Саша Ино - Нежность. Том 2

Наконец, концентрация энергии в зале достигла предельного уровня. Силы столкнулись. Оба мага закричали, испытывая на себе все давление противоборствующих стихий. Дей пыталась управиться с непростой задачей — управления двумя силами, но усталость брала свое. Она медленно теряла контроль, собственная мощь накрывала ее волной, подминая под себя.

Но Драго чувствовал себя не лучше. Холодный пот выступил на бледном лбу, а из носа сочилась кровь, его лихорадило от жаркого пламени, рвущегося изнутри силой метана. Но он прикладывал титанические усилия, чтобы не сдаваться. Он стиснул зубы, сомкнул глаза и, усиленно дыша, продолжал продавливать защиту. Сантиметр за сантиметром, медленно, методично и непрерывно. Вскоре его старания принесли столь желаемый результат.

— Я больше не могу, — жалобно простонала Дей, ее глаза заволокла темная пелена отчаяния.

— Ты наша единственная надежда! — вскрикнула Ева.

— Простите, ваше величество… — Дей уронила руки и плюхнулась на пол без признаков жизни.

В туже секунду, получив полное превосходство, бушующая метановая лавина снесла хаотично пляшущие пустынные духи, лишившиеся хозяина, а вместе с ним и столь необходимого контроля. Удар двух сил ознаменовала яркая вспышка. А потом наступила тишина.

Ева напряженно принялась озираться.

Но тут со всех сторон поднялся режущий звон, безжалостно рвущий барабанные перепонки, и после непродолжительного затишья, раздался оглушительный взрыв. Порывы ветра подняли груду пыли. Тау пришлось закрывать собой Еву, едва не сбитую с ног воздушной атакой. А Драго прикрыл лицо руками, позволяя рукотворному урагану трепать волосы и трепать королевские одежды, срывая с них драгоценную отделку.

— Мир никогда не стрясал магический шторм подобной силы, — не то подумал, не то сказал он, так и не разобравшись из-за какофонии звуков вокруг.

Когда волна прошла, Драго быстро осмотрелся. Перед ним стояли одинокие фигуры Тау и Евы, потерянно жмущие друг к другу, рядом с ними лежала бездыханная Дей, физически не выдержавшая магического противоборства. На платформе Нару восседал скелет с сорванной вуалью. Его череп зиял опустевшими глазницами, а челюсть, вырванная с корнем, висела на нитке нервов. Вместилище душ пугало опустошенностью.

Зал, подобно хозяевам, выглядел тоже неподобающим образом. Лежа в руинах, он не оставлял за собой права называться королевским. Шторы были вырваны с корнем, дорогая мебель уничтожена, плиты раскурочены, а богатые мозаики и лепнины потрескались, словно яичная скорлупа. За выбитыми стеклами плелась густая тьма, беспросветная и воистину зловещая, она как бы кричала, что солнце умерло и больше никогда не наступит рассвета. В воздухе еще вспыхивали редкие всполохи столкновения энергии, и легкий ветерок закручивал угасающие вихри в воронки.

Драго устало выдохнул, сил совсем не осталось, мышцы дико тянуло, а в горле пересохло от нехватки воздуха. Он сплюнул скопившуюся на зубах пыль. Радовало одно — дракон вернулся в прежнюю форму, лукаво поблескивая глазами на разбитого подопечного.

— Мне удалось, — прошептал Драго, всхлипнув, и по его щекам прокатились слезы, — Я дошел до самого конца. Я смог!

— Да, Касандер, — одобрительно кивнул дракон, — Теперь дорога открыта… Не время расклеиваться.

— Не буду! — Драго выпрямился и зло глянул на Тау, ручьи слез на щеках мгновенно высохли, уступая место гневному румянцу.

— Нет! — завопила Ева, завидев взгляд Драго. Отбиваясь от мужа, и исходя на припадок паники, она бросилась к окну. Но страшное марево ее отпугнуло и она вновь повисла на шее у мужа.

