Джо Аберкромби - Мудрость толпы [litres]

– Как я слышал, малыш Лео в последнее время стал немного мстительным.

– С ранеными воинами такое часто случается, – заметил Гвоздь, задумчиво глядя в угол, где прежде висела клетка со Стуром.

– А ведь большинство воинов так или иначе оказываются ранеными, – пожаловался Черствый, потирая губу. – Вот, например, я помню тот день, когда Виррун из Блая угодил мне по зубам своим…

– Короче, я отправляюсь в Адую, – перебила Рикке. – Погляжу, не удастся ли залатать трещины в нашей дружбе.

– Трещины? – фыркнул Гвоздь. – Ты воткнула им нож в спину! И не один раз.

– Ну, значит, залатать дырки от ножа. Прежде чем Лео придет в голову продырявить нас в отместку. Северу никогда не везло в войнах с Союзом. Что нам сейчас нужно, так это мир, улыбки, торговля…

– И шутки, – добавил Трясучка с каменным лицом. – Я всегда любил посмеяться.

– Я на Скарлинговом троне – каких шуток вам еще надо? – пробормотал Черствый, хотя еще совсем недавно мысль, что там может сидеть Рикке, показалась бы людям намного забавнее. Он задумчиво пощупал свою ягодицу. – Сдается, моя задница будет малость пошире твоей.

– Ну, значит, сиденье будет тепленьким к моему возвращению, – отозвалась Рикке, вызвав среди людей несколько смешков. – Ну а теперь Гвоздь. Еще недавно ты был для нас грозным противником. Я бы поблагодарила Стура Сумрака за то, что ему хватило дурости превратить тебя в нашего друга, но мертвых благодарить смысла мало. Западные Долины уже твои. Я могу прибавить к этим землям еще две с восточной стороны.

– Ты так же щедра, как и прекрасна, – отозвался Гвоздь с незаметной усмешкой.

– Одного из двух мне вполне достаточно. Но мне понадобится от тебя кое-что взамен.

– Говори.

– Я слышала, что ты любишь потасовки.

Его улыбка стала шире:

– За хорошее дело не грех и подраться.

– Похоже на то, что народ в Олленсанде как-то кисло смотрит на то, что я теперь всем заправляю. Закрыли городские ворота, говорят, что будут теперь делать все по-своему.

– Никуда не годится, – прошелестел Трясучка.

– Позволь одной овце самой выбирать себе дорогу, – проговорила Изерн, – оглянуться не успеешь, как все стадо начнет выступать со своими мнениями .

Гвоздь медленно кивнул.

– Я покажу им ошибочность их взглядов.

– Только мягко, ладно? Не нужно сразу спускать на них всех собак. Будет лучше, если они пойдут полюбовно.

– А если нет?

– Ну что делать, тогда веди за рога.

– И то верно.

Гвоздь мгновение помедлил, словно хотел сказать что-то еще. Рикке догадывалась, что у него на уме: то, что случилось между ними двумя перед тем, как он ушел. У нее на уме было то же самое. Она была бы не прочь, чтобы он остался, даже если это будет на одну ночь. Даже если это будет всего лишь быстрый перепих где-нибудь за кухней. Но вождь должен внимательно относиться к тому, кого он к себе приближает. С кем его видят. Особенно если это вождь женского пола.

Гвоздь поскреб в своей бесцветной бороде, искоса глянул на нее, приоткрыл рот, словно собираясь заговорить. Пауза затягивалась. Рикке не стала ему помогать – не могла себе этого позволить.

– И то верно, – наконец повторил он и зашагал прочь, махнув своим людям, чтобы следовали за ним.

…Не успели они выйти, как в зал вошли братья Изерн, ведя за собой свору татуированных горцев и горянок.

– Скофен-и-Фейл! Скенн-и-Фейл! – приветствовала их Рикке. – Бывала ли на свете пара толстых ублюдков, более возлюбленных луной, чем вы двое?

– Мой отец всегда говорил, что на мужчине должно быть мясо, – отозвался Скофен, кладя огромную руку на огромное брюхо.

– Чем больше объем, тем больше в нем достоинства, – подтвердил Скенн, расчесывая пальцами свою буйную рыжую бороду.

– Раздоры между кланами Севера и горным народом длились слишком долго, – продолжала Рикке. – Со времен Круммоха-и-Фейла и Бетода и со времен еще более давних. Но теперь все это смыто! Вы пришли, когда я в вас нуждалась, и я приду, если вы будете нуждаться во мне, обещаю. Однако, поскольку обещания дешево стоят, вы можете также забрать себе земли, о которых мы говорили.

– По правде говоря, ты уже сослужила нам невообразимую службу, когда избавила нас от нашей сестры, – признался Скенн.

– Каждое мгновение, когда ее злобный язык жалит тебя, – это мгновение, когда он не жалит нас, – подтвердил Скофен.

Изерн сплюнула струю чагги, окропив рубашку Скофена, но тот лишь широко улыбнулся.

– Смотри, как бы тебя не ужалило что-нибудь поострее, – проворчала она.

– Я и сама гляжу на нее как на сестру, – сказала Рикке. – Причем старшую сестру, более сильную и мудрую. Так что выходит, что вы и мои братья тоже. А семья должна держаться вместе.

Рикке подалась вперед.

– Вот что я скажу: надо открыть пути в горы! Построить хорошие дороги и начать обмениваться товарами, а не ударами мечей. У меня остались хорошие воспоминания о том эле, которым меня угостили, когда я была у вас в последний раз. Я слышала, что в горах есть уголь и медь. Ну и у нас, конечно, найдутся всякие штуки из железа, стали и ткани, которые вам наверняка пригодятся.

– Наверняка, – промолвил Скенн, задумчиво протягивая руку к кольчуге Черствого и потирая двумя пальцами край рукава.

– Вам двоим стоит поехать со мной в Адую. Поглядеть мир. Вкусить благ цивилизации. Привезти с собой новые идеи и увезти что-то взамен. Показать тамошним людям, что Север теперь един. Вместе мы страшнее как враги и заманчивее как друзья, так что мы все сможем получить от этого выгоду.

– О-о, враги и выгода! – У Скофена загорелись глаза. – Две вещи, которые наш отец любил почти так же сильно, как луну!

И все принялись смеяться, хлопать друг друга по спине и обмениваться добродушными оскорблениями и невероятными байками о прошедшей битве.

…Однако вождь не может только и делать, что веселиться с друзьями. Рано или поздно настает время и пригрозить врагам. Следующим в зал ввели Плоского Камня, одного из людей Кальдера, избитого и замотанного бинтами. Его руки были связаны, но он стоял, выпрямившись, словно предпочитал умереть, но сохранить свое достоинство, – подход, которым Рикке, пожалуй, была готова восхищаться.

Трясучка, стоявший за его плечом, достал свой блестящий маленький ножик. Может быть, он не специально повернул лезвие так, что отблеск упал Плоскому Камню на лицо, но Рикке за это бы не поручилась.

– Ты Бродд Плоский Камень, – произнесла она.

– Да.

– Один из боевых вождей Кальдера.

– Был.

– Сколько моих людей ты убил в сражении?

Плоский Камень бросил взгляд на нож в руках Трясучки, потом сжал зубы и выпятил подбородок.

– Сколько смог.

– Ха! А как долго ты служил Черному Кальдеру?

– Больше двадцати лет. С тех пор, как получил свое имя в битве при Героях. Тогда я и присоединился к Кальдеру. Тогда многие поступили так. – Плоский Камень втянул воздух своим широким носом и выдохнул. – И сейчас я бы поступил точно так же. Кальдер был великим вождем, в свое время.