Анатолий Махавкин - Бездна [litres]

– Пока не надо. – Зверь помотал головой, искоса поглядывая на меня. – Он на сегодня в большой обиде. Ещё перемкнёт…

Здесь он был не прав. Настроение у меня не способствовало сведению счётов с кем бы то ни было. В первую очередь мне очень хотелось пить и есть. Впрочем, просить об этом не пришлось. Очевидно, все понимали, что после суточного воздержания организму потребуется небольшая (а лучше – большая) заправка. Мне выдали полную флягу воды, предупредив, правда, чтобы я не слишком шиковал, две банки тушёнки и буханку чёрствого, точно камень, хлеба. Выдавая этот сухарь, Круглый задумчиво постучал ею о стену и пробормотал нечто неразборчивое о хлебе, способном сохранять свежесть долгое время. Видимо, это о нём.

Поглощая выданную пайку, я тупо смотрел в стену пещеры и пытался вспомнить лицо Оксаны. Пусть не тогда, когда мы занимались с ней сексом, но хотя бы прощание… Однако перед глазами стояла лишь картина, описанная Воблой: две человеческие фигурки в проёме тоннеля и чёрная хищная дрянь, обволакивающая их перед тем, как сожрать. В горле появился тяжёлый комок, а глаза ощутимо запекло. Лучше бы у нас с ней вообще ничего не было! Чужого человека не так жалеешь.

– Сколько времени? – спросил я у Круглого, стоящего неподалёку. – А то спать охота.

– Так дрыхни, – добродушно откликнулся он, – один хрен, сегодня уже никуда не идём. А время сейчас детское – двадцать сорок восемь.

Поразившись тому факту, что уже вечер, я завалился на камень, подложив под голову лежащий рядом мешок, и мгновенно вырубился. Особую роль в моём спокойном сне сыграло чувство безопасности, в отличие от предыдущей ночи (или какое там было время суток), когда некому было проследить за неведомыми тварями, крадущимися во тьме.

В этот раз мне ничего не снилось, я точно нырнул в темноту, но не ту, которая погубила Оксанку и Сергея, эта была самой обычной, баюкающей моё тело в своих объятиях. Проснулся я от обуревающих меня взаимно противоположных желаний: во-первых, я хотел пить, а во-вторых – отлить излишек жидкости, образовавшийся в результате опустошения фляги.

Вокруг царили тишина и покой. Наступил сонный час. Люди мирно дрыхли на гладком камне, побросав под голову изрядно отощавшие рюкзаки. Перекрывая тихое сопение общей массы спящих, доминировал чей-то мощнейший храп.

Около входа в наш спальный вагон я увидел Круглого, привалившегося спиной к стене и потягивающего сигарету. На коленях у него лежал автомат. Видимо, это и был сторож, оберегающий наш покой от всевозможных тварюк. Увидев меня, Круглый повернул голову и кивнул, приветствуя моё пробуждение. Я кивнул в ответ и повертел головой в поисках места, где можно было бы справить нужду. Таковых не оказалось: пещера выглядела слишком маленькой, и всё её пространство занимали спящие. Поэтому, исполняя танец переполненных пузырей, я направился к выходу. Круглый молча наблюдал за моими па-де-па, продолжая потягивать сигарету. И только когда я выходил из пещеры, он поинтересовался с загадочной ухмылкой:

– На порнуху потянуло?

Я промычал нечто невнятное и протанцевал дальше. Едва выбежав из пещеры, я подскочил к ближайшей стене (ну прям как о той собаке: не найду дерева – обоссусь!) и исполнил свой долг перед организмом. И только тогда я обратил внимание на странный хекающий звук. Первая мысль была, естественно, о кровожадных тварях, подкрадывающихся к писающему человеку. Когда я медленно повернул голову, у меня отвисла челюсть.

Я находился в зале с низким, изрезанным трещинами потолком, покрытым блестящей водяной плёнкой. Влага сочилась на песчаный пол, стекая по замшелым стенам. В относительно сухом месте, на плоском камне метрах в пятнадцати от меня, две фигуры совершали странные телодвижения. В голову немедленно пришёл старый анекдот: думала, сношаются, а пригляделась – точно, …ются!

Как бы передать увиденное, не скатываясь до стандартного: «Я-я! Натюрлих гу-уд!»? Короче, Швед изо всех сил содомировал Семёна Кошкарёва. Глаза лысого были закрыты от удовольствия, и хекал он будь здоров! Кошкарёв же лишь обречённо смотрел перед собой, тупо уставившись в одну точку. Никто из них не заметил моего присутствия, поэтому я очень тихо вернулся назад, в СВ.

– Ну как, насмотрелся на петушатню?

Вопрос Круглого заставил меня подпрыгнуть.

– Садись, – сказал он, указывая на противоположную стенку. – Не боись, геморрой не заработаешь, пол тёплый.

– И чё это за хренотень? – спросил я, тыкая большим пальцем в сторону выхода.

– Так он его уже второй день пользует, – спокойно заметил Круглый и, достав пачку сигарет, предложил: – Угощайся. Не хочешь? Как хочешь… Лысый весьма полюбляет пройтись по очку. А педик педика видит издалека.

– А он тоже?.. – осторожно спросил я, начиная понимать, в чём заключалась соль той шутки, которая вывела Шведа из себя.

– Ну не то, чтобы полный петух… – задумчиво протянул Круглый и предложил мне глотнуть из плоской металлической фляжки. – В своё время, по малолетке, трахнул он одну кобылу без её согласия, а та возьми и в мусарню заяви. Его закрыли. Предки у него крутые были, да надо ж тебе, в тот момент за бугор отвалили. Пока суд да дело: узнали, приехали, сунули кому надо, их сыночка хорошо подлечили от запоров. На этой почве у него малёхо крышку снесло, и полюбил он мальчуганов портить, проказник эдакий. Правда, и о бабах не забывает, но так, без вдохновения. А вчера захомутал он этого фиолетового, поставил в стойло и отодрал. Сегодня, стало быть, продолжение банкета.

– А этот, фиолетовый, – глотнул я из фляги и обнаружил в ней чистый спирт. – Гха-гха! Не возмущался?

– Пытался. – Круглый отобрал у меня флягу и приложился к ней, даже не поморщившись. – Ну и кто он против Шведа? Тот его проторцевал и пообещал сломать пару рёбер. В общем, дамочка долго не ломалась. На, глотни ещё.

Откашлявшись, я покачал головой, ощущая, как в ней появляется приятный туман.

– Вот интересное место, – сказал я, делая третий глоток. – И где это мы? Никак не могу сообразить. Твари всякие, пожиратель этот самый… Происходит хрен знает что.

– Иди спать, – со вздохом сказал Круглый и, ещё раз приложившись к фляжке, спрятал её. – Слышал речугу Звереву? Вот нет у меня никакого желания в тыкву получать!

Я поднялся и побрёл к своему месту. За спиной послышался тяжёлый вздох, и Круглый негромко пробормотал:

– Можно подумать, нам кто-то объяснял, в какое дерьмо мы сунулись…

Это было весьма похоже на правду. Туман в голове переливался из одного полушария в другое, скрывая за своей пеленой тьму пожирателя, светящиеся глаза тварей и чёрный том «Некрономикона». Потом сумрак сгустился окончательно, погребая меня во тьме глубокого сна.