Goblins - О бедном монахе замолвите слово

— Но разве если это сделать, то пилюля не потеряет часть своих свойств?

Очередной приступ скаредности заставил этого Дао Ли пожалеть об отсутствии волос на голове. В других местах рвать волосы на себе было бы еще больнее, а бороду жалко, да и приклеена она слишком крепко.

— У меня нет выхода. Я не успею восстановить Ци к завтрашнему полудню, когда начнется последний этап. А в таком состоянии мне там делать нечего.

Девушка огорченно (и, как мне показалось, с искоркой вожделения) разглядывала пилюлю, наслаждаясь ее тонким ароматом и ощущением источаемой ею прохлады.

— Но, может быть, не стоило бы… — протянула она, и вдруг огонек решимости загорелся в ее глазах. — Нет! Ты не должен портить такую превосходную вещь. У этой сестры есть кое-что для тебя, просто подожди тут!

Девушка вихрем вымелась из комнаты, и вскоре послышался дробный стук каблучков, удаляющийся вдаль по коридору.

Ждать ее пришлось довольно долго — женщины, что поделать. И в обычной-то сумочке могут потерять необходимое, что уж тут говорить о Ванкси, с ее пространственным мешком.

— Вот, смотри, что у меня есть! — с этими словами на стол передо мной опустилась резная шкатулка. — Здесь то, что, безусловно, сможет тебе помочь!

Девушка бережно открыла шкатулку, на обшитом шелком дне ее оказались три небольшие красноватые пилюли. Я такие, честно говоря, видел в первый раз. И запах от них шел незнакомый, чем-то напоминало корицу и имбирь — но я не слышал, чтобы из обычного имбиря делали препараты для культивации.

— Вот, смотри! Эти пилюли дала мне моя матушка. Но она предупреждала, чтобы я не смела принимать их сама, это для… Для… — девушка вдруг заалела. — Для моего будущего мужа. Она говорила, чтобы я дала ему их, если он окажется… Немолод… Или будет сильно уставать от деяний и подвигов… Она говорила, что эти пилюли из старика могут сделать энергичного юношу! Определенно, это то, что тебе следует принять! Эти пилюли богаты Ци, нет сомнений, что они восстановят тебя к завтрашнему дню. Мужа у меня нет, самой мне без надобности, так что… Бери.

Я внимательно осмотрел пилюли, и кроме некоторых небрежностей, допущенных мастером при их формировании, не нашел недостатков. Да и с содержанием Ци в них было все в порядке: они даже на ощупь казались теплыми. И этот великолепный аромат, рьяно атаковавший мой нос, делал пилюли в моих глазах еще привлекательнее. Определенно, мастер, создавший эти удивительные средства, был искушен в алхимии. Может быть, он даже не уступал моему учителю?

— Учитель, что скажешь о них? — спросил я старика. — Что это? И безопасно ли мне будет их принять?

«Тебе-то безопасно, эти вещи, безусловно, помогут тебе восстановиться и даже сделать прорыв» — поведал мне от чего-то развеселившийся старец. — «Но этой девчонке лучше удалиться, когда будешь культивировать с этими пилюлями. Выгони ее на время культивации из комнаты, если желаешь ей добра. И, да, если собираешься ими пользоваться, то не принимай за раз больше одной».

Ну, раз уж учитель одобряет, то этот старый Дао не будет несправедлив к сестрице Ванкси, и покорно примет ее предложение. Впрочем, не стоит быть и неблагодарным. Ибо, как говаривал мне отец: если человек дал тебе рисовое зернышко, в благодарность верни ему целый мешок.

Правда, потом добавлял: а если он забрал у тебя рисовое зернышко — сожги ему амбар.

И я молча взял со стола и вручил Ванкси пилюлю Зеленого Рассвета с морозной Ци, раз уж она так ей понравилась. Учитель же подтвердил, что для нее такая вещь будет гораздо полезнее, чем для меня.

Когда мне, наконец, удалось выпроводить счастливую Ванкси из комнаты, я смог приступить к культивированию.

Тщательно подготовив тело и разум, я принял пилюлю, и тут же почувствовал волны тепла, которые расходились от желудка по моему организму. Да! Эта чудесная пилюля действительно богата Ци, а неповторимый вкус, полный оттенков имбиря и корицы, и еще многих и многих трав демонстрировал мне безбрежность путей алхимии, и ничтожность моих знаний о ней. Прилежно практикуя технику Алмазного Тела, я чувствовал, как волны Ци расходятся по телу, смывая усталость, и, погаснув в даньтяне, они начали формирование того, что впоследствии станет тем, что практики называют Океаном Ци.

Правда, сейчас это была, скорее, небольшая лужа, но какие мои годы?

Истраченное за сегодня быстро восполнилось, и я приступил к прорыву на стадию Заложения Основ.

Я честно не хотел орать, но это было слишком болезненно. Мне было одновременно горячо и холодно, тело разбухало изнутри, словно я обпился тем чертовым пицзиу, а в точке даньтяня периодически возгорался пожар, который сменяла леденящая стужа, от чего я то покрывался инеем, то потел, словно в бане.

А!!!… О!!!… Ай!!!… Аааааа!!!!…

Для немногочисленных ночных прохожих эти крики звучали весьма жутко, наверное, думали они, что старый развратный алхимик таки сломил сопротивление прекрасной девы, и теперь у него брачная ночь.

Уф!!!… Ау!!!… УУУОУУУ!!!

А, может быть, мог бы подумать прохожий, это в город из леса ворвался орангутанг, поймал этого несчастного старика, и теперь у него брачная ночь.

Ух!!!… Ох!!!… АУУУУ!!!

Нет, весьма вероятно, этот чертов старый негодяй, что накануне поселился в гостинице, презрел заповеди предков, нашел себе в лесу орангутанга, и теперь у них обоих брачная ночь?

Я не хотел издавать эти ужасные звуки, но было очень больно, тем не менее, ничто не способно сломить волю этого старого Дао, и я непреклонно продолжал практику, пока не почувствовал, что вот оно! Вот оно!

Вот оно, проклятое пиво, что сейчас прорвется наружу!!!

Но, слава предкам и учителю Фангу, миновало. Я все-таки удержал в себе свой богатый внутренний мир, и достиг точки прорыва. В одно мгновение пространство в даньтяне расширилось в несколько раз, меня напоследок скрутило в бублик, а все, что на мне было надето, разлетелось в лоскуты.

Полежав и жалобно постонав немного, я воздвигся сначала на четыре кости, потом на ноги, и тяжело оперся на кстати подвернувшийся стол.

Немного пришел в себя.

Обнаружил, что:

— пиво пока при мне, но это ненадолго;

— одежды на мне больше нет, а есть тряпочки, распадающиеся, к тому же, на отдельные волокна;

— я весь покрыт липкой гадостью, которая воняла так, что мне захотелось оторвать себе нос и выкинуть его в окно;

— эта пилюля действительно богата Ци. Янь-ци. Слишком много чертовой Янь-ци!!!

От такого ее количества чугунную крепость приобретет и мужественность столетнего старца, что уж тут говорить о таком лихом практике, как этот Дао Ли!

И, спустя несколько мгновений, этот старый Дао уже мчался по безлюдной темной улице, замотанный в простыню; словно бесстрашный воин в белом плаще, с двумя копьями наперевес он летел сквозь тьму туда, где можно стравить это ужасное давление в баках, и в ушах его гремел зловещий хохот его мертвого учителя, похабно шутившего про «кулачное искусство».