Джо Аберкромби - Мудрость толпы [litres]

Вот в чем проблема, когда пытаешься избежать сражений: иногда сражения приходят и находят тебя сами.

Кальдеровы телохранители окружили макушку холма кольцом щитов и выстроились на гребне, возле плоского камня, где было установлено знамя Кальдера – то самое, под которым сражался еще Бетод. Сам великий человек стоял в его тени, мрачно скрестив руки и наблюдая, как его армия и все его надежды разваливаются на куски.

Клевер околачивался неподалеку, как всегда, словно бы слегка пригнувшись, как будто старался никому не попадаться на глаза. Шолла была рада, что он здесь, хотя и не показывала этого. Ей нравился Клевер. Он был относительно неплохим вождем и относительно неплохим человеком – а большего, по ее опыту, ни от вождей, ни от людей ожидать не стоило.

– Ты в порядке? – спросила она его.

Она держала в одной руке лук, а в другой стрелу, чтобы, по крайней мере, с виду казалось, что от нее может быть какая-то помощь.

– Пока вроде ничего. А ты?

– Тоже. Не считая… всего этого. – Она махнула стрелой в направлении яростной схватки, кипевшей в какой-нибудь сотне шагов от них. – Откуда они все взялись?

– Должно быть, из Западных Долин. Это же Гвоздь и его ребята. Похоже, не так уж они и рассорились с Рикке. – Клевер потер подбородок с выражением, близким к восхищению. – Похоже, она расставила хитрую ловушку, и мы все в нее попались. Я знал , что надо держаться рядом с ней!

Он положил ладонь Шолле на плечо и наклонился ближе:

– Может быть, будет неплохо, если вы с Хлыстом двинетесь в направлении леса.

Многие уже двигались в этом направлении. С той быстротой, на какую только были способны. Большинство людей Клевера словно растворились в воздухе – но ведь примерно так же всегда поступал и их вождь.

– А что насчет тебя? – буркнула Шолла.

Клевер бросил косой взгляд на Кальдера.

– У меня такое чувство, что наш вождь предпочитает, чтобы я пока не уходил.

– Я хочу остаться здесь, – сказал Хлыст, взвешивая в руке меч.

– Нет, не хочешь, – коротко отозвался Клевер. – Вот тебе последний урок: выигрывать битвы уже само по себе достаточно плохо. Но никогда не оставайся для того, чтобы проиграть.

Шолле нравился Клевер. Но далеко не настолько, чтобы за него умирать. Кивнув ему, она вскинула лук на плечо, ухватила Хлыста за рубашку и потащила прочь, к деревьям, продолжая сжимать стрелу в потной ладони.

Нижний, наблюдавший за всем этим, яростно оскалился, когда они проходили мимо, не переставая крутить в руке рукоять своей секиры. Было очевидно, что ему-то не терпелось поскорее ввязаться в драку. Безумный ублюдок.

По нему Шолла скучать не будет.

– Когда же наше-то время придет? – буркнул Скенн, хмуро разглядывая битву сквозь колышущуюся под ветром листву.

Не то чтоб ее можно было не заметить, разве что если закрыть глаза. Битва была что надо. Как десять битв, сложенные вместе. Самая большая из всех, что он видел. Самая большая из всех, что видел его отец, чем бы он там ни хвалился. Безмерная похвальба была одним из многочисленных недостатков его отца. Однажды он заявил, что убил под Ярнвостом двести человек, а потом Скенн узнал, что там сражалась всего сотня, причем считая с обеих сторон. Воспоминание об отце заставило его улыбнуться. Он ненавидел этого жирного ублюдка, но все же тот порой бывал очень веселым парнем, если был в настроении. Возлюбленный луны, вот кто он был. Возлюбленный луны… и теперь они с луной, без сомнения, смеялись вместе, с ласковой улыбкой взирая вниз, на побоище.

На лице его сестры Изерн не было ласковой улыбки. Она вообще не умела ласково улыбаться – один из ее многочисленных недостатков.

– Когда рог протрубит в третий раз, – отозвалась она, копаясь в носу.

– Ты уверена, что мы его не пропустили?

– Коул Трясучка знает, как обращаться с рогом. – И она вдруг разразилась хриплым смехом. – Поверь мне! Говорит, его этому научили в Стирии.

Скенн подумал, что это, скорее всего, шутка, но так и не понял, в чем соль. Что, он не мог не признать, было одним из его многочисленных недостатков.

– Там делают добрую работу, и мне не терпится принять участие. – Он поднял свой молот и покрутил в руке, с улыбкой любуясь многочисленными шрамами, украшавшими тяжелую головку оружия. – Молот нашего отца проголодался.

– Это всего лишь гребаный молот, – откликнулась Изерн, щелчком пальцев отбрасывая в гнилую листву результат своих раскопок. – Он не чувствует голода.

– Ну, значит, его секира проголодалась, – вставил Скофен, поднимая секиру, не менее потрепанную в битвах.

– К секире это тоже относится. С тем же успехом можно сказать, что его копье хочет спать. – Изерн потрясла им. – Сплошная чушь! Это дерево и металл, у них нет никаких чувств.

– Но я хочу задать жару этим разрисованным ублюдкам! – рявкнул Скофен, нетерпеливо потирая татуировки на своем лице.

Если начать перечислять его недостатки, они все занимались бы этим до вечера.

– У тебя будет шанс, – сказала ему Изерн.

И тут зазвучал рог, пульсируя в корнях деревьев, так что у Скенна защекотало в ступнях.

– Сигнал! – вскричал Скофен. – Пора!

Скенн широко улыбнулся сестре:

– Папа был бы просто в восторге !

– Будто мне есть дело до того, от чего был бы в восторге этот мудак, – буркнула она.

Она вспрыгнула на камень, высоко вздымая копье их отца, с высоко подоткнутой юбкой, так что были видны бугристые жилы, выпирающие на голых ногах.

– Ну что, устроим этим Криннским овцелюбам такой денек, который они не скоро забудут!

И пока эти вдохновенные слова еще звенели в воздухе, она спрыгнула с камня, и люди ринулись за ней, выскакивая из-за деревьев и устремляясь вниз по склону по направлению к серому городу, с добрым ветром, свистящим вокруг, и боевыми кличами, гремящими по всей долине.

– За луну! – провыл кто-то.

– За холмы! – вторил кто-то другой.

– За Круммоха-и-Фейла! – взревел Скенн.

За его спиной собрались все горцы, кто согласился поучаствовать в битве – то есть, понятное дело, практически полный набор, повылезавшие из каждой горной расщелины. Им была предложена возможность подраться, что они любили, причем подраться с Черным Кальдером, которого они ненавидели почти настолько же, насколько прежде ненавидели Бетода. К тому же Рикке пообещала отдать две богатые долины тем, кто придет сражаться, – и хотя кое-кто может считать, что горцы живут простой честной жизнью, говоря по правде, они такие же скареды, как и все остальные, а то и немного больше.

Впереди виднелись ряды Криннских мерзавцев, шипастых, разрисованных. Чертовы дикари – проколотые во всех местах, изрезанные шрамами, обвешанные гребаными костями. Они уже увидели, что происходит с их союзниками, и успели отойти от города и развернуться лицом к Гвоздю и его ребятам, накатывавшим с запада. Но они не имели понятия, что с севера к ним приближаются дети Круммоха-и-Фейла. Поэтому теперь, когда горцы врезались в их ряды, те, что были сзади, поворачивались к ним с белыми от страха глазами, хватались за головы и с воплями разбегались кто куда.