Анастасия Волжская - Маски сбежавшей невесты

Я зарделась.

— Ваше величество, но мы еще не решили, что останемся в Айоне. Да и про свадьбу, — щеки покраснели ещё сильнее, стоило только вспомнить о поцелуях и признании Коула, — еще не объявляли.

— Достаточно одного взгляда, чтобы понять, что все между вами давно решено. Императорское благословение у вас есть. А если кто-то начнет злословить, что у графа Хенсли недостаточно высокое положение для женитьбы на герцогине, — Солнцеликая усмехнулась, — скажи об этом мне, и я скормлю сплетников моей Феррейе.

Услышав свое имя, рысь встрепенулась. Повернувшись ко мне, огромная пестрая кошка широко зевнула, демонстрируя полный набор оружия против сплетников, и тут же потеряла ко мне интерес, подставив лоб под ладонь хозяйки. Тонкие пальцы зарылись в мягкую шерсть.

И тут меня осенило.

Синие глаза рыси когда-то были желто-зелеными! Точно так же поменял цвет взгляд Императрицы в тот миг, когда я передала ей способности императорского рода и венценосный титул. Если подумать, в этом не было ничего удивительного — Солнцеликая Гвеновид была непревзойденным мастером над зверем, и пушистая Феррейя, должно быть, была полностью подконтрольна хозяйке.

Но… а как же желто-зеленые взгляды дворцовых кошек, собак и даже ворона, которого я однажды видела за окном в момент полнейшего отчаяния? Неужели Солнцеликая следила за мной и знала все с самого начала? Могла ли она исподволь направлять нас, пока история с Голденом и Солнцеликим Эдуардом не пришла к закономерному финалу?

Пораженная внезапной догадкой, я подняла неверящий взгляд на Императрицу. Синие глаза загадочно сверкнули из-под пушистых светлых ресниц. Не оставалось сомнения, Солнцеликая Гвеновид прекрасно поняла, о чем я думала. И четко дала понять, что ответа на свой вопрос я никогда не узнаю.

Хотя… все получилось к лучшему.

Разве не так?

Императрица улыбнулась.

— Не смею больше задерживать тебя. Полагаю, вам с женихом есть что обсудить.

Она махнула было рукой, призывая слугу, но остановилась, увидев, что я дерзко осталась на месте. В синих глазах мелькнуло любопытство.

— Ваше величество, — решилась я. — Есть ещё кое-что, о чем я хотела бы попросить.

— Слушаю, леди Митчел.

— Мэрион. Ее тело не было захоронено должным образом. Если мне будет дозволено провести обряд…

— Разумеется, — Солнцеликая Гвеновид кивнула. — Леди Мэрион Голден-Митчел будет похоронена со всеми почестями согласно ее статусу и заслугам перед Айоной. Я лично буду присутствовать на ритуале.

— Благодарю, ваше величество, — я низко поклонилась. — Это большая честь для меня.

Камень силы в императорском перстне сверкнул серебром. Изящно очерченные губы раскрылись.

— И для меня тоже, Эверли, — голос леди Гвеновид, тихий и легкий, словно дыхание, прозвучал лишь для меня одной. — Поверь, и для меня тоже.

Торжественные похороны леди Мэрион Митчел были назначены на последний день весны — через девять дней после судьбоносного разговора с Императрицей. Я была готова отплыть следующим же утром — несмотря на все положительные перемены, оставаться на Дворцовом острове хотя бы на день дольше необходимого не хотелось.

Коул не возражал. Барон Рихард Сильвен, готовящийся заменить графа на посту начальника службы безопасности Солнцеликой, был доверенным помощником лорда Хенсли и уважаемым человеком среди стражей, так что передача дел не должна была занять дольше недели. Сборы требовали и того меньше. За Коула упаковкой картин, мебели и пересылкой вещей занимались камердинер и дворцовые слуги, а я в дополнение к единственному сундуку разжилась лишь парой приличных платьев. Внушительный саквояж с документами и расходными книгами по землям Южного Айлеса, полученный от казначея Императрицы, отправился до поры в сейф лорда Хенсли. Коул обещал заняться ими позже — по дороге в Варравию у нас будет достаточно времени, чтобы вникнуть в дела герцогства и решить вопрос с управляющим.

