Елена Звездная - Книга вторая. Магическая экспедиция

— Кушай, сиротинушка ты моя.

И я всё съела, без удовольствия, но с понятием, что есть нужно. Действительно нужно. Потом кормила Голода, сидя всё там же, у перегородки, отделяющей кухню от университетской столовой, и слушая досужие разговоры. Из них выходило, что магистры, не справляясь с нашествием оживших монстрообразных растений, призвали выпускной курс и массово выпили их. Точнее, не то чтобы выпили, не вампиры же, просто поглотили их ресурс, чтобы иметь возможность продолжать битву с зелёными порождениями магистра Хорднира, но приятного в этом всё равно было мало. Растения в итоге сожгли и порубили на куски подоспевшие драконы, магистры искренне поблагодарили их за это, а лежавших без сил после потери магических сил старшекурсников разнесла по их комнатам подоспевшая прислуга. И выпускники теперь недели две в лежку лежать будут, потом ещё неделю ходить пошатываясь, через месяц только в себя придут полностью… и то лишь сильнейшие.

От грустных мыслей оторвал раздавшийся вдруг на кухне голос профессора Нарски:

— Радович у вас тут?

Я застыла.

— Да, вон пса вашего кормит, — откликнулась госпожа Иванна.

У меня лично желания откликаться совершенно не было.

Магистр Нарски подошла, постояла у меня над душой, пока я докармливала Голода, а едва пёс забрал у меня с ладони последний кусок мяса, приказала:

— Мой руки, и за мной.

Ослушаться я бы в любом случае не посмела.

За магистром Мстиславой Нарски я следовала без энтузиазма. И он не появился, едва стало ясно, что мы направляемся на второй полигон. Могла бы — застонала в голос. Но я послушно шла следом.

Профессор на этот раз, вместо того чтобы идти сразу на полигон, свернула к раздевалкам. Безошибочно нашла мой ящик с формой, хмыкнула и перечислила, считывая заклинания:

— Замарайка, душилка, прыщавка, о, а это уже оригинальнее — суицидник. Мм-м, Айван Горски ставил сам, лично, часа два назад.

Пасс рукой — и заклинания разлетелись. Первые по шкафчикам, видимо, наложивших их, последнее улетело в сторону мужской раздевалки, трансформировавшись налету из чёрного пятна в ярко-зелёное.

— Что это? — не удержавшись, спросила я.

— О, замечательная штука, — мечтательно прикрыв глаза, протянула профессор. — «Тоска Зеленая». Мы по молодости очень это заклинание любили. Переодевайся, Радович.

И она повернулась спиной, видимо, не желая меня смущать.

Переодеваться не хотелось, но выбора особо не было. Я натянула штаны, потом сняла мантию и платье, поверх белья надела тонкую чёрную льняную рубаху и уже было потянулась за курткой, но тут профессор сказала:

— Нет, этого достаточно. Идём.

Идти полагалось на полигон. Второй полигон. А второй полигон — он на улице же! На морозе!

— Радович, за мной! — приказала магистр.

У меня появилось ощущение, что я иду на казнь, причём перед смертью ещё и замёрзну насмерть. А ещё я мрачно глядела в спину профессору, потому что Нарски, в отличие от меня, была в тёплом свитере, и поверх него мантия, тоже тёплая, а я…

Но когда мы вышли на мороз, Мстислава рывком стянула с себя мантию, отшвырнула её на снег, единственной белой кучей лежавший у входа, следом по-мужски сняла свитер, швырнула его туда же и, игнорируя мороз, метель и сбивающий с ног ветер, пошла к середине полигона. Мне ничего не оставалось, как, сжавшись и обняв себя руками, идти следом. Правда, не скажу, что шла я ровно, как профессор, мне приходилось двигаться несколько зигзагообразно, потому что меня постоянно сносил ветер. И мне очень хотелось уйти отсюда, ровно до слов магистра, перекрывших завывание ветра:

— Сегодня мы выучим технику защиты от насильственного поглощения магических сил.

