Елена Звездная - Книга вторая. Магическая экспедиция

— Не левитируем — и то хлеб.

Дракон вдруг вскинул указательный палец вверх и сказал:

— Точно, хлеб!

После чего извлёк свой размещённый, как и у всех, в нише под переднестоящим креслом рюкзак, а вот из рюкзака достал деревянную, закрывающуюся крышкой кружку, сунул её оторопевшей мне, следом извлёк кусок яблочного пирога в бумажной промаслившейся упаковке и тоже сунул мне со словами:

— Ты же толком не завтракала. Так что кушай давай, а я пока за нас двоих грести буду.

И с самым суровым видом глядя вперёд, разместил широкую ладонь на медной горгулье, присоединяясь к общему потоку силы.

А я сидела, держа тёплую кружку и тёплый пирог, и смотрела на дракона глазами, полными благодарных слёз.

Смотрела до тех пор, пока он не проворчал:

— Я не понял, ты собираешься завтракать вообще или будешь продолжать реветь?

— Я не реву, — тихо возразила, положив пирог на колени и отвинчивая крышку с кружки.

Отвинтить не получилось. Владыка молча забрал у меня кружку, сам свинтил крышку и передал мне обратно кружку с тёплым малиновым чаем, скептически заметив:

— Всё-таки ревёшь.

— Просто… не ожидала. Спасибо, — прошептала я.

— Чего ты не ожидала? — вновь возвращаясь к процессу вливания магии, поинтересовался Гаррат. — Нормальное чисто мужское проявление заботы о матери своих будущих детей.

И мне как-то даже чай пить расхотелось. Особенно если учесть, что говорил Вачовски отнюдь не тихо и слышала половина телеги. И нет ничего удивительного, что, держа кружку, мне очень-очень, вот просто очень хотелось выплеснуть её на чьи-то зелёные уши!

— Ты чего? — заметив мой злой взгляд, удивился дракон. И добавил: — Вкусняшечка, должен сказать, ты вообще как-то странно реагируешь на любое упоминание о детях. Понимаю, ты ещё маленькая и всё такое, но не переживай — не соблазнил сегодня, соблазню завтра, я настойчивый, упорный, и в целом осознай уже — ты моя, остальное просто детали. Пей чай давай, пока не остыл. Нет, я, конечно, нагреть смогу, если что, но боюсь спалить этот теплобережник, а госпожа Иванна очень просила вернуть её любимую кружку.

И тут кто-то с передних рядов язвительно поинтересовался:

— Так это, господа, у нас скоро свадебное торжество намечается?

Вопрос был с явной издёвкой, и все начали посмеиваться, ровно до слов Владыки:

— Гренович, как любезно с твоей стороны предложить отпраздновать нашу с Вкусняшкой свадьбу в твоём родовом замке. Слушай, не ожидал. Признателен, правда. Короче так, с ближайшего постоялого двора отправишь письмо предкам, свадьба ожидается человек на триста, весь университет пригласим, платье моей сладенькой пошьёте самое дорогое, стол накрыть такой, чтобы ломился. Вопросы есть?

Я, как и все, посмотрела на студента Венара Греновича, он — с неожиданной мольбой — на меня. Суть просьбы была кристальна ясна и означала: «Не соглашайся выходить за него замуж!».

— И не надейся, — насмешливо ответил на его невысказанную просьбу дракон. — Она ещё не в курсе, но у неё уже ни шанса отвертеться. Так что начинай писать письмо, не затягивай.

У Греновича лицо стало несчастным настолько, что даже мне, неоднократно подвергавшейся его насмешкам, стало парня жаль.

— Не надо ничего писать родителям, — сделав глоток чая, сказала я.

И принялась есть пирог, наблюдая за пантомимой Владыки, которая недвусмысленно намекала всё более бледнеющему Греновичу, что, собственно, Владыка с ним сделает, если тот не напишет. Решив прекратить издевательство над студентом, негромко сказала:

— Мне не нравится замок баронов Греновичей.

И получила неожиданно два укоризненных взгляда, первый — ожидаемо от дракона, второй — неожиданно от самого Греновича.

— И чем это тебе мой замок не нравится?! — возопил, как оказалось, оскорблённый в лучших чувствах парень.

На этом я решила, что просто умываю руки и пусть сами разбираются.

После чего, под ожесточённый спор между Греновичем и почему-то влезшим в разговор Волковым о том, чей замок лучше, а род хлебосольнее, я доела свой завтрак, с наслаждением выпила весь чай, с благодарностью вернула кружку Владыке, чьи уши всё ещё оставались двумя аккуратно скрученными валиками, достала свой рюкзак, устроилась на нём как на подушке, разместив руку на горгулье, и просто вырубилась.

Сначала всё было замечательно, в какой-то момент меня даже укрыли, и стало ещё замечательнее, потому что теплее, но вот затем повозку почему-то тряхнуло и в ушах засвистел ветер.

Отстраненно подумала, что профессор Ивас ускорил телегу, пытаясь догнать профессора Этраса, который вечно норовил умчать вдаль, оставляя преследователей, образно выражаясь, «глотать пыль из-под колес», но тут почему-то раздался вопль магистра Этраса:

— Вачовски, немедленно прекратить безобразие!

Телега вдруг стала двигаться гораздо плавнее и отчего-то скрипеть перестала совершенно, и я решила было, что Владыка прекратил уже не знаю какое безобразие, но тут взревел профессор Ивас:

— ВАЧОВСКИ!

— Тихо, я сказал! — мгновенно отозвался тот. — У меня Вкусняшечка спит, ещё разбудите. И вообще, ваше дело сидеть и задавать направление движения, вот и задавайте молча, без паники.

— ВАЧОВСКИ!!! — втрое громче заорал магистр. — Немедленно прекратите левитировать телегу!

«Не левитируем — и то хлеб», — вспомнилось вдруг мне.

В следующее мгновение я открыла глаза и села ровнее.

В последующее за следующим мгновение поняла, что абсолютно все в телеге в полнейшем, но молчаливом ужасе смотрят на меня. Все, абсолютно. Включая профессора Иваса.

А потом мимо пролетела ворона. Она почему-то удивлённо каркнула, приноровилась некоторое время лететь рядом, криками выражая всё своё возмущение по поводу неправедно занятого нами воздушного пространства, и улетела, похоже, жаловаться соплеменникам или ещё кому-нибудь. А мы продолжили лететь. По дороге, да. В смысле, над дорогой и вровень с верхушками деревьев. А это были деревья Горлумского уже леса, в смысле, отсюда все телеги и всадники внизу очень муравьев напоминали.

— Просто вопрос, — гулко сглотнув, после того как выглянула за борт телеги, произнесла сонная я. — А вы знаете, как потом опустить нас?

Владыка, уши у которого медленно, но верно возвращали прежний размер, неожиданно крепко задумался. Иллюзия Вачовски, соответственно, тоже.

— Твою ж мать! — простонал осознавший происходящее Ивас.

Но паниковал магистр всего секунду, затем началось:

— Радович, за руль! Студенты, увеличиваем энергетическое вливание в десять раз, для поддержания левитации. Вачовски! Вы… грынг здыхатый! — скатился до оркских ругательств Ивас, но тут же исправился и мрачно произнёс: — Вы тащитесь сюда и будете спешно изучать основы левитации, чтоб вас!