Марина Беляева - Феи Гант-Дорвенского леса

Впрочем, не это должно её сейчас беспокоить.

— Да чего вам надо-то от меня, черти, — устало выдохнула Тилли. Солнце начинало припекать, и стало ясно, что днём будет жарко. — Там спригган в болоте тонет, идите лучше к нему!

— Э, нет, красавица, не так быстро, — шутливо произнёс Томас Рифмач, усаживаясь перед Тилли на толстые кроличьи лапки. — Уйти от тебя, чтобы просто потопить какого-то сприггана? Это скучно. Мы уже достаточно над ним посмеялись, когда вы с подружкой начали убегать.

— Он думал, что ползёт к берегу, — захихикал фир-дарриги, сидевший на спине Тилли, — а на самом деле попал в самую глубокую трясину!

— Отличная была шутка! — перебил его другой сородич, молодой и с торчащей по всему лицу клочковатой шерстью хорька. — А я попрыгал на голове у той маленькой гвитлеонши! Сколько смеху было!

— Тоже мне, хорошая шутка, попрыгал он по голове, — фыркнул третий фир-дарриги. — Эка невидаль! Вот когда мы с Томом изображали сестрицу Солнышко, чтобы столкнуть тех малолеток в болото — вот это действительно было смешно!

«Вот ублюдки», — свирепо подумала Тилли, слушая рассказы фир-дарригов. Ей вовсе не было жалко гвитлеонов и Огонька, но самодовольное хвастовство главных шутников Гант-Дорвенского леса изрядно рассердило её: сволочи, нашли чем хвалиться — попавших в беду потопили и обманули!

— Ну будет, будет, — остановил поток речей Томас Рифмач. Хотя он это делал с явной неохотой: даже Тилли было видно, что он получает искреннее удовольствие от этих рассказов. — В общем, милая, так ты нас не прогонишь. Этот скучный спригган застрял там надолго, и к тому моменту, как он освободится (если, конечно же, не утонет), мы уже сотню раз успеем отдать тебя Паучьему Королю. Или…

Тилли задержала дыхание. Она и не думала, что фир-дарриги могут исполнять приказы Паучьего Короля, а не только беспределить ради своего удовольствия. Может быть, конечно, слова, сказанные Рифмачом, тоже были такой дурацкой шуткой, просто чтобы напугать глупую Тилли… но разве не знает она, что фир-дарриги — одни из любимых детей Паучьего Короля?

И к чему было сказано это «или»? Ещё, главное, смотрит с таким намёком на неё, сволочь. Смеётся, потешается, думает, что Тилли совсем глупенькая и не поймёт, о чём он с ней говорит.

И ведь абсолютно прав же, Тилли в самом деле не понимала, к чему он клонит.

— Или что? — наконец не выдержала она.

— Эй, не перебивай, глупая девка, это нечестно! — моментально вспыхнул Рифмач, и Тилли испугалась: она не видела прежде фир-дарригов в такой ярости. Впрочем, он тут же успокоился, ленивая коварная улыбка вернулась обратно, и Рифмач продолжил: — Скажи, ты больше маму или папу любишь?

Тилли опешила. Она не сразу поняла смысл этого вопроса, и он ей показался бессмысленным. Мама или папа… да причём тут они вообще? Зато потом Тилли всё поняла и вновь испугалась: что ж, мама рассказывала ей, это одна из любимых игр фир-дарригов — когда они заставляют человека делать выбор, постепенно подводя его к самому страшному. То есть сначала спрашивают о клубнике и чернике, после чего выбранные ягоды падают изо рта, затем про кошку и собаку, и потом показывают труп того животного, которое не было выбрано… ну и так далее, пока человеку не придётся выбирать между своей жизнью и чужой.

Может быть, получится отвлечь их внимание?

— Давайте в прятки лучше поиграем? — предложила Тилли. Томас Рифмач сердито стукнул лапой об землю, и разлетевшаяся пыль попала девочке в глаза.

