Марина Эльденберт - Парящая для дракона. Обрести крылья [litres]

– На колени, – говорю ему. – Руки за голову. И смотри мне в глаза.

Теперь страха становится больше. Нет, он все еще не верит в то, что я собираюсь его пристрелить, но достаточно того, что в это верю я. В эту минуту я действительно в это верю, потому что зверь внутри меня рычит и довольно облизывается, когда рука ложится на спусковой крючок.

– Это противоречит международному соглашению. – Кроунгард цепляется за то, что для меня уже не имеет никакого значения. – Халлоран тебя снимет… они тебя…

Я бью его в лицо с такой силой, что он заваливается на снег. Малое облегчение, зато когда я вздергиваю его снова и говорю:

– Мне плевать на Халлорана. Мне не нужна от тебя информация. Я просто хочу тебя пристрелить, глядя тебе в глаза, – он все-таки меняется в лице.

Особенно когда я с силой надавливаю ему на плечи, заставляя рухнуть в снег на колени. Когда вскидываю оружие.

Зверь внутри меня рычит и рвется, дракону точно плевать на любую информацию, он хочет его крови. Разорвать его на части за то, что он сделал с ней.

– Нет! – орет Кроунгард, когда дуло оказывается на уровне его глаз.

В эту минуту я ничуть не лучше, чем он, потому что палец подрагивает, готовый вдавить пусковой механизм до упора.

– Я расскажу… как найти Оррис! Ты сможешь ее спасти! Я расскажу про нейросеть и где остались все наработки! Убьешь меня – и никогда этого не узнаешь.

Лазерный луч срывается, ошпаривает снег в миллиметрах от его лица. Кроунгард выпученными глазами смотрит на меня, а я швыряю ему смартфон.

– Записывай признание. Что ты сделал с Лаурой Хэдфенгер. Где находится Оррис Хэдфенгер. Как нейтрализовать нейросеть. Потом – обо всем остальном.

Он подхватывает смартфон, и видно, как бессильная злоба в нем борется с желанием послать меня подальше, но страх оказывается сильнее. Кроунгард не рассчитывал, что его жизнь прервется вот так бесславно. Он явно рассчитывал на что-то совершенно иное. Поэтому сейчас, глядя в камеру, он нажимает запись и начинает рассказывать.

О том, как управлял Лаурой через Лодингера. О том, как впервые узнал об исследованиях, которые проводились фервернским правительством. Это действительно были исследования препарата, действие которого должно было работать на скорейшую регенерацию, но вызывало странные побочные эффекты и предпосылки к мутации, поэтому исследования быстро свернули. Препарат, разумеется, был уничтожен, но осталась беременная Оррис Хэдфенгер. С которой начали происходить очень странные вещи.

Разумеется, на Юргарна Хэдфенгера вышли уже не те, кто занимался исследованием. Кроунгард Эстфардхар понимал, что заполучил очень ценный образец и что выпускать такую интересную добычу из рук не стоит, поэтому Оррис тайно перевезли в Рагран, где продолжили наблюдать в частной клинике. Что касается ребенка – или Лауры Хэдфенгер – все ее анализы говорили о том, что она человек без каких-либо отклонений или мутаций. Поэтому на какое-то время он выпустил ее из виду.

После истории с Гранхарсеном, устроившим слияние с глубоководным драконом, Кроунгард всерьез заинтересовался его наработками. Разведка Раграна давно рассматривала варианты создания нейросети с помощью глубоководных драконов, но основная проблема заключалась в том, что к ним было не так-то просто подобраться. Больше того, глубоководные держались особняком и не принимали участия в конфликтах между звериным и человеческим мирами, даже когда речь заходила о боли и катастрофах остальных драконов. На них не влияли щиты, они почти не выходили на поверхность, обитая на таких глубинах, куда обычные водные даже не заплывали.

– Но именно рядом с ними, в непосредственной близости от изначальных источников силы нейросеть становилась самой мощной, а трансляция – максимальной, способной покрыть весь мир. Поэтому я выбрал окрестности Хайрмарга для стартового удара. Глубоководные не появились даже во время нападения и смерти Гранхарсена, поэтому я не рассчитывал, что они появятся в этот раз. И уж тем более на то, что они попытаются разрушить нейросеть.

Да, нападение глубоководных на Лауру явно спутало его планы.

Я до сих пор помнил свои чувства, когда ее накрыло волной трансляции: когда оборот стал делом нескольких секунд – от первой вспышки ее отчаяния до полной пустоты, ужаса, боли, ментального сражения. Я не слышал ее мыслей, только ее чувства, и шел за ней вместе с драконом. Чтобы успеть в самый последний момент, когда глубоководные, посчитавшие ее смертоносной угрозой, уже нападали.

– Все это время я и мои помощники изучали кровь Оррис Хэдфенгер, и в итоге мы пришли к выводу, что ее дочь просто не может остаться обычным человеком. Когда теория нейросети оказалась в наших руках, я понял, для чего именно и как можно использовать Лауру Хэдфенгер. Увы, ее сила была спящей. Ее кровь оставалась кровью обычной женщины. Именно тогда мне в голову пришла мысль, что гораздо быстрее она раскроется рядом с сильным иртханом. Чем сильнее, тем лучше, так что твоя реформа пришлась очень кстати. К счастью, Юргарн Хэдфенгер был одним из тех, кому очень просто внушить мысль о том, что его дочь должна принять участие в отборе. Мне всего лишь надо было прислать к нему иртхана на консультацию, того, кто аккуратно заложит в его голову эту чудесную программу.

Чем больше он говорил, тем сильнее мне хотелось нажать на спуск.

Кроунгард постоянно пытался причинить Лауре боль, чтобы разбудить ее силу, когда та не проснулась рядом со мной. Сначала – на катке, спровоцировав перелом. Потом – в Аронгаре. Чтобы наблюдать за ней, он приставил к ней своего пасынка. Которому, разумеется, не сообщал истинных причин интереса рагранской разведки. Будем честны, даже не рагранской. То, что в ней творилось все это время, было делом рук Кроунгарда Эстфардхара.

– Как ты заставил драконов напасть на нас? В пустоши?

– Множественный приказ. Это тоже одна из моих разработок. Когда драконы находятся под остаточным влиянием нейросети, даже после деактивации, приказав одному, приказываешь всем в небольшом радиусе. Я отдам все наработки, – поспешно добавил он. – И расскажу, как найти Оррис. Только когда мы вернемся.

Я забираю у него смартфон и пересылаю запись Роудхорну. А потом опускаюсь рядом с ним.

– Координаты, – говорю ему. – Вводи координаты ее местонахождения. Мы вернемся только после того, как Оррис найдут. Живой.

Потом я стою и смотрю, как красное небо наливается тяжелым сиреневым, а после – уже фиолетовым. В отличие от пламени моей Лауры этот цвет совсем густой, как ночная вязкая тьма.

– Ферн Ландерстерг, – через коммуникатор связывается со мной Роудхорн, – местр Халлоран уже прошел телепорт.