Бриджет Коллинз - Переплёт

— Мне?

— Вы даже не представляете, как полезен может быть визит к переплетчику накануне свадьбы и сколько молодых пар приходят ко мне с просьбой переплести их. Естественно, по отдельности, — он улыбается и наклоняет голову. — Это решает многие проблемы, знаете ли. Особенно для молодых людей, которые хотели бы начать все с чистого листа. После свадьбы мелкие грешки могут стать весьма обременительными. Гораздо спокойнее начать новую жизнь без сожалений и тайн.

Я смотрю на отца. Тот достал одну розу из вазы и вертит ее в пальцах. Встретившись со мной взглядом, он улыбается.

— Нет, благодарю, — отвечаю я.

— Наше хранилище самое безопасное в Каслфорде. Оно находится в банке «Лайон и сыновья». И расценки на хранение весьма невысоки. — Де Хэвиленд переводит взгляд с меня на отца. — Среди моих клиентов много известнейших людей. Их книги никогда не увидят свет Божий. Естественно, личные переплеты хранятся отдельно от книг на продажу.

— Не сомневаюсь, — кивает отец. Он срывает лепесток у розы, которую держит в руках; тот падает на ковер и лежит там, как маленькая открытая рана. — Ведь продажа личного переплета при жизни переплетенного человека незаконна. Любезный мой де Хэвиленд, я ни капли не сомневаюсь, что никто из присутствующих в этом кабинете не стал бы нарушать закон, — он делает едва заметный угрожающий акцент на слове «никто».

— Безусловно, но, бывает, возникают спорные случаи.

— Нет, — повторяю я, — но благодарю за предложение.

Де Хэвиленд осекается и кивает.

— Случись вам передумать, мой адрес у вас есть. А, может статься, мисс Ормонд захочет ко мне наведаться? Это будет большой честью для меня. — Он наклоняется ко мне поближе и, понизив голос, произносит: — Я мог бы устроить так, чтобы вы смогли прочесть ее книгу. Это еще одно преимущество работы со мной. Хотя обычно я такое никому не предлагаю.

Я отворачиваюсь. В комнате тихо; лишь огонь бормочет в камине да отец, расчленяя розу, тихо обрывает лепестки.

— Что ж, тогда мне, пожалуй, пора, — расшаркивается де Хэвиленд. — Миссис фон дер Аэ ждет меня к обеду. Благодарю, что уделили время, мистер Дарне. А вы, юноша, если передумаете, — он поворачивается ко мне, — я целиком в вашем распоряжении. Доброго дня.

— Доброго дня, — отвечает отец.

Дверь за де Хэвилендом захлопывается. Во рту у меня пересохло, на языке кислый привкус. Я делаю шаг к комоду, где стоят графины с бренди.

— Не сейчас, Люциан.

Я останавливаюсь на полпути и кладу руки в карманы. Уголок визитной карточки де Хэвиленда впивается в ямку у основания большого пальца.

— Если это все, — говорю я, — мне пора возвращаться к работе.

— Правда? — с легкой насмешкой произносит отец и смотрит на меня, как на малого ребенка. От ощипанной розы остался лишь голый стебель; он кидает его в камин. — Ах, старина де Хэвиленд. Как можно быть таким бестолковым? Переплетчик, которому нельзя доверять, вмиг теряет свою ценность. — Отец подходит к окну. Карета де Хэвиленда тяжело тарахтит по гравию. — Одно дело переплеты на продажу — лицензия у де Хэвиленда наверняка имеется. Или сделать переплет и забыть поставить штамп разок-другой — никто проверять не станет. Если твои книги покупает сам лорд Лэтворти… — Отец рассеянно постукивает по оконному стеклу. Птица за окном вздрагивает и взлетает, хлопнув крыльями. — Но я никогда не слышал, чтобы он предлагал показать кому-то настоящий переплет при живом переплетенном человеке. Если он предложил это мне…

— А книга Нелл? Разве это не настоящий переплет?

— Не будь дураком, сын. Я имею в виду переплет благородных клиентов. Таких людей, как мы.

— Людей значительных?

— Именно. — Он смотрит на меня с улыбкой. — Что ждет врача, если тот начнет торговать тайнами своих пациентов?

Вопрос повисает в воздухе, и вскоре я понимаю, что отвечать на него он не собирается. Он смотрит вслед карете, пока та не исчезает за воротами и створка с кованой монограммой «Д», лязгнув, не закрывается. Отец зевает, берет книгу Нелл и пролистывает ее. Мне хочется уйти, но что-то мешает пошевельнуться. Я стою и наблюдаю за ним.

Он переворачивает страницу. Из книги что-то выскальзывает и падает на пол.

Это тонкий дешевый конверт с надписью побуревшими чернилами. Мистеру Люциану Дарне. Почерк аккуратный, без помарок, как у старательного школьника. Мы с отцом замечаем конверт одновременно; проходит доля секунды.

Я бросаюсь вперед. Но он успевает первым. Выдернув тонкий конверт у меня из рук, он изучает его, подняв брови.

— Ты только глянь — таинственные любовные записки, переданные через переплетчика! Бедняжка мисс Ормонд будет недовольна.

Я выпрямляюсь. В ушах пульсирует кровь. Книга Нелл написана тем же почерком. Но что может сообщить мне Эмметт Фармер?

— Не имею ни малейшего понятия, что это.

— Тогда ты не будешь возражать, если я оставлю письмо себе.

— Но оно мое, — говорю я.

Он постукивает конвертом о ноготь большого пальца. От этого стука у меня сводит зубы.

— Да успокойся ты, Люциан, — наконец произносит он, — мне просто любопытно.

— Отдай его мне. Прошу.

Он улыбается и вертит в руках письмо, держа его на расстоянии вытянутой руки.

— Коль скоро ты не можешь удержаться, чтобы не распространять свое семя, мой мальчик — а ты, видимо, не можешь, ведь ты мой сын, в конце концов, — постарайся хотя бы держать свои проделки под контролем. Стоит один раз потерять голову, и… видишь ли, организовать переплет — дело довольно хлопотное. И недешевое.

Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не потянуться за письмом. Сделав глубокий вдох, отвечаю:

— Я бы ни за что не стер себе память. Я не настолько труслив и бесчестен.

— Ты не понял, сынок, — он наклоняет голову и смотрит на меня с насмешливой полуулыбкой. — Я и не имел в виду, что к переплетчику должен идти ты. Но твоя точка зрения весьма любопытна. Я-то думал, ты презираешь меня, а не Нелл.

— У Нелл не было выбора. Однако любой, кто по собственному желанию… — Я вдруг замолкаю.

— Да?

В горле застревает комок. Стоит посмотреть под ноги, и я увижу пятна на ковре, оставленные Эмметтом Фармером, и камин, где горели его воспоминания. Я вижу, как он давится и хватается за воздух; вижу его мокрое от слез лицо.

— Я бы ни за что не дал стереть себе память, вот что я хочу сказать.

— Что ж, — отвечает отец, — надеюсь, ничто не омрачит твое высокое мнение о себе. — Он вертит письмо в руке, как фокусник — игральную карту. В любой момент он может заставить его исчезнуть: сунет в рукав, и письма как будто бы и не было.

— Отец, — говорю я, — прошу, отдай мне… — Я вытягиваю ладонь, как нищий, хотя мне ненавистно о чем-либо его просить.

Он поддевает клапан и начинает разрывать конверт. Кажется, он собирается прочесть письмо вслух в моем присутствии.