Марина Беляева - Феи Гант-Дорвенского леса

— Здравствуйте, дядя Огонёк!

— Привет, девочки, — ответом был шуршащий голос старого сприггана, и подруги с ужасом поняли: всё именно так плохо, как они думали. — Не впустите старика к себе?

— Конечно, дядя Огонёк! — ответило одно из чудовищ.

— Просто прыгните сначала в горшок, а мы вас в печку выпустим, — с воодушевлением продолжило второе.

После этого раздался стрекочущий звук костра, тяжелые шаги Беляночки и Розаночки, с трудом несущих заметно потяжелевший горшок, скрип дверных петель и радушный лепет хозяйки дома, не то приветствовавшей гостя, не то отчитывающей третью дочь.

— Огонёк, сколько лет!.. А ну пошевеливайся, корова ты этакая, не видишь, девочкам тяжело!.. Ох, прости, я только с охоты, не приодетая совсем, знала бы — прибралась… Ну куда ты под ноги лезешь, дура, сейчас споткнемся и уроним к чертовой матери! Людей, знаешь ли, совсем теперь не поймать — пуганые стали, проклятые твари… Вот, теперь вылезай!

Огонёк запрыгнул в печь, и раздался веселый треск загорающихся дров.

— Фух, ну славно, братец, что ты тут, — тяжело дыша, проговорило чудовище. — Ты к нам с добром или чем пожаловал? Слышала про твою историю с тем ребёнком. Сочувствую тебе, братец, сейчас подмёнышам всё тяжелее и тяжелее приходится…

— Благодарю за доброту, сестрица Солнышко, — перебил её сухо спригган: он, по всей видимости, не хотел говорить о спасённом Тилли ребёнке. — Я к тебе делу пришёл: феи поговаривают, что у тебя в избушке прячутся дети, которых я очень ищу. Ты никого тут не видела?

Наступила полная тишина, даже огонь прекратил трещать в печи. Девочки, прятавшиеся в коробе, совсем перестали дышать от ужаса: казалось, что любое моргание, любой случайный слабенький вздох или выступившая на коже капелька пота вдруг привлечёт к себе внимание и их немедленно схватят. По их ощущениям, прошла целая вечность перед тем, как в избе раздался неловкий и растерянный голос сестрицы Солнышко:

— Да что ты, братец, какие ещё дети в моей избушке? Я бы их немедленно почуяла, ты же знаешь, какой у меня острый нюх. Кто тебе это вообще сказал?

— Феи, что живут вокруг твоего домика, феи, что шли вслед за проклятыми девчонками, ну и феи, которые просто любят потрясти языком, — ответил Огонёк. Тилли ужасно хотелось закусить губу от волнения, но она боялась, что даже это крохотное движение могут услышать, и тогда… ох, что тогда будет! — Ты ведь видела дракона возле своего дома, правда?

— Видела, чего ж тут не видеть. Эта тварь мою Розаночку покусала и пыталась отнять добычу. Сам знаешь, как сложно сейчас доста…

— Этот дракон преследует тех же детей, что и я. Так что даже если их нет у тебя сейчас, то они определенно точно были в твоей избушке, пока тебя не было дома.

— Мама, мама, у нас был человек? — заголосили все разом дети сестрицы Солнышко. — Дядя Огонёк не шутит? У нас правда был человек?!

— Не знаю, не знаю… — задумчиво ответила хозяйка дома. Судя по звукам, она почесывала какую-то часть своего тела, и девочки с напряжением ожидали, что же она скажет в дальнейшем. Ещё теплилась слабая надежда, что сестрица Солнышко начнёт всё отрицать и проводит страшного гостя прочь из своего дома… — Пожалуй, надо бы проверить, не прячутся ли эти паразиты где-нибудь сейчас. Эй, девочки! Помогите маме, обыщите каждый угол, каждый закуток! А когда найдёте, не съедайте их сразу: я хочу посмотреть в глаза тем бесстыжим отродьям, которые смеют проникать в наш дом!

Девочки почувствовали, что всё кончено. Эти слова полностью уничтожили надежду на спасение: ещё немного, и подруги бы сами выползли из короба, не в силах больше терпеть этот тяжёлый, неподъёмный страх. Но вместо этого они продолжали сидеть в неудобной позе, не дыша и не шевелясь, с нервной сосредоточенностью ожидая, когда же их наконец найдут и схватят.

А снаружи вовсю шёл поиск. Опрокидывались вещи, двигались тяжелые предметы, открывались дверцы, шумели ставни, билась туда-сюда дверь, ведущая в подпол, скрипела лестница кладовой… Иногда тяжёлые шаги приближались к коробу с девочками, и они мысленно готовились к тому, что их сейчас обнаружат; но нет, шаги просто проходили мимо или застывали рядом с другим, не слишком очевидным для пряток предметом.

Казалось, время тянулось бесконечно.

— Золушка, что ты такая ленивая! — обиженным басом заканючила одна из сестёр. — Всё лежишь и лежишь на печи, как будто бы тебе ничего не надо! А ну спустись вниз и помоги, поищи где-нибудь!

— Не хочу искать, — угрюмо ответил противный голос. — Я вам печку сегодня топила и устала очень, сами ищите!

— Эх, ты! — с упрёком произнёс второй голос. — Мама вон надрывается, а тебе и дела нет! Хоть в том коробе посмотри, раз такая ленивая!

— Вечно вы меня обижаете, — захныкала Золушка, судя по звукам, спускаясь с печи. — Вечно вы меня работать заставляете, обзываете… Вот стану королевой и покажу вам всем, сволочи!

И девочки с ужасом поняли, что ворчащая и хныкающая Золушка медленными шаркающими шагами приближается к ним. На секунду они хотели поверить в то, что она, как и её сёстры, просто пройдёт мимо и направится в другое место, но все их сомнения развеялись в тот момент, когда Золушка открыла крышку короба.

Потрясение оказалось настолько сильным, что Тилли и Кейтилин даже не смогли вздохнуть от ужаса, а просто застыли, как каменные истуканы. Кейтилин даже показалось, что она уже умерла, просто сидя на месте, а Тилли считала мгновения перед тем, как Золушка закричит, что она их нашла и схватит за шиворот.

Неужели это конец?

— Нет тут никого! — девочек оглушил громкий и противный басовитый голос, и затем крышка захлопнулась обратно. Тилли не могла поверить в произошедшее, а Кейтилин начала беззвучно плакать: как же им повезло, как же им несказанно, невероятно повезло! — Дёргаете меня, дёргаете… Нет чтобы самим хоть что-нибудь сделать!

— Ну её, Беляночка, — с отвращением произнёс другой голос. — Пусть себе валяется, как королева, всё равно толку от неё чуть!

— Согласна, — шмыгнула носом вторая сестрица. — Сами всё сделаем!

Тилли тут же напряглась, подумав, что эти двое будут проверять их короб более тщательно; но нет, её страхи оказались напрасными — больше никто не подходил к их тайнику. Тилли ждала до последнего, что их обнаружат: слегка вздрагивала от любых резких звуков, даже если они раздавались далеко от короба, напрягалась при звуке шагов, ожидая, что вот сейчас-то кто-нибудь задастся вопросом: «Эй, а, может быть, осмотреть этот короб более тщательно, чем балда-Золушка?», и тогда им с Кейтилин несдобровать… Огонёк трещал в печи и давал советы, но почему-то ничего не говорил про гигантский короб, стоящий в куте.

«Он же в печке сидит, — подумала Тилли. — А оттуда этот кут просто не видно».