Джо Аберкромби - Мудрость толпы [litres]

Он увидел Хальдера: тот сидел, прислонясь к парапету и ухватив себя рукой за горло. Между его пальцами толчками текла кровь, черная, как деготь.

Потом он увидел Сарлби с Баннермановым мечом в руке. Оскалившись, он замахнулся, и Броуд бросился назад; клинок врезался в парапет, брызнув каменной крошкой. Сарлби поднял меч для второго удара, но Броуд подступил к нему вплотную и схватил одной рукой рукоять. Клинок, так и не успев опуститься, закачался в небе между ними.

Броуд ударил его, но у Сарлби была свободна вторая рука, и он успел защититься. Броуд впечатал его спиной в парапет, выбив из него дыхание в сиплом выдохе. Сарлби выронил меч, и тот полетел, вращаясь и сверкая, в кровавый ров далеко внизу. Там, внизу, были крошечные фигурки, они глядели вверх.

Броуд услышал, как Орсо матерится во весь голос.

Он ударил еще раз и еще, рыча, плюясь и хрипя. Позади раскрывался странный и прекрасный вид. Голова Сарлби резко дернулась назад и ударилась о парапет, оставив на камне пятно крови.

Сколько раз они сражались бок о бок? Он был хороший человек, Сарлби. Лучше, чем Броуд. Может быть, и до сих пор оставался таким.

Что не помешало Броуду превратить его лицо в кровавую кашу.

Все произошло так быстро! Савин отвернулась от края и увидела, что двое сжигателей свалились с башни. Третий сидел, глядя перед собой, с перерезанной глоткой. Четвертый лежал и стонал, его лицо было залито кровью. Броуд одной рукой пришпилил Сарлби к парапету, а вторая ходила взад-вперед, как поршень, нанося удар за ударом. Орсо, изрыгая ругательства, сцепился с последним из группы. Пытаясь вырвать друг у друга секиру, они переместились к другому краю парапета, оставив Савин и Судью глядеть друг на друга через пространство плоской крыши Цепной башни.

Способность к холодному вычислению лежала в корне многих побед Савин. Но бывает время, когда помочь может только слепая ярость.

Вопя во весь голос, она ринулась вниз с возвышения. Если бы ее руки были свободны, она бы молотила по воздуху обоими кулаками. Но поскольку они были связаны, ей пришлось сжать их в один кулак.

Она больше не думала ни о своих детях, ни о Союзе, ни о себе самой. Она не думала ни о чем, кроме того, чтобы размозжить Судье голову голыми руками.

– Сдохни, бешеная сука!

Она ударила Судью прямо по лицу, так, что та отлетела к подъемнику. Савин схватила ее за покрытое сыпью горло, впечатала спиной в ограду и принялась душить, так что платформа подъемника затряслась, цепи закачались, и вся конструкция задрожала.

Оскалив окровавленные зубы – это была почти улыбка, – Судья выпростала руку. Ее ногти вонзились Савин в шею и рванули. Та взвизгнула – и тут же засипела, когда Судья врезала ей в живот коленом, отпихнула ее от подъемника и погнала обратно, через крышу башни.

Кто-то натолкнулся на нее, и она отлетела в сторону. Это был Орсо, все еще продолжающий свой нескладный танец с одним из сжигателей. Голова Савин ударилась о камень, в ушах зазвенело. Ее руки были в луже крови – она не знала чьей.

– Сама сдохни! – прорычала Судья.

Ее нога врезалась Савин в ребра и опрокинула, так что та ударилась затылком о ступени возвышения. Судья кинулась к ней, занося босую ногу для второго удара.

На этот раз Савин ее поймала, потянула к груди, сворачивая на сторону, так что Судья, потеряв равновесие, была вынуждена пропрыгать на одной ноге, а затем толкнула назад. Судья отлетела и распласталась по крыше, скребя по ней ржавым нагрудником.

Тот человек с окровавленным лицом схватил Броуда сзади. Сарлби занес свою секиру, готовый рубануть его по затылку. Савин схватила секиру пониже лезвия и вырвала у него из рук.

Она развернулась, неловко держа ее связанными руками, как раз в тот момент, когда Судья двинула ее плечом, кинув на парапет, так что дыхание вырвалось из ее грудной клетки судорожным хриплым выдохом. Они сцепились, давя, царапаясь, нанося удары локтями. Между ними оказалась секира; Савин, оскалясь, придавила ее к лицу противницы и нажала, но в ней было недостаточно силы, чтобы остановить Судью; получилось лишь медленно соскрести клок кожи с ее щеки.

Судья ударила Савин в живот. И еще раз. И еще. Она выбивала из нее дух. Выбивала силу. Волна тошноты обожгла гортань. Секира вывернулась из ее связанных рук, кувыркнулась через плечо и полетела вниз с башни. Савин боролась, извивалась, лязгала зубами, но Судья держала ее крепко, загибая спиной через парапет. Кровь кривыми ручейками стекала из рваной раны на ее щеке, капала с подбородка на лицо Савин.

– Ты крепче, чем кажешься, – проговорила она, обнажая красную улыбку. И схватила Савин за горло, сдавливая, сдавливая. – Но последний прыжок тебя не минует!

Это было верно. Савин скользила, носки ее ног уже оторвались от крыши, парапет вжимался в поясницу. Она чувствовала, что теряет равновесие, зависнув над краем.

Она вобрала в грудь последний вдох и врезала Судье коленом между ног, ослабив ее хватку как раз настолько, чтобы обеими руками обхватить ее за затылок, так что веревка, натянутая между ее запястий, врезалась в покрытую сыпью глотку Судьи.

– Тебя тоже.

И она упала спиной вперед.

Время замедлилось.

Смазанный вид неба и облаков. В ее глаза лезли рыжие волосы Судьи.

Она пожелала, чтобы ее дети прожили хорошую жизнь.

Мельком – перевернутый вверх ногами горящий Круг лордов, языки пламени, рвущиеся книзу.

Мир вращался, как безумный. Крошечные строения далеко внизу.

Она падала.

Потом вскрикнула, когда что-то дернуло ее за лодыжку.

Боль пронзила колено, потом бедро.

Она увидела, как падает Судья. Мелькнула ее кровавая оскаленная гримаса – и она рухнула вниз массой бешено мельтешащих конечностей и полощущейся ткани.

Потом Савин врезалась во что-то, очень сильно.

Не в землю. В тесаные камни.

Боковая поверхность башни.

Она услышала, как Броуд рычит от напряжения.

Все стало белым: ее платье вывернулось, накрыв ей голову.

Она висела вниз головой, а он держал ее за одну ногу!

– Тащите! Тащите же! – прозвучал отчаянный голос Орсо.

Напряженное, залитое кровью лицо Броуда. Орсо сзади обхватил его за талию и тянул на себя.

Надо было сказать им, чтобы позволили ей упасть, но все, на что она оказалась способна, – это вопить, едва переводя дыхание. Ей следовало, по меньшей мере, оставаться неподвижной, чтобы дать им себя затащить. Вместо этого она рвала на себе платье, царапала ногтями покрытые сажей камни, завывая, кашляя и давясь собственной слюной.

Стена скребла ее, драла, рвала на ней одежду. Потом парапет вдавился в живот… И, наконец, они все вместе рухнули на крышу, посреди тел сжигателей. Кровь была повсюду. Кровью были залиты оружие и парапет. Кровь пропитала куртку Броуда и ручейками исполосовала его руки. Кровь щекотала Савин голову, заливала глаз, стекала на ее белое платье кормилицы, все еще наполовину вывернутое наизнанку.