Сьюзен Пфеффер - Жизнь, какой мы ее знали [litres]

Хотя, на самом деле, конечно, не лучше. Дэн потерял сестру, а я никого не потеряла. По крайней мере из моих родных, насколько мне известно, никто не умер. И Дэн точно так же должен тянуть лямку существования, только у него еще и мама была при смерти.

Честно, я знаю, мне повезло.

Но мое сердце практически разбито – до того жаль, что он не пригласил меня на выпускной в мае. Это навсегда осталось бы со мной. А теперь поезд ушел и мне даже мечтать не приходится о чем-то столь же чудесном.

2 августа

Какой пир!

Мама и Лиза испекли хлеб (с остатками дрожжей). Ясное дело, обычный салат приготовить не из чего (поразительно, о чем только не начнешь скучать! Кто бы мог подумать, что мне будет не хватать листьев айсберга?), но мама открыла банку стручковой фасоли и банку просто фасоли, перемешала все это с оливковым маслом и уксусом и провозгласила «двухфасолевым салатом». Главным блюдом были спагетти с мясным соусом. Конечно, мясо из банки, но я уже и забыла, когда мне в последний раз доводилось есть обычную говядину, разве что во сне. За овощи сошли грибы.

Питер принес аж две бутылки вина, белое и красное, поскольку не знал, что будет на ужин. И мама разрешила нам с Джонни выпить по бокалу, потому что, ну елки, мир катится к концу, можно и гульнуть.

Миссис Несбитт приготовила десерт. Сделала меренговые формочки из порошкового яичного белка и заполнила их шоколадным пудингом.

Ели на веранде. Накрыли складной металлический стол, постелили красивую скатерть и притащили столовые стулья из гостиной. Мама зажгла свечи, в печке гудел огонь.

Мама всегда гордилась своим кулинарным искусством. Вечно пробовала новые рецепты. В том мире, каким он был, она никогда в жизни не подала бы на стол мясо или грибы из банки. Но сегодняшний ужин тоже вызвал у нее гордость и душевный подъем. И мы не меньше нахваливали десерт миссис Несбитт.

Может, запах свежеиспеченного хлеба, а может, вино, а может, просто-напросто достаточное количество еды сделали этот вечер дивным для всех нас. Я все переживала, каково будет папе и Питеру на одной территории, но они справляются, как и мама с Лизой, типа они лучшие друзья и ужинать вместе – самая обычная для них вещь на свете.

Все разговаривали. И шутили. И прекрасно проводили время.

После ужина мы с Мэттом убрали со стола. Никто не хотел, чтобы вечер заканчивался, мы засиделись.

Даже не помню, о чем шла речь, но вряд ли о чем-то серьезном, потому что за весь вечер никто ничего серьезного не говорил (даже Питер придержал при себе свою смертную хронику), и вдруг Джонни спросил:

– А мы все умрем?

– Да ладно, – сказала мама, – не такая уж у меня ужасная стряпня.

– Нет, я серьезно, – настаивал Джонни. – Умрем?

Мама с папой переглянулись.

– Не в ближайшем будущем, – ответил Мэтт. – У нас есть еда и топливо. Мы справимся.

– А когда еда кончится, что тогда? – спросил Джонни.

– Простите, – проговорила Лиза. – Мне не хочется это обсуждать, – и она вышла из комнаты.

Папа очевидно разрывался, но в конце концов поднялся и пошел за ней.

Остались только мы – «мы», к которым я успела привыкнуть за пару месяцев.

– Джон, ты имеешь полное право на честный ответ, – произнес Питер. – Но мы ведь не знаем, что произойдет. Возможно, правительство направит сюда продукты. Где-то должны были сохраниться склады. Все, что в наших силах, – просто жить день за днем и надеяться на лучшее.

– Я-то уверена, что не переживу этого всего, – сказала миссис Несбитт. – Но я старая женщина, Джонни. А ты молодой паренек, здоровый и крепкий.

– Но что, если все станет хуже? – спросила я. Даже не знаю, почему. Вероятно, меня задело, что все кинулись убеждать Джонни в том, что он выживет, а мне никто ничего такого не сказал. – Что, если вулканы – не последняя плохая новость? Что, если Земля останется, а человечество погибнет? Так ведь может случиться, разве нет? И не через миллион лет. Это может произойти сейчас, завтра, через пять лет. Что тогда?

– В детстве я обожал динозавров, – сказал Питер. – Как их обожают дети. Читал про них где попало, выучил их латинские названия, мог определить вид по одному скелету. Трудно поверить, что такие громадные животные просто исчезли. Но они ведь и не исчезли бесследно. Они эволюционировали в птиц. Жизнь, может, не будет такой как сейчас, но она продолжится. Жизнь – сохранится. Я всегда буду в это верить.

– Насекомые все пережили, – вставил Мэтт. – И это переживут.

– Ну отлично, – сказала я. – Тараканы эволюционируют? Комары станут размером с орлов?

– Может, вырастут бабочки, – предположил Мэтт. – Только представь себе бабочку с размахом крыльев в полметра, Миранда. Представь себе мир, сверкающий цветными бабочками.

– Ставлю на комаров, – произнесла миссис Несбитт, и все так обалдели от ее циничного замечания, что тут же расхохотались.

Мы так ржали, что разбудили Хортона, который от неожиданности вскочил и спрыгнул с коленок Джонни, от чего мы засмеялись еще сильнее.

Как раз в этот момент вернулся папа, а Лиза больше не пришла.

3 августа

Папа и Мэтт работали весь день. За ужином папа сказал, что они с Лизой уезжают завтра пораньше с утра.

Конечно, нечему тут удивляться, но все равно было больно это услышать.

Лиза сегодня почти весь день провела в постели. Мама заходила пару раз узнать, все ли у нее в порядке, но похоже, это ни на что не повлияло.

– Она волнуется за родителей, – объяснила мне мама. – И само собой, за ребенка. Ей не терпится обустроиться, а чем дольше они откладывают, тем тяжелее может выйти поездка.

Интересно, Лиза так же торопилась бы, если бы Джонни не спросил про конец света?

Папа сделал сэндвичи с тунцом для себя и для нее и отнес ее порцию наверх. Какое-то время мне казалось, что он там и останется, а утром совсем рано уедет и я так его больше и не увижу.

Но через час или около того он присоединился к нам на веранде.

– Пойдем посидим на крылечке, а, Миранда? – предложил он.

– Конечно, – согласилась я, и мы вдвоем вышли на улицу.

– У меня все не было возможности толком поговорить с тобой, – сказал он, когда мы уселись на качелях. – Я провел много времени с Мэттом и Джонни, но не с тобой.

– Да все нормально. Дрова важнее.

– Ты и твои братья – вот что важно. Миранда, я хочу, чтобы ты знала, как я горжусь тобой.

– Гордишься мной? – не поняла я. – Почему?

– Миллион причин. Потому что ты умная, веселая и красивая. Потому что ты нашла себя в плавании, когда не сработало фигурное катание. Горжусь тем, как много ты делаешь, чтобы облегчить жизнь своей матери. Горжусь, что не жалуешься, хотя есть так много поводов. И просто потому, что ты такая дочь, которой гордился бы любой отец. Я знал, что не зря попросил тебя быть крестной малыша, и за последние несколько дней увидел, насколько это правильное решение. Счастлив быть твоим отцом. Я так сильно тебя люблю.