Марина Беляева - Феи Гант-Дорвенского леса

И тысячи пауков тотчас же побежали вперёд, заползая на шею и лицо Тилли, и из горла девочки вырвался последний пронзительный крик, пока её остекленевший взгляд не скрылся за круглыми паучьими спинками…

— Тилли!!! Тилли, что с тобой?

Тилли продолжала кричать, плакать и крупно дрожать даже тогда, когда она проснулась, а её глаза — открылись. Взгляд девочки казался замершим и остекленевшим: она как будто продолжала видеть перед собой то, что так сильно её напугало.

Кейтилин и сама была готова заплакать. Она не понимала, что происходит, не понимала, почему Тилли так страшно, что же ей такое приснилось, отчего та впала в такую страшную истерику, а главное — что Кейтилин может с этим поделать… Эх, вот если бы она взяла у папы тот мешочек с травами! Она ведь не раз видела, как он их применяет: сначала дает понюхать, а потом засыпает в лампадку и зажигает, и после этого больные успокаиваются и больше не кричат. Тилли бы сейчас так это помогло!

Ох, и что же делать, что же делать?

— Тилли, пожалуйста, ну не плачь…

— Ага, как будто она тебя слышит, — хмыкнул Имбирь. Он проснулся от воплей девочки и выглядел ещё забавнее, чем обычно: лохматый, взъерошенный, с сощуренными от недосыпа глазками. — Ты ей сон-травы нарви, она и успокоится.

— И где я её возьму?.. — робко спросила Кейтилин, продолжая крепко держать дрожащую и всхлипывающую Тилли.

— Дык вот она, рядом растёт! Ой, да ничего вы, бестолочи, не умеете-то!

Сердитый Имбирь зевнул, потянулся и пошёл к небольшим пучкам тёмной травы. Кейтилин начала укачивать бьющуюся в слезах Тилли и мурлыкать первую пришедшую ей в голову колыбельную, совсем как маленькому ребёнку. Конечно, Кейтилин старалась держать подругу так, чтобы случайна не обжечься; это было очень сложно сделать, но, как ни странно, ей это удалось. Неудобно, но что поделаешь; хорошо хоть Тилли не хватается за неё спросонок, а то хороша б она была, с такими-то ожогами!

И что же такого бедняга Тилли могла увидеть во сне?.. Неужели опять этого страшного Паучьего Короля, будь он неладен?

— Вот, — Имбирь кинул охапку грубо сорванных травинок рядом с Кейтилин. — Не поджигай, а то ещё сама заснёшь. Ы-а-а, а вот я бы не отказался…

— Спасибо, — сказала Кейтилин, продолжая укачивать Тилли. — Ты не мог бы мне помочь ещё немного? У меня руки заняты…

Имбирь закатил глаза и тихонько ругнулся — не то на беспощадно эксплуатирующую его труд Кейтилин, не то на недотёпу Тилли. Однако он не стал капризничать и спорить, как это делал обычно: пикси схватил небольшую горсть принесённой им травы и, запрыгнув Тилли на грудь, начал тыкать ею в нос девочки. Как ни странно, но это вовсе не вызвало у девочки приступа щекотки: через некоторое время Тилли успокоилась, дрожь унялась, а слезы перестали течь из глаз. Она продолжала смотреть в никуда и почти никак не реагировала на мягкий и ласковый успокаивающий голос Кейтилин, но она хотя бы больше не плакала.

Девочка вновь начала засыпать.

Имбирь раздраженно спросил, может ли он больше не трясти этой штукой перед носом Тилли, и Кейтилин шикнула на него. Пикси явно обиделся на такое неласковое обращение с ним, но шума поднимать не стал: кто знает, на что ещё способны эти сумасшедшие человеческие дети! А Кейтилин просто боялась, что своими громкими разговорами Имбирь разбудит Тилли, и она не сможет из-за него отдохнуть…

Однако всё обошлось. Тилли наконец закрыла глаза, напряженное тело её расслабилось, и Кейтилин спокойно выдохнула. Как же славно, что у них всё получилось.

