Сьюзен Пфеффер - Жизнь, какой мы ее знали [litres]

Я ушла в город умирать. Не было причин возвращаться домой и заставлять остальных смотреть на мою смерть.

Я опустилась на землю. В чем вообще смысл? Зачем даже пытаться идти обратно? Великодушнее всего с моей стороны было бы просто остаться здесь и позволить холоду убить меня. Миссис Несбитт знала, как встретить смерть. Разве я не могу поступить как она?

А потом я вдруг увидела какое-то желтое пятно. Мой мир так долго целиком состоял из всевозможных оттенков серого, что желтый чуть ли не резал глаза.

Но что-то точно желтело. Я помнила, что желтый – цвет солнца. Последний раз мы видели солнце в июле. Тогда было больно на него смотреть, и сейчас было больно смотреть на желтое.

Но это не солнце. Я посмеялась над собой – тоже мне, выдумала. Это был желтый лист бумаги, который несло по улице порывами ветра.

Он был желтый. Он был мне нужен.

Я заставила себя подняться и пойти ловить бумажку. Она дразнила меня своими ветреными плясками, но я все равно перехитрила ее и, собрав последние силы, нагнала и придавила ногой к тротуару. Наклонилась поднять ее и, выпрямившись, ощутила, как закружился вокруг меня мир. Даже держать ее в руках было здорово. Там были слова. Там было послание. Кто-то когда-то что-то сказал, а теперь я узнаю, что именно.

ГОРОДСКОЙ СОВЕТ ОТКРЫТ ПО ПЯТНИЦАМ С 14 ДО 16 ЧАСОВ

Ни даты, ни другого способа узнать, когда и зачем это написали. Но я приняла это как руководство к действию. Терять мне нечего. Все тешившие меня мечты умерли вместе с почтой. Если и городской совет окажется закрыт, это ничего не изменит.

Я пустилась в путь к ратуше. Она всего-то в паре кварталов от почты. Посмотрела на часы и увидела, что у меня еще полчаса до закрытия, если предположить, что городской совет вообще работает.

И когда я пришла туда, двери были не заперты, а внутри слышались голоса.

– Здравствуйте? – крикнула я, гордясь тем, что вспомнила слово.

– Заходите, – какой-то мужчина распахнул дверь кабинета и жестом пригласил войти.

– Добрый день, – сказала я, словно вся эта ситуация была совершенно нормальной. – Я Миранда Эванс. Живу на улице Хауэлл Бридж.

– Ясно, – ответил он. – Проходи. Я мэр Форд, а это Том Дэнворт. Приятно познакомиться.

– Взаимно, – проговорила я, стараясь поверить, что это не сон.

– Пришла подписаться на продукты? – спросил мэр Форд.

– Продукты? Можно получить продукты?

Ну точно сон.

– Видите? – сказал мистер Дэнворт. – Вот почему мало кто приходит. Люди не в курсе.

– Очень большая смертность по Хауэлл Бридж, – ответил мэр Форд. – Не было смысла идти туда. Сколько человек у тебя в семье, Миранда?

– Четверо. У моей мамы и братьев был грипп, но все они выжили. Можно получить еду на них тоже?

– Нужны свидетели, что они живы, – сказал мэр. – Но так-то каждому положен один продуктовый пакет в неделю. Так нам сказали, и этим мы тут и занимаемся.

– Программа действует уже четыре недели, – вставил мистер Дэнворт. – Так что юной леди полагается четыре.

Если это сон, то пусть он не кончается.

– Давай-ка сделаем вот что, – сказал мэр. – Подожди до четырех, когда мы официально закрываемся, и Том отвезет тебя домой на снегоходе. То есть тебя и четыре пакета. Там же проверит твои сведения, и если ты говоришь правду, то в понедельник отправим к вам кого-нибудь с продуктами для остальных. Развозка по понедельникам. Как тебе такой план?

– Не могу поверить, – сказала я. – Настоящая еда?

Мэр захохотал:

– Ну, у нас без деликатесов. И не то, что раньше продавали в «Макдоналдсах». Но консервы и всякое в коробках. Никто не жаловался.

Не зная, что сказать, я просто подошла к нему и обняла.

– Кожа да кости, – сообщил он мистеру Дэнворту. – Дошла, видать, как раз вовремя.

Мы подождали минут пятнадцать, но никто больше не появился. Наконец мэр сказал мистеру Дэнворту взять со склада четыре пакета и грузить их на снегоход.

Мне ужасно хотелось заглянуть в сумки, посмотреть, что за чудеса они таят, но я понимала, что это только задержит нас. Да и какая разница? Еда. Четыре пакета с едой. Мы целую неделю не будем голодать.

Путь, который занял у меня три часа пешком, мы проехали на снегоходе за двадцать минут. Мы словно летели, а мимо неслись дома.

Мистер Дэнворт подъехал прямо к дверям веранды. Шум мотора, очевидно, вызвал суматоху, потому что все мои стояли возле двери, когда я постучала.

– Что ж, вижу, ты говорила правду, – сказал мистер Дэнворт. – Я определенно наблюдаю тут троих человек, и все они выглядят страшно изголодавшимися.

– Я помогу вам занести пакеты, – сказала я.

Мне было невероятно важно поучаствовать в этом – внести в дом продукты, которые спасут нас всех.

– Годится, – откликнулся он. – Только не надрывайся.

В итоге он внес три, а я один, но неважно. Потом он дал маме на подпись бумагу, где говорилось, что в продуктах нуждаются четверо.

– Вернемся в понедельник, – сказал он. – Не могу гарантировать, что сможем привезти все двенадцать, на которые вы имеете право, но семь, думаю, осилим. Три за эту неделю и четыре на следующую. После этого можете рассчитывать на четыре пакета в неделю, пока что-нибудь не изменится.

Мама всхлипывала. Мэтт смог пожать руку мистеру Дэнворту и сказать спасибо. Джон был занят исключительно тем, что копался в пакетах и показывал нам всем свои находки.

– Берегите себя, – сказал мистер Дэнворт. – Худшее позади. Сумели дожить до этого дня, сумеете и дальше.

– Можно мы поужинаем сегодня? – спросил Джон сразу после ухода мистера Дэнворта. – Пожалуйста, мам. Только сегодня?

Мама вытерла слезы, глубоко вдохнула и улыбнулась:

– Едим сегодня. И будем есть завтра и в воскресенье.

На ужин были сардины, грибы и рис. А на десерт (десерт!) – сухофрукты.

Второй раз за день дали электричество – как раз когда мы ели.

Может, это рай для дураков, но все равно – рай.

18 марта

Электричество включили, когда мы пировали нутом, чечевицей и морковкой.

– Ну-ка, – сказала мама, – попробуем постирать.

И мы попробовали. Без воды в трубах это оказалось непросто, пришлось вручную заливать воду в машинку для стирки и полоскания. Но это все равно легче, чем делать все руками. Мы перестирали все постельное белье, и тока хватило почти на полный цикл сушилки.

Отпраздновали это помывкой голов. По очереди намыливали друг другу волосы. Мама настаивала, чтобы обтирались мы ежедневно, но помыть голову с шампунем – редкая роскошь.

А вечером снова появилось электричество. Минут на десять или около того, но все равно. Сделали ужин в микроволновке.

Ужин в микроволновке! Самые прекрасные слова из всех, которые я когда-либо писала.

19 марта

В кладовке все еще три пакета с едой, но я вижу, что мама нервничает насчет завтрашнего дня. Похоже на электричество. Оно включается и выключается произвольно. И ты не можешь рассчитывать на него.