— Мы не могли проиграть, — кричала она, уткнувшись ему в грудь, — Я не попаду ему в руки! Нет! Отказываюсь верить! Мы же правые! Мы за справедливость! Как такое могло случиться?

— Поразительно! Она ведь искренне верит в свои слова! — Драго прикусил губу и, посмотрев на Еву, гаркнул: — Заткнись!

Он щелкнул пальцами, и Ева закашляла, подавившись собственными словами.

— Гаденыш! Что ты сделал с женой? — взревел Тау, заслоняя собой Еву.

— Заклинание «обед молчания», — Драго дернул плечами.

— Мразь!

— Тау, я хочу поговорить с тобой без суфлеров, с которым мне итак уже давно все ясно, — произнес Драго, подавляя неприятное смущение, перед волчьим взглядом Тау.

— А я этого хочу? — грозно отозвался тот.

— Похоже, у тебя нет выбора.

— Касандер, — вмешался дракон, — Только быстрее. Мы здорово потревожили силы магии, и я чувствую ее колебания. У нас мало времени. Поспеши.

Драго кивнул и вновь обратил свой взор на Тау.

— Все кончено, Тау, — надменно проговорил он, — И после столь сокрушительного поражения, тебе еще хватает наглости со мной так говорить?

— А что ты ожидал? Думал, я упаду на колени и стану умолять о пощаде? Много чести такому ничтожеству, как ты. Я знаю, ты все равно нас убьешь, любые уговоры бесполезны, а унижаться перед тобой я не стану. Давай, верши свое возмездие, кладбищенский слизняк!

— Не решай за меня!

— А что? Скажешь, отпустишь нас? Ха! Да я уверен ты и сестру не пощадишь, от тебя бесполезно ждать благородства. Ты горазд и с женщинами сводить счеты.

— Тау! Не выставляй меня главной сволочью. Тогда, много лет назад, ты бросил меня на крыше…

— Мне стоило тебе подушку подложить по голову? Сказку рассказать? Чего ты ожидал-то? А? — Тау брезгливо сморщил нос.

— Знаешь, не понимаю, — Драго встал вполоборота и с осуждением посмотрел противнику прямо в глаза, прожигая насквозь, — Как можно спасть с человеком, ничего при этом к нему не испытывая, а потом просто вытереть об него ноги?! Беспечно и безжалостно!

— И это мне говорит шлюха!

— Нет, Тау… Все эти годы, лежа на грязных простынях, я вспоминал моменты, когда был счастлив. Моменты настоящей и искренней любви. И тогда мир облупившихся плиток, засаленных простыней, углов с паутиной и слезшей со стен краски уходил, он растворялся, а его место занимал сад из моего замка… Помнишь тот дивный сад? Я словно вновь оказывался в прошлом, в то время, когда испытал великую силу любви. И знаешь, мое сердце успокаивалось, наполнялось светлой грустью и на эти недолгие моменты я снова оживал, — Драго помолчал, — Вновь и вновь погружая себя в воспоминания, я обретал силу. Но ничего не забыто. Не думай! Я помню все и высоту, и падения. Но в отличие от тебя, я никого не предавал и не изменял жене сразу после свадьбы. Я никогда не хотел казаться хорошим или праведным, нет, я ничего из себя не строил. Не желая быть кем-то другим, я наивно полагал, что, если я честно откроюсь, меня примут. Но нет, ты поставил точку, вынес вердикт, выражая, пожалуй, общественное мнение. Признавшись мне, ослепшему и разбитому человеку, в любви, а потом, переспав и отшвырнув, как использованную отходную тряпку, ты показал отношение мира к таким, как я. Хотя не понимаю, неужели моя честность хуже твоего вранья? Ты ведь такой же… с той разницей, что ведешь двойную жизнь, играя роль преданного семьянина.