— Какая же ты скучная, нудная девочка! — рассерженно прокричал фир-дарриг, едва не роняя трубку на землю. — Ты что, кроме пряток других игр и не знаешь?!

— Да успокойся ты, нелюдь, — прошипела Тилли, сощуривая заслезившиеся глаза: проклятье, и не протрёшь их никак… — Играем так играем. Ну мать, например.

— А чего не отец, неблагодарная дрянь? — ехидно спросил кто-то из фир-дарригов. — Вот он обрадуется, когда мы к нему придём и скажем, что его дочка терпеть не может!

— Тогда топай на кладбище бедняков, придурок, — огрызнулась Тилли. — Послушала бы я, как ты будешь с мертвяками разговаривать!

Фир-дарриги взорвались громким хохотом — даже тот, кому так грубо ответила Тилли. Девочка решила не выяснять, что же так развеселило фир-дарригов: себе дороже. Они же совсем больные ублюдки, и смерть для них так же смешна, как какашки или пуки.

— Отличная шутка, человеческое дитя! — заговорил Томас Рифмач, смахивая концом своей трубки выступившие слёзы. — Отличная! Так смешно на моей памяти никто из людей не шутил! Ну хорошо, а если фея или человек?

— Великаны, — вяло ответила Тилли и тут же вскрикнула: сидевший на спине фир-дарриги вырвал у неё из головы целый клок волос. Томас Рифмач нахмурился, но продолжал улыбаться и покачал головой:

— Э-э-э, нет, девочка, не смей с нами жульничать! Ишь какая хитрая, ещё даже до замужества не доросла, а смеет хитрить с фир-дарригами! Ещё раз так пошутишь, мы вырвем твои волшебные глаза, имей это в виду!

— Да у вас просто выбиралки какие-то глупые, — фыркнула Тилли. — Даже пошутить про это ничего не могу! Может, ну эту игру скучную?

Глаза Томаса Рифмача сощурились и потеряли прежнее выражение весёлости. Тилли надеялась, что он собирался её убить — на самом деле, этот исход был бы лучше всего, ведь тогда куча проблем решилось бы одним махом… например, больше никто из-за Тилли не пострадал бы.

Вот только что будет дальше с Кейтилин…

— Скучная, говоришь? — нарочито ласково пропел Томас Рифмач, пристально глядя в светлые глаза Тилли. — Пожалуй, ты права. Ну а как тебе такое: скажи, мама или твоя подружка?

Тилли опешила: такого варианта развития событий она не ожидала. Вот тупая голова, могла бы предположить, что чем-то подобным дело и обернётся! Не зря же он начал свою дурацкую игру!

Мама или Кейтилин… То, что ей говорил Паучий Король…

Как назло, именно в этот момент Кейтилин начала просыпаться: она сонно замычала и тихонько ахнула — видимо, её держало ещё несколько из банды фир-дарригов.

— Тилли? — пробурчала она. — Тилли, что происходит?

— Доброе утро, красавица! — весело поздоровался Томас Рифмач и затем ехидно добавил: — Если тебя, лысая башка, так можно назвать.

Фир-дарриги снова засмеялись, и, прежде чем разгневанная Тилли смогла вставить своё слово, Томас Рифмач продолжил:

— Ну так что… Тилли, так тебя зовут? Кого ты выбираешь, мать или вот эту лысую бесполезную лягушку? Ты хотела интересную шутку, вот, пожалуйста. Куда уж интересней!

— Не буду я выбирать, — пробурчала девочка, пытаясь скрыть панику и начинающуюся истерику. — И вообще эта шутка не смешная!

— Да что ты? — Томас Рифмач вытряхнул на землю сгоревший табак из трубки и начал забивать её заново. — А вот Его Величество смеялся без умолку, когда мы её рассказали. Или ты сомневаешься в чувстве юмора Его Величества?