Но беспокоили меня не похороны Мэр, внезапно свалившийся титул герцогини или предстоящее двухнедельное путешествие на одной из комфортабельных каравелл осиротевшей варравийской делегации. Нет.

Единственным, что занимало мои мысли… была Лоррейн.

Лоррейн, не делавшая ровным счетом ничего для подготовки к будущему отъезду. Заговаривавшая мне зубы рассказами о грядущих нововведениях в Айоне, о смене политического курса страны, а потом убегавшая по «неотложным делам» Солнцеликой, как только я решалась завести разговор о нашем варравийском будущем. Оживленная, возбужденная, деятельная сверх всякой меры, она казалась такой знакомой… и одновременно такой чужой. А нам с Коулом оставалось лишь наблюдать и гадать, что же происходит в ее бедовой головке.

На четвертый день я не выдержала. Заманила графиню какао и пирожными, встала в дверях и, наконец, решительно задала волнующий меня вопрос.

Ответ Лорри поразил в самое сердце.

— Я не поеду.

— Что? — выпалила я, чувствуя, как рушится созданный в голове образ идеального мира, где я, Коул и Лорри будем наслаждаться покоем и свободой в Варравии. — Почему? Как?

Подруга посмотрела на меня неожиданно строго и серьезно.

— Я понимаю, почему ты хочешь уехать, Эв, — тихо проговорила она. — После того, что тебе пришлось пережить по вине лорда Голдена и бывшего Императора, ты не желаешь оставаться в Айоне ни одной лишней секунды, и это нормально. Я понимаю Коула, который готов отправиться за тобой хоть на край света. Ты как никто заслуживаешь любви, и я уверена, ты сделаешь моего брата счастливейшим из мужчин, а он тебя — счастливейшей из женщин. Но я так не могу, Эв. Не могу все бросить и просто жить дальше, как будто ничего не случилось. Как будто Айона не обнажила свое прогнившее нутро. Как будто магия крови была лишь дурным сном. Нет. Я хочу перемен для своей страны. И я хочу быть той, кто претворит их в жизнь.

— Лорри… — только и смогла выдохнуть я.

На душе было горько, хотя где-то глубоко внутри я понимала, что к этому все и шло.

Графиня вздохнула, устремив тяжелый взгляд за окно на ярко синеющее небо.

— Знаю, все думали, что пережив заточение в подвале Дома Удовольствий, я осознаю свои ошибки, успокоюсь, стану тихой боязливой женой и матерью, вздрагивающей от каждой тени. Но нет. Да, мне было страшно. Мне было ужасно, безумно страшно. И очень тяжело. Но спасла меня мысль, в которую я вцепилась, как в соломинку — я должна выжить, выдержать, справиться, чтобы иметь возможность сделать так, чтобы никто и никогда не был вынужден проходить через то, через что прошла я. И вот я здесь, на свободе, и теперь я знаю точно — я хочу изменить мир, Эверли. Я хочу сделать его лучше и безопаснее. И в первую очередь — для нас, для женщин. Я мечтаю, чтобы нас перестали считать бессловесными фарфоровыми куклами, годными только для брака, рождения сыновей и украшения гостиной. Меня спасло то, что лорд Голден даже не подумал надежно запирать свои ужасные книги, решив, что магией я способна только завивать локоны и ловить упавшие шпильки. Мне повезло, — изумрудные глаза сверкнули эхом пережитого страха и боли, — да, мне повезло, Эв. Но таких, как я, единицы, а должно быть гораздо, гораздо больше. Если я могу сделать для этого хоть что-то, я должна. И тогда все пережитое будет не напрасно.