Goblins - О бедном монахе замолвите слово

Народ потихоньку снова скапливался вокруг, и кое кто даже благочестиво кивал, соглашаясь с вековой мудростью прожитых лет, изливающейся из уст этого старого праведника Дао Ли.

Я мельком взглянул на оторопевшую Ванкси. Та, видимо, увидев кланяющегося Вэньяна и почтительно хромающего к нам Киншаня, взалкала пылких извинений с вымаливанием прощения и падениями пред ней на колени, но теперь почтительно внимала словам этого старика.

Кто мог бы сравниться с добродетельностью этого почтенного Дао?

А я тем временем продолжал проповедь.

— Совесть, младший Киншань, думай о ней. Может ли считать себя человеком тот, у кого ее нет? И где же нравственность? Где воспитание?

«Был бы жив, уже б стошнило» .

Это учитель был, видимо, в чем-то со мной несогласен.

Но я не стал прислушиваться к его брюзжанию и вдохновенно продолжал обличать и клеймить позором пороки общества в целом и недостатки воспитания современной молодежи в частности. Остановиться пришлось только когда я основательно охрип, и к тому же заметил, что глаза начали стекленеть не только у Вэньяна, Киншаня и Ванкси, но и у остальных людей, что нас окружали.

Киншаня, контуженного обрушившимся на него могучим потоком концентрированной морали, пришлось некоторое время трясти за плечо, чтобы вывести из ступора.

— У тебя есть мое прощение, младший. А теперь позволь мне удалиться. Этот старик нуждается в отдыхе, — С этими словами я развернул одеревеневшую Ванкси в сторону гостиницы. — Обдумай мои слова, и уже завтра стань лучше, чем был вчера.

— Но, старший, вы исцелили меня и Вэньяна, и, безусловно, должны проследовать в поместье семьи Му, где такому великому целителю, как вы, будут возданы надлежащие почести! — Киншань, уже не синий, а просто бледный, все же выдал, зачем ко мне пришел.

— Мастер, два года тому назад, в северных горах Хэлань я закалял свое тело в холоде. В водах горных рек я пребывал с утра и до обеда, а после шел практиковать на продуваемый ледяными ветрами перевал. Но однажды ночью, в метель, наш лагерь был атакован странными созданиями, они нападали из-под снега, и их атаки наносили людям ужасные раны. Из этих ран не текла кровь, они сразу чернели…

«Ледяные черви. Странно, они редко вылезают на поверхность».

— Они такие опасные, учитель?

«Разве что для крыс, землероек и тех инвалидов, которые живут в ваше время и смеют считать себя практиками. Эти черви очень полезные для алхимии, и разделываются просто — отрезаешь башку, а шкура с хвоста снимается, как чулок. Главное их голыми руками не хватать, они ядовитые».

— … Мы храбро сражались, пока в лагерь не приползла огромная змея, принявшаяся жадно пожирать этих созданий…

«Морозный удав. Ледяные черви — его любимая еда. Но и от людишек он обычно не отказывается. В алхимии может быть использован почти весь, блюда из его мяса очень полезны для культивации, а еще из его шкуры получаются отличные доспехи».

— … А потом и моих людей. Спаслись только мы с Вэньяном, но ледяное дыхание монстра отравило наши тела…

«Это он может, да»! С гордостью, словно за любимого внука, порадовался учитель.

— Этот холод, старший, он каждый день пронизывал до костей, и даже сидя в горячем источнике, мы чувствовали, как замерзают наши внутренние органы. Мой отец, второй мастер семьи Му, потратил немало денег и сокровищ семьи на лекарства и целителей, но ничто мне так и не помогло, и я забросил свою культивацию, забывая о холоде лишь опившись вином и в объятиях женщин… Но благодаря вам, я стану прежним Му Киншанем, молодым гением семьи Му!

— Лишь бы ты не остался прежним Му Киншанем, пьяным и распускающим руки! — сурово нахмурил брови я, беседа с представителем золотой молодежи начала меня порядком утомлять. Сочувствовать ему я тоже не торопился: вино проблем не решает, а вот новых добавить может. Жив? Цел и даже относительно здоров? Значит, решение найдется.

«Спиваться из-за такой ерунды… Чертовы вырожденцы».

Согласился со мной учитель.

— Нет! Такого больше не будет! Я приложу все силы, чтобы оправдать ваше доверие, старший! Но, вы же последуете за мной в поместье Му? Мой отец будет несказанно щедр к вам, любые деньги и сокровища, любые ваши пожелания будут выполнены!

«Не вздумай соглашаться, ученик. Мы примем участие в состязаниях, и ты кое-что заберешь, то, что сможет нам помочь».

Я и сам не думал соглашаться.

Поэтому я лишь отрицательно покачал головой, освободил рукав от Вэньяна, и, развернувшись, направился к гостинице. Удобное кресло и вкусный чай в компании Ванкси ждали меня.

Этот старый мудрый Ли очень любит хороший чай.

Особенно когда за чужой счет.

— Но мастер! — канючил Киншань и брел за мной. — Мастер, вы должны!

— Нет.

— Ну, мастер!

— Мааааастееер! Я встану на колени под окнами вашего дома, и буду просить вас всю ночь!

— Я сказал, нет.

— Старший! Пожалуйста!

— Нет.

— Но я еще чувствую холод! — в отчаянии воскликнул Киншань. — Он гораздо слабее, но если болезнь вернется? Нет, я не дам вам уйти!

«Остаточные явления. Его внутренние органы долгое время находились под воздействием морозной Ци. Да и не всю ее ты извлек. Но всю и не надо — для дальнейшей культивации сопляка это будет даже полезно: у него теперь большой талант в техниках холода!».

— Нет. Болезнь отступила, — успокоил я Киншаня.

— Но, вдруг вернется? — не успокоился Киншань, чем достал меня окончательно. — Вы должны мне помочь!

— Ну, хорошо, — окончательно сдался я. — Я дам тебе кое-что. Вот, смотри, — с этими словами я достал из кольца последний огурец, о котором вспомнил только сейчас.

Он увял и совсем заветрился, но был еще съедобен.

Относительно.

Наверное.

— Держи. Это Духовный Огурец Очистки Органов. Он у меня последний, и больше взять негде, так что, используй бережно, — с этими словами я торжественно вручил ему овощ. — Он приготовлен по тайному рецепту, и выведет из твоего организма остатки морозной Ци. Ты поправишься.

— Но, старший, что мне с ним делать? — растерялся Киншань. — Просто съесть? Или что-то еще?

У меня появилось много вариантов, но воля этого старого Дао тверже гранита, и я сдержался.

— Обрежь концы и выскреби мякоть. Потом найди место повыше. На рассвете выйди туда, встань лицом к солнцу, возьми его в зубы и вдыхай сквозь него воздух, одновременно поглощая Ци неба и земли. Потом съешь.

— Я все сделаю, мастер! — на глазах розовеющее лицо Киншаня не давало усомниться, что рецепт, безусловно, подействует, и я отправился, было, восвояси, но снова был пойман за рукав.

— А с мякотью как поступить? — окончательно доконал он меня на сегодня.

— Растолочь и втирать в голову! — обозленно рявкнул я. — Все, оставь этого старика в покое!