Марина Беляева - Феи Гант-Дорвенского леса

Однако даже эта мысль совсем не успокаивала мелко дрожащую девочку; и лишь когда хозяйка дома, с тяжелым пыхтением и одышкой поднялась наверх из погреба и заговорила, Тилли осознала, что опасность миновала.

— Фух, фух… Ну, братец Огонёк, прости великодушно, но никаких людей мы тут не заметили. Сам же видишь, как тщательно мы всё обыскали.

— Да? — голос Огонька звучал удивлённо, и Тилли не смогла сдержать злорадной ухмылки. — Странно, как же они тогда смогли сбежать… у вас же нет чёрного хода…

— Может, феи твои ошиблись? — сочувственно предположила сестрица Солнышко. — А дракон этот, будь он трижды проклят, просто так за нами увязался. Мелкий же он, да и глупый наверняка.

— Может быть, хотя это всё очень странно… Ну ладно, я прошу прощения, что так обременил тебя.

— Да всё в порядке, заодно хоть мусор разгребли! Заходи почаще, братец Огонёк, мы тебя человеческим мясом накормим! Вон у дурынды этой до сих пор младенец недоеденный лежит…

— Как-нибудь непременно. Если вдруг их найдёте, то сообщите мне: одну, так и быть, себе оставьте, а вторую я бы лично хотел убить.

— Как скажешь, братец! Эй, девицы, тащите горшок сюда!

И, когда девочки были готовы выдохнуть от облегчения, что хотя бы одна опасность прошла мимо, а дочери сестрицы Солнышко вновь подняли с пола необыкновенно тяжелый глиняный горшок, раздался резкий стук открываемой двери, и весёлый голос Имбиря, торжественно прокричавшего в помещение: «А вот и я!», заставило сердце Тилли и Кейтилин упасть обратно.

Только этого им не хватало.

Сначала наступила тишина: такая короткая, но звонкая, до головной боли и временной потери слуха. У девочек со страху перехватило дыхание. Кейтилин начала всерьёз размышлять о том, не нужно ли им выкатиться из короба и бежать из избушки что есть мочи. Тилли же ни о чём не думала: ей хотелось кричать, орать, трясти за грудки пушистого Имбиря и кататься по полу.

«Проклятье! Проклятье! Проклятье! Вот мы и попались!».

В одно мгновение Имбирь выпалил: «Кажется, я не вовремя» и попытался закрыть дверь, Огонёк пронзительно прокричал: «Это он! Он! Красноперчаточник! Хватайте его!», а Золушка начала хныкать ужасно противным голосом. Всё это безумное нагромождение звуков больно ударило по ушам девочек. Началась ужасная возня: всё в доме тряслось от тяжелых шагов гвитлеонов, запахло жареным мясом, кто-то ругался, кричал, ронял или сшибал в процессе поимки вещи… Кейтилин напряглась, и Тилли поняла, что эта придурошная собирается вылезти из короба и помочь Имбирю. Она слегка коснулась щеки подруги и Кейтилин дёрнулась — достаточно сильно, но не так, чтобы привлечь внимание суетящихся чудовищ неожиданным шорохом.

— Только посмей, — Тилли не столько шептала, сколько чётко двигала своими губами. — Вылезешь — и всё, и нас тут же съедят!

— Но Имбирь в опасности! — немного более внятно пробормотала Кейтилин. Тилли хотела ей возразить, но торжествующий возглас не то Беляночки, не то Розаночки отвлёк их от спора:

— Поймала! Мама, я поймала его!

— Молодец, доченька! — торжествующе произнесла сестрица Солнышко. — Ох, девочки, не ушиблись?

— Ой-ёй-ёй, косы-то как болят, — хныкала Золушка, заглушая всех остальных. — Ой-ёй-ёй, он меня прямо за волосы дёрнул и ножку отдавил…

— Ничего, сестрица Золушка, он мигом у нас за всё получит, — угрожающе-ласковым голосом заговорил Огонёк, и было слышно, как огненные искры торжествующим треском сопровождают его речь. — А ну-ка поднимите этого подлеца! Раз он здесь, значит, его хозяйки тоже прячутся тут. Вот мы сейчас от него и узнаем, где!

