Елена Звездная - Книга вторая. Магическая экспедиция

— А, Радович, — скривилась она, заметив спускающуюся меня. — Ну что, и как тебе Вачовски?

Даже реагировать не стала.

— Вы хоть предохранялись? — понеслось мне вслед.

Естественно, тоже промолчала, разве что шаг ускорила.

— А-а, ну ясно, скоро пузатых в университете станет больше, — хмыкнула Марчена.

Остановившись, я повернулась к ней и поняла то, что панна Лис старательно скрывала — её не радовал ни этот ребенок, ни особое положение в учебном заведении. В огромных карих глазах Марчены стыла такая тоска, что впору было предложить ей идти с нами в лес.

— Не смей на меня так смотреть! — огрызнулась магичка. Тон был гневный и злой, а вот по щекам вдруг потекли слёзы. — И жалеть меня не смей, эмпатка доморощенная!

Она развернулась и взбежала по лестнице, едва не столкнувшись со спускающимся Вачовски, который практически поймал её в объятия, придержал, несмотря на попытки магички вырваться, и что-то спросил. Наблюдать за тем, чем завершится их разговор, я не стала, повернулась и поспешила на двор.

Там уже вовсю рассаживали студентов по самоходным многоместным телегам. Их у университета было около восьми штук, временами нам поручали их ремонт, под присмотром преподавателей, естественно. Эти две как раз и были плодом наших лабораторных работ. Первая телега представляла собой длинную конструкцию на двадцати колесах, выполненную из морёного чёрного дуба и некогда даже украшенную позолотой… Ныне от позолоты мало что осталось, от резных украшений, в принципе, тоже. На одном боку телеги было выжжено магическим огнём: «Тут ремонтировал Андреас», ниже той же рукой: «Василеа, я люблю тебя!».

Парень был, конечно, запоминающийся — косая сажень в плечах, копна пшеничных волос и медово-карие тёплые глаза, но ещё более запоминающимся оказался в образе девицы, после того как дорвался до любимой и поцеловал проклятого принца Эвасэта. Причём девицей этот талийский парень оказался настолько привлекательной, что из университета его неведомо каким образом выкрали. Дело было ещё на первом курсе, мы тогда Андреаса искали всем университетом, в смысле, студенты-платники отдыхали, а стипендиаты каждый кустик в парке осматривали с крайней подозрительностью, но так ничего и не нашли. Андреас в роскошном, но порвавшемся из-за вновь вернувшихся к нему широких плеч платье вернулся через три дня, в смысле, когда проклятие закончилось, гордо прошёл через весь университет, поднялся в кабинет к ректору и там разрыдался. Я бы ни в жизнь не узнала, но, отрабатывая очередное наказание, как раз занималась тем, что натирала до блеска всё коллекционное оружие магистра. Подозреваю, ректор искренне надеялся, что я когда-нибудь себе что-нибудь отрежу, голову к примеру, а потому свою коллекцию острейших клинков доверял исключительно мне, но неважно — факт в том, что рыдал Андреас горько, сетуя на мировую несправедливость. Причем почему-то требовал непременно вернуть ему женский облик, по причине того, что «я же столько мужиком никогда не заработаю!».

На это искренне пытавшийся сочувствовать ректор задал всего один вопрос:

«Кто?»

И Андреас скорбно вздохнув, сознался:

«Король».

После в кабинете воцарилась напряжённая пауза, но длилась она недолго, и уже в следующий миг магистр Аттинур приказал: «Действовать будем быстро. Переодевайтесь в мужскую одежду, мчитесь во дворец и срочно требуйте вернуть вам сестру… как там вы себя обозвали?»

«Андрэа», — смутился Андреас.

«Очень оригинально, — язвительно заметил магистр. — И потребуйте деньги за честь вашей сестры. Максимальную сумму».

«Так у нас ничего не было, вы что, да я бы никогда не…» — начал было студент.

Но ректор оборвал его лаконичным:

«И кому, кроме вас и короля, это известно?»

«П-понял», — с ходу уловил идею Андреас, подскакивая и бегом, придерживая юбку, помчавшись к двери.

«К слову, напомните Его Величеству, что студенты университета неприкосновенны, это сделает короля гораздо более сговорчивым!» — крикнул ему вдогонку Аттинур.

Не знаю, чем дело закончилось, но с тех пор у Андреаса завелись деньги, причём немалые, а вот эту вторую надпись на телеге, ту, которая «Василеа, я люблю тебя!», он неоднократно пытался стереть, замазать, закрасить и даже сжечь, но она, сотворённая в порыве окрыляющей влюблённости, стираться отказывалась. Теперь Андреас учился на пятом, Эвасэт на третьем, а надпись грозила остаться на телеге навечно, и её создателя это безумно злило. Правда, не сегодня — сегодня никого из выпускников на дворе не было. Прислуги также не наблюдалось, видимо потому, что все были заняты присмотром за выпитыми накануне выпускниками. Первый и второй курсы находились на лекциях, четвёртый здесь так же отсутствовал, и я не знаю почему, так что в Горлумский лес отправляли только третьекурсников, и удивительно, что всех.

Впрочем, через минуту уже можно было ничему не удивляться.

— Радович, ваша группа номер семь, идёте без сопровождения, — сообщил профессор Этрас, передавая мне защищённый от влаги свиток.

Я развернула. В свитке значилось, что я командир группы номер семь. Помимо меня в группе были Тихомир, Славен, Верес, Никодим и… Вачовски. Итого шесть человек, ну, если считать Владыку за человека. На нашу долю была выделена ровно половина леса. Половина, я не ошиблась. Более того, нам не предоставили никакого сопровождения. Группы с первой по шестую возглавляли два аспиранта и четыре профессора, ну а мы… как всегда, впрочем. Ну и совсем маленький нюанс — выдвигалось почти сто человек, семь групп, и вопрос о том, чья была самой малочисленной, был риторическим.

— А это у нас что? — раздалось за моим плечом.

И свиток у меня совершенно бесцеремонным образом отобрали. Хорошо, что бумага защищенная, не порвалась, иначе сидеть бы мне потом, карту отрисовывать заново.

— Это, студент Вачовски, ваше практическое задание, — наставительно сообщил всё ещё стоящий рядом и сверяющийся с собственной картой профессор Этрас.

Заглянув в его карту, поняла, что он возглавляет первую группу в двенадцать человек, ну, и размер его участка был ровно в шесть раз меньше нашего.

— Нехило так, — переводя взгляд с нашей карты на карту магистра Этраса, произнёс стоящий за мной Владыка. А затем сделал предложение века: — Слушайте, профессор, как вас там, может, махнёмся?

Профессор «как вас там» медленно повернул голову, окинул Владыку мрачным взглядом, а следом одарил «Зеленухой». Это заклинание такое. Личная разработка профессора, которую Этрас весьма жаловал. Он просто крайне результат любил, в смысле, студентов с огромными зелёными ушами. И они выросли, эти уши. Они были громадными, в половину Владыки, зелёными, лопухатыми… вот только кроме меня их никто не видел, потому что у Вачовски всё осталось по-прежнему.