Джо Аберкромби - Мудрость толпы [litres]

– Секреты, – продолжала Рикке, подходя ближе. Зрачок ее магического глаза зиял бездной, зрачок второго был словно булавочный укол среди незрячей пелены. – Вот какой был у него груз. Что мы тут делаем, сколько у нас человек, кто с кем поссорился. Что я говорю, что думаю… или, во всяком случае, что я, по твоему мнению, думаю – а это, возможно, не совсем то же самое. Ты делилась всем этим со своей бабушкой, твоя бабушка делилась с братьями, а братья потом, не спеша, добирались до Керрагома на своей гребаной пустой повозке – и делились моими секретами с Черным Кальдером!

Во имя мертвых! Совсем недалеко от них, дальше вдоль стены несколько Кальдеровых людей уже добрались до верха! Там завязалась стычка, сверкали мечи. До падения города оставалось совсем недолго… Но слишком долго для Корлет, скорее всего.

Не было смысла дальше цепляться за ложь. Ее уже давно разоблачили.

– Послушай, – проговорила она нетвердым голосом, – я могу поговорить с Кальдером, после того, как все закончится… может быть, заключить какую-нибудь сделку…

– После того, как все закончится? – Рикке взглянула на нее так, словно это она окончательно потеряла рассудок. – С какой стати мне понадобится твоя помощь тогда? Когда все закончится, Кальдер сам придет умолять меня поговорить!

Корлет моргнула.

– Но ты не можешь победить!

– Я это уже слышала прежде, и не раз.

– У тебя слишком мало людей! Ты оттолкнула от себя всех своих друзей!

– Правда? – Рикке постучала пальцем по татуировке на своей щеке. – А может, я видела все заранее и все идет в точности так, как я хотела?

Корлет считала, что у нее все четко схвачено. Теперь схваченной оказалась она сама, и пути на свободу не было.

– Ты спятила, – прошептала она.

– И это я тоже слышала! Но сумасшедший – это просто тот, кто видит мир по-другому. Трясучка, как ты думаешь, не пора ли уже подудеть в этот твой рог?

Тот глянул на разворачивающуюся битву в точности так же, как бабушка Корлет глядела на кипящий на огне суп, решая, наступил ли нужный момент, чтобы кинуть в него морковку.

– И то правда, – сказал он. Одна выбившаяся прядка седых волос трепетала на его нахмуренном лбу. – Невежливо заставлять людей ждать.

И, поднеся рог к губам, он оглушительно затрубил.

– Что там происходит? – проворчал Черствый, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть из-за деревьев.

Однако, кроме самих деревьев, видно ничего не было. Может быть, проблеск дневного света где-то вдали, между стволов и листьев. Однако в том-то и заключалась вся идея – засесть в лесу настолько глубоко, чтобы их никто не увидел. А это по определению означало, что и сами они едва ли смогут многое рассмотреть.

– Кажется, Кальдер атакует, – пробурчал Брендал, кусая ноготь.

– Да, да, это -то я слышу, черт возьми! – Издали ленивым эхом доносился гомон толпы, словно с ярмарки в соседней долине. – Я имею в виду, помимо этого.

Проклятье, как же он нервничал! Если не считать пары Кальдеровых разведчиков, которых они поймали, и еще одного, которого они пристрелили, когда он пытался смыться, они пока что не сделали ровным счетом ничего. Весь план казался безумным. Безумным с начала и до конца. Никаких шансов, что такой хитрец, как Черный Кальдер, на него попадется. Но Рикке продолжала кивать и стучать пальцем под глазом, с этим ее знающим видом, и говорить: «Я это видела»… Трудно отрицать, она действительно увидела дорогу к скамье своего отца в Уфрисе. И дорогу к трону Скарлинга в Карлеоне. Тогда все это тоже казалось безумием. А теперь – кто мог знать, что разумно, а что нет? В любом случае не Черствый. К тому же, по чести говоря, понадобился бы человек похрабрее него, чтобы сказать ей «нет».

Однако все это отнюдь не значило, что он не нервничал. Желудок опять крутило. Подавив отрыжку, Черствый потер нагрудник в том месте, где разгорался болезненный огонь, поднимавшийся к глотке. Во имя мертвых, если они прождут еще дольше, ему придется снова идти гадить. Вот будет удача, если сигнал прозвучит как раз когда он будет сидеть в подлеске со спущенными штанами…

– Мать их растак, да что там…

И тут он услышал рог. Длинный, низкий, вибрирующий рев, наполнивший всю долину. Черствый ждал его много часов. Думал о нем много дней. Слышал его в беспокойном сне предыдущей ночью. И, тем не менее, когда он наконец прозвучал, то застал его абсолютно врасплох.

– Клянусь мертвыми! Это сигнал!

Он вскочил на ноги, сморщился от резкой боли в затекшей лодыжке и едва не упал, прикусив себе язык, уже готовый выкрикнуть команду. Вытащил из ножен меч и поднял над головой:

– В атаку!

Со страшным грохотом, лязгом, криком люди вокруг него повскакивали на ноги и ринулись бежать через лес. Какое-то время Черствый ковылял вслед за ними. Кровь и ад! Колени, бедра – все скрипело словно деревянное после многочасового сидения на корточках в холоде и сырости. В конце концов, ему пришлось остановиться и схватиться за плечо Брендала, чтобы потрясти ногами и вдохнуть в них какую-то жизнь, в то время как люди проносились мимо, устремляясь на свет опушки.

– Так-то лучше!

И он снова пустился бегом – хотя, по правде сказать, это был не столько бег, сколько серия скачков. Бежать сквозь лес не так-то просто. Кочки, ямы, упавшие ветки, древесные корни, готовые дать тебе подножку… Наконец, тяжело дыша, он вырвался на открытое место и услышал шум: гораздо громче, гораздо ближе, гораздо четче.

Его глаза были уже не те, что прежде, и к тому же на них выступили слезы от встречного ветра во время бега, так что Черствому пришлось прищуриться, чтобы разглядеть, что происходит под Карлеоном. Люди Кальдера кишели в полях, окружающих город. Целые тучи этих ублюдков. Они уже лезли на стены, приставив лестницы; стрелы летали взад и вперед.

– Во имя мертвых, – пробормотал он.

План казался безумным, но было очень похоже на то, что Кальдер-таки на него клюнул, причем заглотил наживку целиком. Его люди, зажатые между Черствым и городскими стенами, были развернуты задницами к лесу.

– Бей их! – заорал он.

Правда, его голос уже ослабел от усилий, и ветер отнес его в сторону. Но бойцы и так уже ринулись в атаку, выскакивая из-за деревьев на опушку и ссыпаясь вниз по склону. Черстый снова побежал; Брендал с высоко поднятым знаменем держался рядом. По правде сказать, это был не столько бег, сколько неровная трусца – бежать по открытой местности тоже не сахар. Особенно страдали колени; на неровной поверхности вспаханного поля он то и дело оступался, лязгая зубами; солнце слепило глаза, то вспыхивая, то снова прячась за бегущие по небу облака. Почему они не могли выбрать для атаки хороший, ровный участок дороги?