Тилли нервно сглотнула, а Кейтилин прикусила губу. Робость и трусость, которые ей были так в себе противны, мешали девочке выскочить из короба, как чёрт из табакерки, и стукнуть как следует этих негодяев, сказав: «Я вот тут, вот здесь! Оставьте в покое Имбиря!». Ах, вот если бы она не была такой трусихой!..

Но это бы не помогло. Даже если она так сделает, будет только хуже: они и Имбиря не вызволят, и сами себя выдадут. Тогда вообще никаких шансов на спасение не останется.

Наверное, надо просто подождать… но как же руки чешутся сделать хоть что-нибудь полезное!

«Успокойся, — говорила себе девочка мысленно. — Хватит так переживать, это не поможет. Бери пример с Тилли и просто тихо сиди. Ты ничего сейчас не сделаешь».

А Тилли тем временем напряженно думала над тем, выдаст ли их сейчас Имбирь. Конечно, он и понятия не имеет, где они сидят, к тому же уже не раз спасал им жизнь… Но Тилли не забывала также, что Имбирь — фея, а феи, как известно, очень непостоянны в своих привязанностях. Что, раз спас, раз предал, чего с него убудет-то…

И они зовут его красноперчаточником. Это… странно. Неужели эти красные перчатки на руках у Имбиря что-то значат? Тилли думала, что он просто франт такой, где-то нашёл и надел…

— Да что ж вы, братцы-сестрицы! — возопил Имбирь, и девочки при звуке его голоса напряглись. — Да чего это вы, в самом деле! Я к вам с доброй душой, а вы меня бить!..

— С доброй душой говоришь, скотина, — свирепо прорычала сестрица Солнышко, и Имбирь пискнул (по всей видимости, она слишком сильно сжала его). — Братец Огонёк, не тот ли этот ублюдок, что украл невесту у своего сородича и опозорил их обоих?

— Он самый, сестрица Солнышко, — зловеще протрещал Огонёк. — А ещё раздавил несколько фей из народа ползучего дёрна и стал человеческой служкой!

— Да уж вижу, — с отвращением процедила сестрица Солнышко. — Красные перчатки! Никогда в жизни не подумала, что кто-то в Гант-Дорвенском станет служить человеку — а вот поди ж ты!

— А я виноват, что ли, — отчаянно захлюпал носом Имбирь. — Заставили меня, злые, злые девочки! Я, может, избавиться от них хочу, а всё никак самому и не получается!

— Заткнись, мразь, тебе и слова не давали, — высокомерно процедил Огонёк, и Имбирь взвизгнул, как ошпаренная кошка: тут же повеяло запахом палёной шерсти, и Тилли понимала, что скоро ей силой придётся удерживать рвущуюся на спасение другу Кейтилин. — А ну отвечай, где твои хозяйки, мелкая тварь?

— Ай-яй-яй-яй! — выл обожжённый Имбирь и на той же ноте продолжил разговор. — Так я вам объяснить пытаюсь! Ушли они давно, а я вернулся вещи хозяйкам-гвитлеонам вернуть!

Тилли прикусила губу: отчасти из-за того, что была озадачена ложью Имбиря и пребывала в уверенности, что добром это для них не кончится, отчасти из-за страха. Гвитлеоны были самыми свирепыми феями-людоедами и по жестокости своей могли сравниться лишь с дуэргаром да красными шапками. Иногда они притворялись людьми и крали детей: мальчиков на обед, девочек — для продолжения своего отвратительного рода. А ещё иногда они соблазняли человеческих мужчин, если только те не замечали какой-нибудь странности у заколдованной подружки — ну, например, три груди, отсутствие ноздрей или длинные уши. Впрочем, они таких мужчин соблазняли… совсем опустившихся пьяниц. Тем-то всё равно, какую бабу на ночь завалить, а гвитлеоны потом их сжирают с косточками.