Всё. Для меня ветер мгновенно стал слабее, холод… нет, холодно, конечно, было, но это отошло на второй план. Всё отошло на второй план. И я поспешила к профессору, чтобы, встав напротив неё, начать занятие. Но вместо приказания занять нужную позицию услышала:

— Сегодня ты спасла как минимум две жизни, Радович. Мою и Вачовски.

Она на миг умолкла, и стон завывающей метели прозвучал окончательно жутко в тиши её молчания. А затем, устало глядя на меня, Нарски продолжила:

— Я понимаю, что менее всего ты нуждаешься в благодарственных грамотах и прочей ерунде, поэтому благодарность буду выражать, как умею.

Судя по тону магистра, с благодарностью у неё дело обстояло хуже некуда.

Но это не помешало ей продолжить:

— Курс защитной магии ректор Аттинур позволил мне вести лишь при одном условии — я не должна была даже в теории касаться техники насильственного поглощения магии более сильным магом у более слабого. Сегодня я поняла почему. Это отвратительно, жестоко, подло и бесчестно!

Вот тут я была с ней полностью согласна, поглощение магии и правда выглядело именно так, как описала магистр — отвратительно, жестоко, подло и бесчестно. Я такое видела лишь однажды, когда на практике на нас напал жварг и магистру Дамору не пришло ничего лучшего на ум, как позаимствовать силы у студента, оставив артефакты-накопители на всякий случай про запас. Он не предупредил никого из нас о своём решении, просто вдруг Семен выгнулся дугой, раскинув руки, и его, вздёрнутого в воздух так, что только кончики пальцев ног касались земли, поволокло к магистру. Дамор, совершенно не обращая внимания на отчаянное мычание парня, магией же распахнул его ворот и двумя пальцами, указательным и средним, прикоснулся к основанию шеи студента. Прозвучало не известное нам «Элвеннир!», и все мы с ужасом увидели, как, засверкав в месте прикосновения, в тело магистра Дамора потекла магия, яркая, огненно-зелёными всполохами, жадно впитываемая телом профессора. А затем Семен мешком повалился наземь, а заметно помолодевший магистр Дамор, не особо напрягаясь, уничтожил жварга призванной молнией. Легко, раз, и все… после чего приказал нам возвращаться обратно в лагерь, и Семена с собой прихватить, а сам, разминая шею и плечи, отправился, как он сказал, погулять по окрестностям. И он пошёл, не уставшей нетвёрдой походкой старика, а молодцевато-уверенно, свободно, словно был теперь полон сил. Он и был их полон. Уже много позже, когда начались разбирательства, выяснилось, что это у выпускников магистры могут забрать только магию, и это разрешено в экстренных случаях, а вот у студентов первых курсов, не способных защититься, профессора помимо магии забирали все — силу, энергию, здоровье, молодость… Всё! Через несколько дней заметно постаревший, недавно самый одарённый парень нашей группы умер в больничном крыле университета. А негодующий и всё пытающийся оправдаться «необходимостью спасти подопечных студентов» магистр Дамор был с позором изгнан из УМа и исключён из всех магических коллегий Любережи. По университету ходили слухи, что это ранее, во времена ректорства магистра Воронира, подобное сходило профессорам с рук, а вот магистр Аттинур фактического убийства не спустил. Он лично проводил расследование, он сам опросил всех местных жителей деревеньки близ нашего практикантского лагеря и узнал, что один из охотников в самом начале практики рассказал Дамору о том, что возле болота завёлся жварг, сожравший уже не одного рыбака. Так что, всем в итоге стало ясно, что вёл нас к месту схватки с нежитью магистр намеренно и так же намеренно использовал сильнейшего студента группы. К огромному сожалению профессора Дамора, студента не стипендиата… Не того, чьи жизни, как моя, тут ни во что не ставились. За это он и поплатился.