Стефани Гарбер - Караваль [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– О, не нужно так щедро расточать мне похвалы.

Данте задержал руку Скарлетт в своей дольше допустимого этикетом. На мгновение его темные глаза скользнули вниз по ее шее, и Скарлетт могла поклясться, что его щеки порозовели, но, не желая смущать ее, он снова поднял глаза.

– Я мельком заметил вас, пока сидел в таверне. Мне показалось, вы были со спутником?

– О, я… – Скарлетт заколебалась.

Она поняла, к чему клонит Данте, но не знала, связано ли его любопытство исключительно с игрой или он в самом деле ею заинтересовался. В одном она не сомневалась: пристальный взгляд Данте согрел ее озябшее тело. Она подумала, что, встреть Хулиан в коридоре хорошенькую девушку, не стал бы признаваться, что приехал с невестой.

– Если вы свободны, не согласитесь ли поужинать со мной после наступления сумерек? – спросил он, а Валентина застонала. – Помолчи! – обратился он к сестре. – Прошу вас, не обращайте на нее внимания: она сегодня вечером слишком много выпила и потому еще менее приятна в общении, чем обычно. Уверяю, что, приняв мое приглашение поужинать, вам не придется терпеть общество этой особы.

Данте продолжал улыбаться Скарлетт именно той улыбкой, о которой она всегда мечтала: как будто он не только находит ее привлекательной внешне, но и хочет оберегать и заботиться о ней. Он буквально не сводил с нее глаз.

«Граф будет смотреть на меня так же», – мысленно заверила себя Скарлетт. Хоть Хулиан и выдавал себя за ее жениха, не стоило забывать о ее истинном нареченном – и соблюдать осторожность.

– Сожалею, но я не могу. Я…

– Все в порядке, – быстро проговорил Данте, широко улыбаясь – но не так искренне, как раньше. – Вы не должны мне никаких объяснений.

Он молча проводил ее к своей комнате и вручил ониксовый ключ. На долю мгновения оба напряженно застыли у узкой стрельчатой двери. Скарлетт испугалась, что, вопреки заверениям, Данте все же попытается войти внутрь вслед за ней. На самом же деле он просто дожидался, пока она отопрет замок.

– Сладких снов, – прошептал он.

Ответные слова замерли у Скарлетт на губах, стоило ей переступить порог. Стоящая на низеньком комоде масляная лампа освещала висящее на стене зеркало. Даже в полумраке Скарлетт отчетливо увидела свое отражение: темные волосы ниспадали на плечи, едва прикрытые тонкими оборками невесомой белой ткани.

Она ахнула. Коварное платье снова преобразилось, превратившись в прозрачное кружевное недоразумение, слишком легкомысленное, чтобы носить в общественном месте или во время разговора с незнакомым молодым человеком.

Скарлетт захлопнула дверь, даже не попрощавшись. Теперь понятно, почему Данте не сводил с нее глаз.

Спалось Скарлетт плохо.

Ей снился Легендо. Снова вернувшись на позолоченный балкон, она пыталась прикрыться шторами, поскольку из одежды на ней был лишь откровенный черный корсет с красной нижней юбкой. Тут с важным видом вошел магистр, щеголяя знаменитым синим бархатным цилиндром и, окинув ее исполненным лукавства взглядом, поинтересовался:

– Что это вы делаете?

– Я просто хотела посмотреть игру, – отозвалась Скарлетт, плотнее кутаясь в занавески, но Легендо оттащил ее. Его рука оказалась холодной, как лед, а вечно юное лицо скрыто в тени.

Мороз пробежал по обнаженным плечам Скарлетт.

Рассмеявшись, Легендо обхватил ее за талию обеими руками.

– Я пригласил вас сюда не для того, чтобы вы были зрительницей, драгоценная моя. – Его губы приблизились к ее губам, будто для поцелуя. – Я хочу, чтобы вы сыграли, – прошептал он и… сбросил Скарлетт с балкона.

Скарлетт проснулась в холодном поту: лоб покрыт испариной, кожа липкая. Она понимала, что всего лишь видела сон, но на мгновение ей показалось, что магия Караваля – магия Легендо – каким-то образом проникла в ее мысли.

Или, может быть, сон стал отражением ее мыслей? Дважды ей говорили, что происходящее на острове – лишь игра, но она вела себя так, как будто все здесь по-настоящему, и каждый ее поступок будет раскрыт, осужден и наказан.

«Я пригласил вас сюда не для того, чтобы вы были зрительницей», – вспомнились ей слова Легендо из сна.

В действительности она даже этого не делала.

Вчера на ее глазах происходили невероятные вещи, но сама она все это время находилась под действием страха. Она напомнила себе, что ее отца рядом нет. Раз уж она решила остаться всего на сутки, потом будет корить себя, что так и не насладилась игрой. Телла, вероятно, проспит еще час, не меньше, так что Скарлетт может пока немного развлечься, не тревожась о младшей сестре.

Ее мысли вернулись к Данте, к татуировке в виде черной розы на его руке и чувству теплоты, которое он в ней вызывал. На его приглашение следовало ответить согласием! В конце концов, поужинать с ним было бы куда приличнее, чем разговаривать в темном коридоре, одетой в откровенную ночную сорочку. Но даже после подобной беседы ничего страшного не случилось.

В комнате Данте было всего одно крошечное восьмиугольное окошко, но и его оказалось достаточно, чтобы увидеть, как неторопливо садится солнце, а каналы и улицы пробуждаются к жизни. Мир замер на пороге ночи, окутанный дымкой, предшествующей полной темноте. Возможно, если Скарлетт поспешит в Стеклянную таверну, то еще застанет там Данте и скажет, что принимает его приглашение на ужин. Хотя сейчас ей казалось куда более уместным позавтракать. Скарлетт с удивительной легкостью сумела заснуть днем, но мысль о том, чтобы проснуться и сразу пойти ужинать, представлялась ей противоестественной.

Перед уходом она быстро оглядела себя в зеркале. Умываясь, она почувствовала, что платье на ней снова меняется: тонкая ткань ночной сорочки превратилась в тяжелые складки шелка. Она надеялась получить менее заметный наряд, который бы сливался с ночной тьмой, но у этого платья определенно имелся собственный разум.

Над турнюром появился гигантский бант винно-красного цвета, концы которого свисали до самого пола. Сам наряд теперь стал белым, за исключением лифа, перехваченного алыми лентами, оставляющими лишь проблески белоснежной ткани под ними. Плечи были обнажены, а руки прикрыты длинными рукавами, как и лиф, украшенными алыми лентами, которые, привязанные к запястьям, танцевали между ее тонкими пальцами.

Телле бы это платье понравилось. Скарлетт представила, как сестра завизжала бы, увидев ее в таком смелом наряде.

Хоть Скарлетт и поклялась не беспокоиться о младшей сестре в течение первого часа после пробуждения, все же не могла не думать о ней, проходя мимо комнаты с номером «5».