Нанна Мэй улыбнулась Матильде, когда та подошла ближе, раскрыла объятия и схватила Матильду за руки. Она оглядела с ног до головы свое платье влажными, блестящими глазами, и Матильда улыбнулась в ответ, позволяя ей насладиться красотой наряда, который она собственными руками сшила на день рождения внучки.

Бабушка отпустила Матильду и кивнула Лотти, которая показала ей, где стоять, затем отошла влево от Матильды, оставив пространство между ними, так что они встали в линию перед стволом дерева. Лотти посмотрела на Нанну Мэй, затем на Матильду и подняла руки, ладонями наружу. Бабушка сделала то же самое, ее старые пальцы были похожи на скрюченные веточки.

– Хранители покоев, стихии земли, воздуха, огня и воды, матери наших матерей и сестры наших сестер, мы приходим сюда на семнадцатый день рождения вашей дочери и на прощание с семейным гримуаром Холлоуэлов, – проговорила Лотти.

Как только ее мать начала взывать к невидимым силам, Матильда почувствовала, как энергия поднимается с того места, где она стояла в своих зашнурованных ботинках, заставляя ее платье колыхаться, а волосы потрескивать от электричества. Она так долго была одинокой ведьмой, что забыла, как много силы у них было, когда они собирались вместе. Прошли годы с тех пор, как она стояла так с матерью и бабушкой, разговаривая со своими предками, и она была уверена, что если высунет язык, то сможет почувствовать энергию в воздухе.

Нанна Мэй наклонилась, открыла толстую книгу в кожаном переплете и подняла ее со ствола дерева. Лотти повернулась к ней, и старая женщина вложила гримуар в ее протянутые руки кивнула ей, прежде чем Лотти повернулась к Матильде. Девушка не лгала, когда говорила матери, что просто участвует в церемонии для Нанны Мэй, но с того момента, как она вошла в круг со своей семьей, значимость того, что они делали, заставила ее руки дрожать. Матильда чувствовала на себе взгляды, следящие за тем, как она делает следующий шаг на своем пути ведьмы, и стыд, который она испытывала за то, что использует их древние методы для собственной выгоды, почти душил ее.

Матильда посмотрела в глаза матери, практически зеркальное отражение ее собственных, пытаясь вспомнить, когда они в последний раз стояли так близко друг к другу. Лотти кивнула, и Матильда протянула трясущиеся руки, когда ее мать вложила семейную книгу в ее ладони. Три женщины смотрели, как реагируют границы круга на их действия. Лепесток упал с хризантемы, снежная сова вылетела из тени и облетела их три раза, свеча вспыхнула так сильно, что треснуло стекло в фонаре, а котел опрокинулся на бок, превратив содержимое в лужу.

Матильда прижала книгу к груди, чувствуя ее тепло и близость, как будто каждую ночь засыпала с ней в своей постели. Эту драгоценную книгу, которую кто-то с таким мрачным сердцем пытался вырвать из ее семьи. Мать жестом велела ей положить книгу на то место, где она лежала, и Матильда так и сделала, наклонившись и осторожно опустив ее на пень. Нанна Мэй раскрыла объятия, и Матильда шагнула к ней, крепко сжала ее и прижалась щекой к сгорбленному плечу старушки. Матильда улыбнулась в темноту. Она чувствовала себя невероятно уютно, будто потерянный кусочек головоломки наконец-то заполнил ее сердце.