— Вот теперь можешь перестать, — шепотом сказала она Имбирю и затем смущенно добавила: — Прости, я боялась, что ты…

— Не прощу, — сердито произнёс Имбирь, спрыгивая с Тилли. Он скрестил руки на груди и нарочно не смотрел в сторону Кейтилин. — Гадости постоянно какие-то делаешь и, главное, я ещё и виноват…

— Прости, — совсем устыдилась Кейтилин.

Они вернулись к костру и сидели подле него в полной тишине. Иногда Кейтилин наклонялась к огню и раздувала угли, порой подправляла их, и от этого пламя горело ещё ярче и беззаботнее. Однако костёр вовсе не веселил Кейтилин: девочка выглядела очень уставшей, встревоженной и задумчивой. Иногда она бросала взгляд в сторону спящей подруги и горько вздыхала, напряженно о чём-то размышляя.

Конечно, при такой глубокой тишине Имбирь ну никак не мог сидеть молча.

— Ты ляжешь спать сегодня или нет? — раздраженно буркнул он. Кейтилин слабо улыбнулась: она весь вечер замечала, что Имбирь, осознанно или нет, копирует голос и повадки Тилли, но решила ему об этом не говорить.

— Пока не знаю, — ответила она. — Наверное, нет. Ты же видел, что с Тилли сегодня происходило.

— А ты так разве не устанешь? — удивился пикси. — Насколько я знаю, вы, люди, те ещё лежебоки.

— Я всё ещё виновата за тот случай с корзинкой, — пожала плечами Кейтилин. — Должна же я как-то это исправить.

— Всё равно заснёшь, — уверенно заявил Имбирь. — Вон, ты сейчас уже зеваешь. А потом хуже будет!

— Если ты составишь мне компанию — не засну, — покорно и как будто бы отстраненно сказала девочка. Сама она хитро поглядывала на фею: Кейтилин не сомневалась в том, что он на это поведётся, как миленький.

— Вот ещё! — фыркнул Имбирь, однако, вопреки своему дурному характеру, не стал демонстративно ложиться спать или отворачиваться. Он сел, уткнув мохнатое лицо в колени, и завороженно смотрел на пляшущий огонь. Кейтилин даже на секундочку почудилось, что он с ним так молчаливо разговаривает — кто знает, на что способны эти феи… Может быть, они и с огнем разговаривают. А что такого?

Воодушевление Кейтилин прошло в тот же момент, когда её взгляд вновь упал на измученное лицо Тилли. Девочке вновь стало очень грустно и немного страшно: Тилли раньше рассказывала какие-то ужасы о себе… Может быть, это был один из них? Какой-нибудь злой дух леса преследует её и не дает покоя? Или феи сна, которые превращают сны в кошмары?

Ох, как это всё ужасно. И совершенно непонятно, чем же можно помочь бедной Тилли.

— Имбирь, — тихонько спросила Кейтилин. — Тилли что-то рассказывала мне про Паучьего Короля. Как ты думаешь, это он ей сейчас приснился?

Имбирь бросил быстрый взгляд на девочку, и та вздрогнула: сейчас принц пикси ну совершенно не напоминал того лукавого и льстивого плаксу-оболтуса, каким Кейтилин привыкла его видеть. Он выглядел растерянным, обеспокоенным и непривычно серьезным. Даже пугающе серьёзным.

Имбирь отвернулся и небрежно пожал плечами.

— Я не знаю, — ответил он немного раздражённо, хотя чуткие уши Кейтилин услышали легкую испуганную дрожь в его голосе. — Может, и он, я-то откуда знаю?

— Ты ведь знаешь всех фей в этом лесу, — Кейтилин облокотилась на колени и уставилась прямо на Имбиря. — И Паучьего Короля наверняка знаешь. Что он такое? И зачем преследует детей?